Дыра. Путь на ту сторону (СИ) - Николай Грошев

— Нет…, я просто… — Кон тряхнул головой. — Нет, мне нечего там делать.

А перед глазами Кона мелькали картины давно забытого прошлого. Сейчас, только подумав о возвращении домой, он вспомнил суд. Да, он очень хотел домой, назад в свою жизнь, к своей жене. Хотел снова увидеть её…, но перед глазами стоял суд и её лицо. Она не плакала на суде. Смотрела на него глазами полными ужаса и омерзения. Когда его вывели из клетки, зачитав приговор, Конрад отбросил охрану и кинулся к ней. Он хотел снова коснуться её, посмотреть ей в глаза, обнять…, а она отпрыгнула от него как от огня и завизжала так, что судья молоток выронил. А ещё…

— Убийца!!! — Взвыла она, когда Кон позвал её, вроде бы, по имени позвал…, странно что он так и не может вспомнить её имени. Видать, эти цветы восстанавливали далеко не всё.

Ему просто не куда было возвращаться. Да и не зачем. Единственный дорогой человек на той стороне, боялся и презирал его. И он не очень понимал почему. Пусть он жестоко расправился с теми пятерыми, но они напали на них первыми! Один из них изнасиловал её! И всё равно, презренье и страх…, он не заслужил такого отношения. Но таковы законы этого общества. Его выбросили сюда, здесь ему и быть, а там делать больше нечего.

— Старый?

— Не беспокойся Сухой. Я не вернусь туда. А кто попытается вернуть — завалю нахрен. — Сухой удивлённо крякнул, а Старый нехотя пояснил. — Если честно, я бы с радостью вернулся в тюрьму.

— Чего??? — Изумлённо воскликнули оба.

— Да нет. — Старик мотнул головой и поморщился. — Вы не поняли. Не в пожизняк, а в обычную зону. Там хорошо — жрать дают, народ есть, а сейчас там правозащитники блатными стали, в зонах вообще кайфово. Я бы вот на срок лет в двадца пять-сорок лет сел бы с удовольствием. Но на мне пожизненно висит и меня в пожизняк опять закроют, а то и вовсе мусора убьют, если вернусь. Я же красных троих положил. Пэпэсов, на грабеже, и опера, когда меня брали. Если опять ловить начнут, всё, уже никаких отсидок, мусора завалят на месте. Они и так бы завалили, да я тогда живой понадобился, на камеру они играли, перед общественностью выкобенивались… — Старый скривился, собрался было харкнуть в пол презрительно, но вовремя остановился, всё-таки не на улице. — Пардон.

— Понятно всё с тобой Старый. — Улыбнулся Сухой и протянул ему руку. — Давай пять, за гнид из мусарки уважаю. Особенно за опера — искренне надеюсь, что этот опер перед смертью мучился.

— Да нет, — старик пожал руку вора, — я его быстро зарезал. Пером под ребро ткнул, он и сдох.

— Нормально, молодец Старый.

— Сухой, а ты не собираешься слинять на ту сторону, если будет возможность?

— Нет Старый. — Вор уныло шмыгнул носом и позволил себе маленькую ложь, точнее сказать полуправду. Почему-то, он не хотел рассказывать своим новым друзьям, что их желания тут уже не играют никакой роли, обратного пути для них нет. — Мне туда нельзя. Из-под земли достанут и завалят…, я честно думаю, что как узнают, куда меня отправили, возмут и явятся за мной с десяток быков. Я там нечаянно многим уважаемым людям на хвост наступил. Да больно наступил.

— Понятно. — Кивнул головой Старый возвращаясь к своему каталогу. Больше ничего не сказал, а что тут ещё скажешь? Рассказывать подробности из прошлого никто из них не собирался, не на допросе и следователей тут нет. Зато есть список вещей, которые можно взять и нужно решить, какие из них жизненно необходимы сейчас.

Уснули они только через час. А ранним солнечным утром, на их глазах, из Дыры вышли восемь женщин с окаменевшими лицами и татуировками меченных на лицах. Причём среди них были и молодые и старые, одна совсем сопливая, казавшаяся вовсе малолеткой.

— Эммм, как бы…, это ещё что за нахер? — Громко сказала служивая девушка в шортах, Анна, шокированно пялясь на гостей, со своего излюбленного места на бетонной плите. Сейчас она с неё слезла и круглыми глазами пялилась на женщин, да угрюмого майора, перешедшего грань вместе с ними. — Шерин! Что за херня творится? Почему в обозе млять бабы?

— Похеру и покочену млин… — Рыкнул майор, исключительно злой на всех троих старших офицеров этой и той стороны. Достал из кармана скомканную бумажку и отдал Анне. — На. ООНовцы новую херотину выдумали. Меченых по статусам допуска на вход приравняли к бродягам. Теперь в Дыру будут кидать всех без разбору — дебилов, баб, больных, похер каких, критерий один — пожизненный срок. Ты счастлива товарищ командир?

— Нахер пошёл со своим сарказмом. — Ответила девушка майору и тот совсем позеленел. Бросил ей под ноги листок с текстом резолюции и исчез в Дыре, чуть ли не бегом. Анна, листок злобно пнула и обратила свой взор на женщин. Такие разные лица — помятые, старые, молодые, общее лишь в пустых глазах…, у всех восьмерых глаза пустые. — Мля…, Тимыч!

— Здесь. — Отозвался солдат, выруливая из-за ближайшего домика.

— У них ведомого нет! Это что ещё за херня такая? Это ж женщины всё-таки!

— Это меченные Ань. — Пожав плечами ответил Тимыч. — Тебе не похер?

— Нет, не похер. — Угрюмо ответила девушка. — Мне надоело выбрасывать людей десятками на убой. Они бы ещё детей присылать начали!

— Не накаркай. — Усмехнулся Тимыч и Аня так мрачно на него посмотрела, что солдат счёл за лучшее вообще замолчать.

— Грёбанные фашисты… — Зло буркнула Анна, намереваясь начать краткий инструктаж, всё равно бессмысленный. Все восемь погибнут в ближайшие пару дней. Может и вовсе просто отправить их по дороге? Без оружия и барахла как есть в робах? А ещё лучше по пуле в голову, что бы умерли они безболезненно хотя бы… — А может есть выход и по интереснее.

Анна с полминуты задумчиво смотрела на троих меченных, внесённых в базу учёта, а значит, официально причисленных к тем, кто проживёт ещё какое-то время и способен выполнять некоторые поручения, достаточно простые для тех, кто не облачён в металл и пластик пехотки.

— Тимыч, баб куда-нибудь определи часа на четыре.

— Есть товарищ командир. — Козырнул, даже почти с энтузиазмом. Зевнул только, но то случайно получилось, вероятно, не до конца проснулся просто. — Ань, а нахер вообще?

— Пока секрет, выполняй приказ Тимыч.

И сие сказав, Анна решительно двинулась к троим меченным, замершим у входа в свою палатку. Все трое жадно смотрели на вновь прибывших, нервно тискали листки электронных каталогов и от волнения даже вспотели. Идея посетившая Анну, вдруг показалась ей не совсем верной. Что станет с этими женщинами? Возьмут что им надо и бросят. А может пристрелят старых, молодых утащат с собой, беря то, что им надо регулярно. Или всё пройдёт по другому сценарию и из них получится первая группа меченых организованная по принципу поселения. А может, из-за её решения, и эти женщины и трое меченных, погибнут. Да мало ли…, Анна стиснув зубы снова двинулась к троице, заблудившейся в глухом лесу неприличных, сплошь эротических фантазий.

Будь что будет. Просто выпроводить женщин, всё равно что прямо здесь им загнать по пуле в лоб. А так, может, хоть одна выживет. И то хорошо будет. Ситуация со смертностью среди меченых давно перестала её устраивать. Девять из десяти гибнут в первую неделю.

— Привет бандиты. — Сказала она, остановившись напротив троих мужчин, захлёбывающихся слюной. С трудом один из них смог сфокусировать взгляд на мрачном лице Анны. — Женщин видишь? — Парень кивнул, громко сглотнув. — Через час-два, вас попросят вернуться к тем цветам. — Она кивнула в сторону женщин. — Они могут отправиться с вами или уйти одни и подохнуть уже к вечеру. Врубаешься о чём говорю?

Меченый кивнул и не сдержал хищной улыбки.

Анна отвернулась, с гримасой отвращения на лице. Женщин ждёт трудная дорога, но на ней у них остаётся шанс выжить. Уйдут одни, не будет ни одного.

Спустя несколько часов, проводив взглядом большую группу меченных, общим числом одиннадцать лиц, Анна ушла на ту сторону. У неё появилась интересная мысль, по поводу цветочных клумб. Две три, прямо возле Дыры, из тех цветочков что притащили меченые, хорошо украсят лагерь и помогут прочищать мозги обомороженным арестантам с той стороны.

Если, конечно, Вадим не возмутится и Центр…, впрочем, если Центр скажет — нет, всегда можно сказать, что семена ветром притащило вот и выросли. А убирать не станем, потому как Вадим лично установил важность изучения сих цветочков, в естественной среде обитания, то есть в поле Дыры.

Идея…, но сначало нужно выяснить, как, в полном объёме, эти цветы влияют на людей.

11. Бродяги, окрестности Кемерово

Как и говорил Тихий, новоиспечённый бродяга не смог уснуть этой ночью. Он прекрасно понимал, что все двери и окна заперты, да дополнительно заблокированы мебелью. То есть, серьёзным препятствием они конечно не станут, если в дом начнёт ломиться, например, зомби, но бесшумно сюда не сможет проникнуть даже мышь. Кроме того, закрыв дом, они заперлись в самой надёжной по виду комнате — стены крепкие, дверь хорошая и есть тяжёлый шкаф, которым дверь можно задвинуть. Прежде чем до них кто-то доберётся, они сто раз проснуться успеют и взяться за оружие. Он всё это понимал, но уснуть не мог. Из темноты мерещились призраки, крючковатые лапы, дважды он принял собственные пальцы за тянущиеся к нему гнилые лапы мертвецов. Постепенно глаза к темноте привыкли так, что он начал видеть силуэты, но, почему-то, стало только хуже. Стоило закрыть глаза как эти силуэты вдруг оживали самыми разными монстрами. Большей частью в них легко узнавались существа из книжек популярной на той стороне серии «сталкер». И самое обидное, крылось как раз в этом. Выдуманные кошмары, о выдуманности коих он прекрасно знал, пугали его до смерти. Прошло около получаса и вроде бы ему удалось справиться с собой. Он даже задремал на кровати, принадлежавшей давно сгинувшему обитателю этой комнаты. Вроде бы сон какой-то начал сниться и на грани реальности и сна, он приоткрыл глаза всего на мгновение. И тут же покрылся ледяным потом, широко открыв глаза — в углу комнаты сидел Гремлин!!! Тот самый серо-стальной монстр из книг одного писателя, широко известного в среде поклонников «сталкера». Неиздаваемый, игнорируемый издательствами писатель, со смешной фамилией Грошев, покончивший самоубийством лет десять назад. Всю серию романов написанную Грошевым издали через несколько лет после его смерти — эти книги буквально возродили старую почти забытыю серию…, будто готовя людей к встречи с этой стороной. Люди и твари жившие на страницах его книг отличались реалистичностью, теоритически все они могли бы существовать в природе и, наверное, поэтому сейчас Шустрый, вдруг поверил в реальность Гремлина.