Прогноз погоды для двоих - Рейчел Линн Соломон

правду и не пришли в ярость!.. Мое настроение в который раз за последние полчаса делает поворот на сто восемьдесят градусов.

– Все наладилось и у вас! – замечает Сет, пожимает Торренс плечо и выходит за дверь, бросив напоследок: – Посмотрю, есть ли еще шампанское!

– Даже не знаю, что сказать… – признаюсь я.

Вроде бы здорово, что все мы добивались одного и того же, только волшебный снежный день меня отчего-то больше не радует. Я бы с удовольствием выпила шампанского, однако в горле у меня почему-то стоит комок размером с хоккейную шайбу.

– Значит, вы нас не увольняете? – уточняет Рассел. Его голос доносится как будто с другого конца кабинета или вовсе из другого здания.

– Вот уж нет! К тому же я больше не руководительница Ари и не вижу причины докладывать о ситуации в отдел кадров. То, что вы сделали, никак не затрагивает ваши профессиональные качества. Да даже наоборот – вы вели себя как настоящие журналисты!.. Тем не менее давайте договоримся, что впредь мы будем честны друг с другом.

– Да, конечно! – горячо соглашаюсь я, крепко упираясь ногами в пол, чтобы не терять контакта с реальностью.

– Тогда я продолжу праздновать! – Торренс вскакивает и поправляет прическу. – И давайте как-нибудь повторим наше двойное свидание!

После ее ухода мы молчим, придавленные действительностью. Отчаянно хочется знать, что ощущает Рассел и похоже ли это на хаос в моей собственной душе. Не знаю, с чего начать – наверное, с того, чтобы выйти из кабинета.

– Пожалуй, я пойду прогуляюсь, – наконец произносит Рассел. – А ты?

Захватив пальто, выхожу на улицу. Голова гудит. Мы уходим на пару кварталов от офиса, то и дело уклоняясь от снежков, пролетающих во все стороны.

– До сих пор не вполне понимаю, что произошло, – признается Рассел. – Как они вообще узнали?

Снег скрипит под ногами. Обычно на этой улице полно машин, однако сегодня не многие рискнули сесть за руль.

– Торренс увидела письмо, в котором мы еще несколько месяцев назад шутили насчет того, как здорово было бы запереть их вместе в снегопад. Я нечаянно переслала ей не то сообщение. Прости!

– Рано или поздно это все равно бы вскрылось, – успокаивает Рассел, однако в его голосе мне чудится упрек.

– Не важно, как они узнали. Важно, что они делали то же самое. Манипулировали нами так же, как мы – ими.

– «Направляли», – цитирует Сета Рассел.

– Ну да.

Повисает молчание, и воздух между нами стремительно холодеет. Казалось бы, мы теперь на равных – две пары, вмешавшиеся в романтическую жизнь друг друга. Минус на минус дает плюс. Я рада бы посмеяться, как Торренс и Сет, однако это открытие потрясло меня больше, чем можно было ожидать. У нас, в отличие от них, нет за плечами общего прошлого, давних отношений, пусть и разрушенных. Мы начинали с нуля.

– Мы оба сейчас на эмоциях, – говорит Рассел, протирая запотевшие очки подолом куртки. – Давай успокоимся, выпьем кофе и поговорим.

Успокоиться за чашкой кофе – хорошая мысль, однако сначала мне нужно кое-что прояснить.

Мы проходим мимо тайского ресторана, где несколько недель назад у меня с Торренс был обед. Через дорогу какой-то мерзкий мальчишка выдергивает морковный нос у снеговика и швыряет его на тротуар.

– Мне важно знать – если бы в больницу со мной поехала Торренс, смогли бы мы с тобой так сблизиться? Если бы это она проводила меня до номера и помогла раздеться?

– Ты к чему?

– Пытаюсь представить, что было бы. Если бы она не направила нас друг к другу, начали бы мы встречаться?

– Слушай, ну не мог же я тебя бросить со сломанной рукой! – восклицает Рассел, топая по скрипучему снегу с явным раздражением. – Она не бегала за мной и не умоляла тебя отвезти. Я сам с радостью согласился – ты мне нравилась, и хотелось тебе помочь. Она также не просила провожать тебя до номера и покупать батончики в торговом автомате. И уж тем более с тобой разговаривать.

При воспоминании о том вечере щеки краснеют даже на морозе.

– Я понимаю… – тихо отвечаю я, не желая пятнать эти воспоминания.

– Так ли важно, как все получилось? Мы же вместе. Пусть не сразу смогли договориться о том, чего мы хотим, – теперь все наладилось. Разве этого не достаточно?

Я отчаянно хочу, чтобы этого было достаточно, и желание бьется в груди, как второе сердце. Ведь Рассел такой милый на фоне снега, с красным носом и снежинками в волосах. Хочу сказать «ну ладно» и вернуться в нашу снежную сказку – мы будем кататься с горки, лепить кособокого снеговика и пить какао перед камином, а когда ляжем в постель, Рассел заправит прядь волос мне за ухо и прошепчет, как ему со мной хорошо.

– К тому же мои чувства к тебе не возникли волшебным образом именно в тот вечер, – продолжает он. – Я понял, что ты мне нравишься, не тогда, когда они отключили тебе Интернет. Я захотел тебя поцеловать не потому, что Торренс отправила тебя со мной, когда я симулировал морскую болезнь. Ты мне нравилась уже давно, Ари. Верю, что мы сошлись бы независимо от того, ездил я с тобой в больницу или нет.

Честно говоря, он прав. Однако дело не в том, что без этого вмешательства мы бы друг друга не нашли. Дело в том, что оно не дало нам разойтись и пойти своим путем. Не важно, подталкивали нас друг к другу или только «направляли» – главное, что Ливни дергали за ниточки, не давая нам отдалиться.

– Все это время у нас была страховка. Мы не знаем, что будет без нее.

Рассел прикасается к моей руке, и я бы хотела, чтобы это прикосновение казалось теплее, чем оно есть.

– Мы найдем решение. Когда мы разговаривали с тобой в тот вечер в Редмонде, я не шутил. Я готов попробовать. В этом плане ничего не изменилось.

«Но». Крошечное «но» повисает недосказанным, и, хотя я могу какое-то время его игнорировать, оно никуда не денется. «Но что, если он ошибается? Что, если все изменится? Что, если он не сможет выносить твои темные дни?..»

– Но… ты ведь еще не видел меня в худшие моменты. – Только произнеся вслух, я понимаю: вот он, мой главный страх. – Это тяжело. Тяжело настолько, что я могу тупо просидеть весь день на парковке у какой-нибудь закусочной, пытаясь не расплакаться. Тяжело настолько, что я не способна выполнять даже простые повседневные задачи. И невозможно предсказать, когда такой день настанет. Ты к этому готов?

Он