Записки - Александр Бенкендорф

Версия о том, что англичане, узнав о русской экспедиции, успели в столь малый срок подготовить флот и доставить восьмитысячный корпус, полностью снаряженный и обеспеченный всем для немедленного вступления в боевые действия, представляется маловероятной. Вскоре англичане доставили голландцам экипировку и снаряжение на тридцатитысячную армию, следовательно, и их десант готовился планомерно. И генерал во главе экспедиционного корпуса был высокого ранга, достаточного для несения высоких полномочий, что тоже не случайно.

Англичане прибыли в Голландию через две с лишним недели после вступления в Амстердам русских. Дальнейшие события в Голландии показали, что "русский вариант" освобождения для нее был лучше, чем "британский". Сэр Томас Грэхем был вторым генералом Великобритании, но, вероятно, не самым лучшим. При нем освобождение крепостей в Голландии затянулось, так же, как и наступление на Антверпен. Его попытки взять крепость Берген-оп-Цоом (Берген-оп-Зоом), куда сбежались от русских гарнизоны нескольких крепостей, были не талантливы, обошлись дорого обеим сторонам. Его закаленные в испанской войне, поддержанные местным населением солдаты не смогли справиться с новобранцами, которым помогала сотня таможенников. Яростное сопротивление обороняющихся возможно объяснить так: крепость Берген-оп-Цоом была твердыней, где накапливались конфискованные праведным и неправедным путем контрабандные товары, и таможенники вкупе с охраной стояли насмерть не только за "императора французов", но и за собственное имущество. И было это уже в марте 1814 г., спустя три месяца после прибытия в Голландию англичан и ухода русских, когда судьба Франции фактически была решена и все можно было закончить без кровопролития. Не случайно голландская экспедиция была последней в биографии сэра Томаса Грэхема, его отозвали, дали отставку и с почетом отправили заседать в парламенте.

Закономерен вопрос, а так ли все это было необходимо России, зачем русским понадобилось ходить воевать за тысячи верст?

Весьма распространено, почти узаконено представление о том, что война 1813–1814 гг. за пределами России была ей не нужна, что это антинациональное деяние Александра I вызвано его личными амбициями и тщеславием, что Кутузов не намеревался переходить границу России, что война эта была чужда русским солдатам и т. п.

Все это не соответствует истине. Кутузов был столь же крупным димломатом и политиком, сколь и военным деятелем. Как и Император Александр I, он понимал, что войну необходимо продолжать потому, что победа в 1812 г. не была еще гарантией безопасности России на будущее, что если не вывести Европу из-под власти Наполеона, то останутся и угроза прямого нападения, и угроза изоляции, и пр. Не за "английские" интересы сражались в Европе русские солдаты. И сражались так хорошо не из приписываемой им слепой покорности и раболепия, а потому, что хорошо знали ту народную мудрость, что сложилась у Суворова в поговорку: "Недорубленный лес опять вырастает". России нужны были новые прочные отношения с теми странами, что недавно считались вынужденными союзниками Франции. Поход через Европу в Париж был прежде всего войной за интересы безопасности России, точно так же нельзя упрекнуть и Англию за войну в Испании и высадку в той же Голландии. Освобождение Европы было прежде всего восстановлением в ней законности. Ибо узурпация власти над ней была делом не только беззаконным, но и для России вредным. В результате победы в 1814 г. и успехов русской дипломатии на последовавшем всеевропейском конгрессе в Вене удалось создать "систему европейской безопасности", основанную на тройственном союзе России, Пруссии и Австрийской империи. Благодаря России Швейцария и Швеция приобрели тот, статус "вечного нейтралитета", который они имеют и в наши дни. Ряд германских государств, как и Нидерланды, впрямую были тогда обязаны России обретением независимости. Освобождая их, Россия не стремилась подчинить их себе в политическом или экономическом отношении или оккупировать. (Пример Польши не характерен: поляки сохранили национальную армию, национальную администрацию и пр., у них ввели конституцию.) Освобождение Нидерландов свидетельствует о том, что влияние России строилось исключительно на ее авторитете, бескорыстно, что в те времена действовало иногда лучше всякой иной "политики" (если правители были такие, как первые короли Нидерландов). Русские войска и их командиры проявили себя в отношениях с Голландией и с голландцами лучше, чем их лукавые союзники. Благодарная память нации и ее правителей в те времена значили весьма много. "Записки Бенкендорфа" свидетельствуют об этом, а потому их следует признать документом, имеющим значение и для истории русской внешней политики начала XIX века.

Итак, России удалось переиграть союзников, победить неприятеля, и в историю Европы освободителями Нидерландов вошли не англичане, а русские. Но вошли более чем скромно. Об освобождении Голландии нет серьезных исследований ни в российской, ни тем более в зарубежной историографии. За рубежом пишут о войне 1813–1814 гг. едва ли не как о русской агрессии, а о походе и об освобождении Нидерландов издавна упоминают вскользь, нехотя, крайне скупо, со значительными искажениями. И российская историография проигнорировала и сами события невероятного похода, и их единственного русского мемуариста.

В известной французской "Истории XIX века" под редакцией Лависса и Рамбо говорится следующее: "Бюлов и Винценгероде вытеснили из Голландии Молитера и Декана, защищавших ее от союзников. Небольшие гарнизоны, оставленные в Гертрюйденберге, Буа-ле-Дкж, Бреда и Берг-оп-Зоом, вынуждены были сдаться. Англичане овладели островами Зеландии. Временное правительство провозгласило независимость Соединенных Провинций. Сменивший Декана Мезон распределил остатки французской армии по бельгийским крепостям"[91]. Вот и все… Особенно любопытно, что фигурирует начальник Бенкендорфа, генерал геройский, но в Голландии не воевавший. Эта версия имеет немецкие корни, поскольку более, чем у кого-либо, у немцев принято дела подчиненных записывать в актив начальству.

В одной из книг современного историка-наполеониста В. Н. Шиканова есть глава, посвященная судьбе крепости Берген-оп-Цоом[92]. Она не только повествует о бездарном штурме англичанами крепости в марте 1814 г. и о ее героических защитниках, но сообщает и предысторию. "После поражения в Лейпцигском сражении… французская армия покинула Германию. Союзники немедленно перешли к преследованию отступающего противника. Их передовые отряды появились в Голландии, где были поддержаны местным населением, восставшим против французов. Положение осложнялось тем, что на территории бывшего Голландского королевства почти не было французских войск…Когда в Голландии вспыхнуло восстание, военный комендант Амстердама французский генерал Молитор с удивлением обнаружил, что в его распоряжении имеются батальон воспитанников гвардии (состоявший практически из подростков) и таможенники. В такой обстановке генерал-губернатор департаментов бывшего Голландского королевства Т.П. Ф. Лебрен (герцог Пьяченцский) был вынужден покинуть Амстердам, и началось общее отступление французов из Голландии"[93]. Все бы верно, но "эвакуировалась" только часть войск, большинство гарнизонов оставалось на местах, т. к. эта частичная "эвакуация" считалась временной. Фактически Молитор только отвел полевые части к Антверпену, где накапливались силы для контрнаступления в Голландию с опорой на ее крепости. Молитор был сменен за то, что не поддержал этими частями крепостные гарнизоны, но более за то, что оставил у Амстердама гарнизоны только в двух крепостях и не остановил отряд Бенкендорфа. Генерал Декан заменял его недолго и был снят за то, что не укрепил и прозевал Бреду. Приведенная же выше цитата вполне характеризует французскую историографию, столь влиятельную для русских "наполеонистов".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});