Черное пламя - Стенли Вейнбаум

Она внимательно посмотрела сначала на него, а затем перевела взгляд на Жана. По-видимому, получив от него какой-то знак, она вновь повернулась к Коннору.

— Помоги мне проникнуть к Господину, — сказала она. — Я уже просила об аудиенции, но мне отказали под тем предлогом, что Господин занят. Так это или нет, не знаю, но Жан слышал пересуды прислуги о том, что через два дня во дворец соберутся все Бессмертные Южного полушария. Интересно было бы взглянуть на них, верно?

— Да, любопытное, должно быть, зрелище, — рассеянно ответил Коннор, мучительно пытаясь придумать способ, как бы провести Эвани к правителю. Внезапно он вспомнил о монете с изображением принцессы Урбса, которую машинально переложил в карман шаровар. — Я могу немедленно отвести тебя к Господину, Эвани. Но хватит ли у тебя сил? Его кабинет довольно далеко отсюда.

— Конечно! — воскликнула она и попросила мужчин выйти из комнаты.

Жан собрал посуду с нетронутой едой и ушел на кухню, а Коннор вышел в коридор, обдумывая предстоящий маршрут. Вскоре из комнаты выпорхнула Эвани, сияющая и свежая, и они, взявшись за руки, углубились в переплетение дворцовых коридоров.

Как и утром, Коннор у каждого поста предъявлял монету, и стража почтительно пропускала их, невзирая на непривычную здесь деревенскую одежду необычных визитеров. Так же беспрепятственно вошли они и в кабинет Господина. Тот удивленно посмотрел на незваных посетителей.

Эвани, по обычаю, опустилась на колени, а Коннор остался возле двери, прислонившись к косяку и скрестив на груди руки. Только сейчас он заметил, что Хоакин Смит в кабинете не один — на диване возле стены сидела принцесса Маргарет.

Господин холодно спросил о цели их внезапного появления и, главное, как им удалось пройти через все сторожевые кордоны.

— О цели тебе расскажет Эвани, — ответил Коннор. — А в качестве пропуска нам послужило вот это.

Он шагнул к столу, положил на него монету и вновь отошел к двери. Повертев в пальцах блестящий кружок, Господин укоризненно взглянул на сестру, которая в ответ лишь пожала плечами.

Являясь лишь праздным наблюдателем происходящего, Коннор впервые смог сравнить обеих девушек. Обе они поражали своей красотой, но Эвани скорее напоминала полевую ромашку, в то время как Маргарет больше подошло бы сравнение с великолепной садовой розой. И только одно делало их чуть ли не родными сестрами — это одинаковое выражение смертельной ненависти, появлявшееся на лицах каждый раз, когда их взгляды встречались.

Наконец Эвани собралась с духом и проговорила:

— Милостивый Господин, я не прошу свободы — ты поступишь так, как сочтешь нужным. Разреши иногда выходить во внутренние сады дворца, потому что постоянное пребывание в четырех стенах способно убить меня.

«Странная просьба, — подумал Коннор. — За этим явно что-то кроется, хотя все выглядит совершенно безобидным».

— Только от твоего друга зависит, как скоро ты вернешься домой, — возразил Господин и взглянул на Коннора. — Ты поддерживаешь просьбу девушки?

Тот пожал плечами и ответил:

— Эвани — дитя природы, и ей трудно выдерживать заточение, а дворцовые сады охраняются. Мне кажется, прогулки пойдут ей на пользу, а со своей стороны я сделаю все, чтобы избавить тебя от ее присутствия как можно скорее.

— Ловлю тебя на слове, пришелец: ты приступишь к этому немедленно, — властно сказал правитель. — Девушке разрешаю выходить в сад, когда ей того захочется. А сейчас ее проводят обратно в северную башню.

Он нажал на одну из кнопок пульта, вмонтированного в стол, и велел появившемуся охраннику отвести Эвани в ее комнату. Когда те вышли из кабинета, Хоакин повернулся к сестре:

— Ты легкомысленно снабдила этих людей пропуском. Они могли незаметно уйти и спрятаться в горах, прежде чем мы хватились бы их. Странно, что они этого не сделали. Следует как можно скорее избавиться от них, тем более что предстоит важная встреча с представителями Южного полушария. Возвращайся к себе и займись, наконец, серьезным делом.

— Ну вот, получила еще один выговор! — рассмеялась Маргарет. — От общения с тобой, человек из прошлого, у моего брата тоже портится характер. Мы пошли, — сказала она Хоакину, но тот лишь улыбнулся ей, снова погрузившись в дела.

Оживление в коридорах дворца, замеченное Коннором еще по пути к Господину, еще больше возросло. Сновавшая прислуга недовольно поглядывала на парня в деревенской одежде, и лишь соседство грозной принцессы заставляло их с поклонами пропускать странную пару.

В покоях принцессы они не остались в гостиной, а проследовали в еще одну обширную комнату, служившую, по-видимому, кабинетом. Маргарет, устроившись в кресле за большим письменным столом, предложила Коннору занять место напротив.

Пока она готовила звукозаписывающее устройство, доставала обычные письменные принадлежности и включала какие-то неизвестные ему приборы, он в который уже раз удивился тем переменам, которые произошли в ней. Отчетливо проявившийся облик женщины-ученого ничем не напоминал ни властолюбивой самодурки, ни трепетной лесной девы, и когда она — со словами «Все готово. Начинай!» — взглянула на него, он неожиданно почувствовал себя студентом, пришедшим на экзамен.

В своей прошлой жизни Коннор получил высшее техническое образование и теперь постарался как-то систематизировать сведения по математике, физике и химии — то, что наиболее интересовало нынешнее человечество. Время от времени принцесса задавала толковые вопросы, стараясь уточнить то или иное положение, и Коннор поражался тонкому уму и эрудированности сидящей напротив него женщины.

Когда на город опустились сумерки, Маргарет выключила диктофон и сказала несколько охрипшему от длительной лекции Коннору:

— На сегодня, я думаю, хватит. Завтра с утра примемся за составление таблиц логарифмов: ты укажешь принцип построения, а детальные расчеты проведут в вычислительном центре. Эти таблицы существенно облегчат практическую деятельность персонала предприятий.

Она поднялась из-за стола и предложила перейти в гостиную, где уже накрывали стол к ужину. Однако на этот раз привередливая принцесса не потребовала переменить костюм.

Когда вместе со слугами исчезло и напоминание о трапезе, Коннор с огорчением заметил, что выпитое за ужином вино вновь вернуло к жизни Черное Пламя. И он не ошибся.

Принцесса надменно взглянула на него и высокомерно спросила:

— А тебе не приходило в голову, Томас Коннор, что передача знаний означает для тебя смерть? Кому нужен выжатый лимон!

— Прежде всего, это означало бы, что «Император Земли, Властитель всего сущего» не хозяин своему слову, — ответил Коннор, не обращая внимания на оскорбление. — А что касается меня, то ты, кажется, убедилась, что я не боюсь смерти. Скорее, меня больше страшат упреки в нечестности, в нарушении данного Хоакину обещания. Если бы не это, я сумел бы угнать «Нетопыря» или воспользоваться твоей монетой, чтобы уйти вместе с Эвани. Неужели и понятие «благородство» тоже осталось в прошлом?

— Ты кичишься своим благородством и поэтому решил связать свою жизнь с маленькой дикаркой, хотя я точно знаю, что ты любишь меня! — воскликнула Маргарет. — Ты кичишься своим бесстрашием, но безумно боишься меня, иначе ответил бы на мою любовь!

— Для того, чтобы любить, нужно иметь сердце, — строго сказал Коннор. — Но, думается, выдержать семисотлетнюю жизнь может лишь тот, у кого вместо сердца — в общечеловеческом понимании этого слова — остался только моторчик, перегоняющий кровь! Тобою движет тщеславие, а не любовь, Маргарет.

— Тщеславие? — вскинулась она. — Пусть так! Но за все семьсот лет не нашлось ни одного мужчины, способного зажечь во мне любовь! И дело не в отсутствии у меня сердца, а в неспособности мужчин беззаветно отдаться чувству! В них всегда преобладали расчет или трусость, а подчас и то и другое одновременно! А женщин всегда влечет к себе сила, ее проявления во всем, а не только физическая мощь.

Коннор почувствовал, что на этот раз она не играла никакой роли: это были выстраданные слова предельно искреннего человека. Он захотел снова утешить ее, но в этот момент послышался звуковой сигнал, и чей-то голос произнес:

— Принцесса, под вашими окнами посторонние. Посылаю в сад охрану.

Маргарет включила экран, и Коннор увидел изображение залитой лунным светом скамейки, на которой сидели Эвани и Жан. Она, опустив головку на его плечо, задумчиво смотрела на воды пруда, а он нежно обнимал ее за плечи. Подошедший охранник разогнал парочку, сославшись на позднее время, а Маргарет истерически расхохоталась.

— Она предпочла тебе мальчишку с кухни, герой!

7. Клубок амбиций

В эту ночь Коннор долго не мог уснуть: в ушах отчетливо звучали насмешливые слова Маргарет, еще более обидные из-за того, что, в сущности, соответствовали истине. Он знал, что Жан давно любит Эвани, но не догадывался о ее чувствах к молодому инженеру.