Новогодний рейс - Алиса Лунина

— Понял. Тогда такой вопрос — когда надо?

— Сегодня. Сейчас! — прорыдала Вера.

— Сестренка, ты не волнуйся, все будет хорошо! — растерянно пробормотал Никита.

— Помнишь, ты меня спрашивал, счастлива ли я? Так вот, Ник, если ты его не найдешь, я никогда не буду счастлива! Чтобы быть счастливой, мне надо, чтобы рядом был он!

После продолжительной паузы, во время которой Лавров старался осмыслить происходящее, он попытался конкретизировать ситуацию, уточнив:

— А где его искать?

— Я не знаю. Знаю только, что он архитектор. Собирает камни.

— Драгоценные?

— Минералы! Но они волшебные.

— Сестренка, — осторожно спросил Лавров, — а где твой муж?

— Не знаю. Не хочу знать. Да! Вот еще что! — Вера то смеялась, то плакала. — Этот человек любит твои песни!

— Угу, я понял! — грустно сказал Никита. — С такой наводкой я, конечно, быстро его найду.

Вера вдруг закричала, что не может продолжать разговор, потому что в дверь звонят, и она перезвонит позже.

Растерянный Лавров встал, подошел к окну и закурил.

— Что случилось? — спросила Фаня, бессовестно разглядывая голого любовника и с гордостью отмечая — хорош!

— Да я сам ничего не понял! Что-то с моей взрослой девушкой случилось там, в Москве, в новогоднюю ночь. Не иначе — влюбилась без башки! И хорошо — ей давно было пора.

— От тебя-то она чего хочет?

— Чтобы я его нашел!

— Кого?

— Какого-то чувака с камнями!

— Будешь искать?

— Из-под земли достану! — серьезно сказал Лавров. — Я хочу, чтобы моя сестра была счастлива!

Через полчаса снова раздался звонок.

— Никита, не надо никого искать, — выдохнула в трубку счастливая Вера. — Он нашелся! Сам пришел!

— Отлично, — улыбнулся Лавров, — сэкономил мне кучу времени, молодец парень!

— А ты знаешь, братец, твоя песня неправильная! Ты утверждал, что «в первый день января не бывает чудес у любви», а они, представь, бывают!

— У тебя этой ночью случилось что-то чудесное?

— Да! Ник, я потом тебе все расскажу. Я, наверное, скоро приеду в Петербург. Может быть, даже совсем скоро. Если честно — я никогда не была так счастлива! Это самый счастливый Новый год в моей жизни!

— Похоже, Дед Мороз исполнил твое желание?

— Похоже на то! — рассмеялась Вера.

— Я люблю тебя, сестренка! — серьезно сказал Никита. — И желаю много личного счастья. С Новым годом!

* * *

Она так и не уснула. Лежала и слушала, как дышит Лавров.

Взглянув на часы и увидев, что уже около десяти, Фаня встала и вернулась из комнаты Никиты, где они отмечали Новый год, в комнату Брони.

Она покормила кошек, подошла к окну. Ну вот и все. Новогодняя ночь прошла, самое время вернуться в реальность, в которой нет места чудесам. Она устало потерла виски — этой ночью все было прекрасно, но что дальше? Праздники закончатся, ей нужно будет вернуться в Москву, где ее ждет работа и, между прочим, Петр… В глубине души она знает, что у них с Лавровым нет будущего. Разные характеры, разные судьбы, разные города…

Вот так — сначала спустился ангел, коснулся крылом и осенил их любовью, а теперь прилетел демон сомнений, большой, как черная туча, и черной тучей закрыл небо, в котором они летали.

Она точно знает одно — уезжать нужно сейчас. Потому что дальше будет только хуже. Она прорастет в него корнями и уже никогда не сможет с ним расстаться. Сегодня! Немедленно!

Раздался стук в дверь. На пороге стоял Лавров. Счастливый, сияющий.

Подошел к ней, обнял.

Чужим, срывающимся голосом она выдохнула:

— Ну вот и все, Ник. Конец новогодней сказки. Мои каникулы закончились. Мне пора в Москву!

— Ты что? Перепила водки? — изумился Никита.

— Я серьезно.

— И я серьезно. Я вообще серьезен во всем, если ты не поняла.

— Я верю тебе.

— Тогда в чем проблема?

— Проблема в том, что я не верю в наше будущее.

— А что не так с нашим будущим?

— Не знаю, — честно сказала Фаня и заплакала. — Понимаешь, все это как-то неправильно.

— Что неправильно?

— Мы мало знаем друг друга. Всего несколько дней… Разве этого достаточно для серьезных решений?

— Я не хочу слышать такие глупости! Иногда люди живут вместе десять-двадцать лет, оставаясь чужими друг другу, а бывает, и дня достаточно, чтобы понять, что это — твой человек. Или часа!

Он долго смотрел в окно, потом сказал:

— Смотри, город как будто вымер. Так тихо, как бывает только утром первого января.

— Ник, купи мне, пожалуйста, билет на сегодня. Я возвращаюсь в Москву.

— Значит, ты все решила за нас обоих?

— Я решила за себя…

— Понятно! Очень мило!

Он стукнул кулаком по оконной раме.

— Прости меня… — прошептала Фаня.

— Какой вид транспорта ты предпочитаешь — самолет или поезд? — усмехнулся Лавров.

— Все равно. Хотя лучше самолет.

— Хорошо. Я куплю тебе билет на самолет.

Она хотела поцеловать его, но он резко отстранился и вышел, хлопнув дверью.

«Ну вот и все!» — обмерла Фаня и бессильно опустилась на кровать.

Она позвонила Броне.

«Привет, с Новым годом! Как ты там? Слушай, я сегодня приеду в Москву. Появились дела, да и вообще пора. Просьба — не надо говорить Пете. Не хочу, чтобы меня встречали. Я сама доберусь. И еще — то, что я приезжаю, совсем не значит, что ты должна уезжать. Пожалуйста, оставайся, на сколько хочешь, мы вполне уживемся вдвоем. А присмотреть за твоими кошками я попрошу Лаврова… Так что — останешься? Нет? Тебе тоже пора домой? Ну как хочешь… Ладно, еще созвонимся. Мы ведь теперь почти сестры! Броня, спасибо тебе за все. В некотором смысле это были незабываемые дни и бесценный опыт…»

Она положила трубку. Ну вот. Теперь надо наступить на горло собственным чувствам, собрать вещи и осилить перемещение до Москвы. А дома она как-нибудь со всем разберется.

* * *

Они вернулись с дачи и едва успели зайти в квартиру, как позвонила Стефания. Пока Броня разговаривала с ней, Петя ждал на кухне.

Положив трубку, Броня вышла к нему и сказала, что возвращается в Петербург.

— Почему? — вскинулся Петр. — Ведь все было хорошо?

— Потому что приезжает Стефания. Она позвонила только что.

Он усмехнулся:

— И что? Пусть Стефания возвращается. При чем здесь мы? Я сниму для тебя квартиру. Завтра же. Нет — сегодня же. Да к черту съемные квартиры, ты переедешь ко мне. Вот и все.

— Дело не в этом…

— А в чем?

— В том, что мы не можем с ней так поступить. Это нечестно. Я должна уехать, забыть все.