Аромат грязного белья (сборник) - Михаил Армалинский

Так что Сиддхартха не был первым Буддой и не является последним (не то что явившиеся «раз и навсегда» Христос да Мухаммед). То есть Сиддхартха – один из многих.

Либерализм буддизма доходит до того, что для всякой иной религии явилось бы самоотрицанием, – буддисту можно быть иудеем, христианином, мусульманином, и всё равно ты следуешь по пути Будды, если делаешь добрые дела и медитируешь вусмерть. Никакой ревности, никакого требования «моногамии» в религии.

Будда перед смертью якобы просветил учеников, задавших ему вопрос: что делать, если его слова будут перевираться или чужие слова будут приписываться ему. Будда изрек:

Любое слово, которое хорошо сказано, есть слово Будды.

Таким образом, он хитро наложил лапу на всё хорошее, кто бы его ни производил.

Но пора пояснить, в чём же суть буддизма. Итак, согласно буддизму, жизнь человеческая состоит из страданий. Причины всех страданий – желания и страсти. А они, как и всё в жизни, бессмысленны и незначительны, ибо преходящи. Люди же одержимы невежеством, которое проявляется в погоне за преходящими наслаждениями и радостями. В результате этой «неправильной» жизни человек обречён на бесконечные перевоплощения (то муравьём родится, то скунсом, то, не дай бог, опять человеком). Путь к продолжительному счастью возможен, только отрекшись от суетных радостей с помощью медитации и правильного образа жизни. Тогда можно разорвать порочный круг перевоплощений, достигая состояния просветления («просветление» – по-русски «офонарение»), и благодаря этому впасть в нирвану, где ты освобождаешься от всех горестей. Конечная цель учения буддизма – это разработка теории и практики впадения в нирвану. А нирвана, разумеется, является буддийским аналогом христианско-мусульманского рая.

Очевидна удручающая близость буддизма к античному стоицизму и христианству, которые в один голос сетуют на ничтожность и преходящесть желаний, суетность жизни и призывают от желаний отказываться и готовиться к жизни иной.

Буддизму тоже данная нам жизнь не по нраву, и он пристально смотрит в зубы подаренной лошади. Нет, чтобы радоваться, наслаждаться, быть благодарным тому же богу или богам, так нет – и тем им жизнь плоха, и этим – им непременно вечную подавай, с нирвановым раем.

Такое «мудрое» отношение к жизни говорит не только о неблагодарности, но и о слепоте к чудесам, окружающим нас.

Можно стенать о смертности желания, но ведь оно не умирает навсегда, оно восстаёт из пепла, а значит, можно восторгаться вечной возобновляемостью желаний, делая акцент именно на их жизнеспособности, а не на временной смерти. Взгляд на желание можно уподобить взгляду на стакан, наполовину заполненный водой. Оптимист говорит, что он полуполный, а пессимист – полупустой. Вечная возрождаемость желания делает его в моих глазах полуполным, а его смертность делает его в глазах буддистов и прочих христиан – полупустым.

Всякая цикличность, со смертью и возрождением, является сутью жизни, но цикличность – это кошмар и ужас для буддиста. Ему подавай прямую неподвижную нирвановскую линию, которой описывается только смерть. А вот медитация, якобы ведущая к нирване, есть типичное состояние прострации, комы.

Психологически же медитация – это не что иное, как страусиное прятание головы в песок – мнимый побег от жизни и её чувств: мол, чего не вижу, того и нет.

Попытка избавиться от страстей с помощью медитации – это обратная сторона медали «За победу над жизнью!», на которой отчеканено избавление от страстей физическими методами – самокастрацией, самоистязанием и пр.

В конечном итоге, буддизм, как и скопничество, – это суицидное мировоззрение. Но у буддистов не хватает духу покончить с собой, чтобы радикально избавиться от всех желаний, они оправдывают трусливое продолжение своей жизни самосовершенствованием, но жизнь их, напичканная систематической борьбой с желаниями, есть тянущееся во времени самоубийство.

С помощью медитации – этой панацеи от всякого недуга – можно якобы утихомирить свою похоть. Есть даже детально разработанный приём: представляешь мир, наполненный скелетами. Другой «умный» метод – это вообразить красивую бабу, а потом представить её в виде разлагающегося трупа. Делается это для того, чтобы напомнить себе, что всё неминуемо умрёт и потому нечего к кому-либо привязываться, а ебаться и подавно. Но методы эти негодны для буддиста-некрофила, такие фантазии могут только разжечь его похоть. Однако, я уверен, что для некрофила буддисты разработали свой метод медитации – представлять перед глазами живых женщин, которые для некрофила должны воплощать полное омерзение.

Так что медитация для буддистов – это «наука побеждать» непримиримых врагов человечества: желания и страсти.

Для меня важно другое: если буддисты избавляются от желаний, то я стремлюсь их возрождать как можно скорее и чаще. Моя религия – это любовь к желаниям, а это и есть любовь к жизни.

Однако буддизм не останавливается на борьбе с желаниями. Он следует поговорке:

Если не можешь победить врага, сделай его своим союзником.

Так что если христианство зациклено на подавлении секса, отрицании и порицании его самим бесполым рождением Христа с его безъебальной жизнью, то буддизм, осознавая мощь секса, старается переманить его на свою сторону и делает это с помощью тантры. Так что неудивительно, что именно на неё у меня обратилось главное внимание.

И хотя имеются ссылки на Будду, который якобы заявлял, что просветления возможно достичь только при безбрачии и при воздержании, тантристы всегда утверждали, что всё это – хуйня и вожделенное просветление можно достичь именно в сексе.

Тантра

Плюнул бы я на этот суицид буддизма, если бы не заполонило Запад слово «тантра», которое родом из того же буддизма, но стало символизироваться с супереблей.

В любой религии привлекает прежде всего секс, в позитивной ли форме, как в исламе, или в негативной, как в христианстве, поскольку людям необходимо так или иначе жить сексом, будь то в мире с ним или в войне.

А тут, откуда ни возьмись, появляется учение, которое якобы говорит: ебитесь, да так, чтобы мозги отшибало, – и называется это учение тантрой. Неудивительно, что для людей, которых воротит от ортодоксальных религий, шугающих секс, стала привлекательна религия, которая сексом манит.

Что же это за такая тантра-шмантра?

В тибетском буддизме нет богов в западном понимании этого слова. Их божества – это будды, которые в прошлых жизнях были обыкновенными людьми, но которые преодолели «обыкновенное» с помощью медитаций и прозрений.

Когда тибетец повторяет свою краткую молитву (mantra), обращённую к какому-либо будде, то он не просто просит благословения или помощи – главная его цель самому стать буддой. Мудрость и сочувствие – основные качества будд. Причём забота о других – залог успеха, ибо всякие религиозные обряды будут лишены своей силы, если будут обращены только на самого себя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});