Непарадные портреты - Александр Гамов

Путин появился после полудня. Да не один, а вместе с Назарбаевым. Потом подошел Лукашенко, а за ним следовали широко известные в эстрадных кругах горнолыжники Лещенко с Газмановым и Винокур, представлявшийся всем «чемпионом по сноуборду».

— Не трусьте! — подбодрил меня ВВП. — Александр Григорьевич тоже в первый раз.

Лукашенко изобразил на своем лице ухмылку удачливого горнолыжника и чуть не хлопнулся в снег.

Путин и Назарбаев на пару ловко взобрались в металлическое кресло канатно-буксировочной дороги и через несколько секунд, как мне показалось, скрылись за облаками.

— Значит, на Трехтысячник рванули! — ахнул кто-то из зрителей.

Я тоже было ухватился за убегающее на верхотуру кресло, но Дима Полевой вовремя поймал меня за рукав:

— Ты что? Трехтысячник — это три тысячи метров! Спуск такой, понимаешь?

Мой довод: «Как же я теперь репортаж напишу?» — спорт-инструктора не тронул.

— Хочешь дописывать его на том свете? — полюбопытствовал он, и мы по бугельной дороге (она тоже канатная, но приходится ехать на своих двоих, сидя на небольшом железном цилиндре), отправились к началу 800-метрового спуска. Местные горнолыжники называют его Профессорским. Как объяснил мне один пацан, это значит для «чайников».

На Профессорском уже тренировался президент Белоруссии. Тренером у него, как я понял, был «сноубордист-чемпион» Винокур. Когда он кричал снизу: «Александр Григорьевич, держитесь!» — Лукашенко падал на бок. Винокур тут же подбегал к нему и пародировал доброго доктора Айболита. Зрители снисходительно посмеивались.

Вслед за Лукашенко я дважды, гордый и счастливый, съехал с Профессорского. А на третий раз мне не повезло. Неудачно выполнив маневр «плуг» («носки вместе, пятки врозь»), я не успел вовремя погасить скорость и при повороте метра полтора пропахал снег носом. В это время на огромной скорости (она, как пояснили инструкторы, достигала семидесяти пяти километров в час!) мимо пролетал Путин. Он сочувственно качнул головой.

Три километра ВВП преодолевал минут за пять-шесть. Газманов (он лихачил — ездил без палок) не отставал от президента. Лещенко, когда Путин уговорил его подняться на Трехтысячник, взял «бронзу», так как дважды падал на крутых спусках. Классно катался и Назарбаев.

А у нас на Профессорском лидировал Лукашенко — он перестал падать, что тут же было отмечено руководителями России и Казахстана. Президент Белоруссии, со своей стороны, заявил: «Чем подвижнее будут лидеры СНГ, тем динамичнее оно станет развиваться». Хотелось бы.

Мне же пришлось еще дважды повторить пируэт с разрыхлением Профессорского спуска: снова носом, а также коленом. Но Путин моего позора не видел — он уже один, без притомившегося Назарбаева, находился где-то за облаками.

При случае я поинтересовался у Президента Казахстана: о чем они говорили с Путиным, когда канатно-буксировочная дорога несла их к Трехтысячнику?

— Ты не поверишь, но мы обсуждали проблемы Содружества, — признался Назарбаев. — Спорили, как укрепить Таможенный союз.

...После четвертого и пятого спусков, которые прошли без происшествий, ноги не держали — пришлось лыжи отстегивать и ставить «на просушку». За этим занятием меня и застал Путин, то ли в одиннадцатый, то ли в четырнадцатый раз прилетевший с Трехтысячника.

— Гамов сачкует, — тут же проинформировал ВВП своего пресс-секретаря Громова.

Но, узнав, что я за пять заходов взял штурмом «Четырехтысячник», президент поинтересовался:

— И как ощущение?

— Горные лыжи — это что-то космическое!

— Может быть, — сказал Путин.

И снова пошел на подъем.

* * *

А вот что мне сказал тогда, глядя вслед Путину, мой инструктор Дима Полевой:

— Владимир Владимирович хорошо катается. Техника довольно высокая. Чувствуются напористость, уверенность. Особенно он чисто выполняет повороты. Помарок очень мало. Он не боится ни скорости, ни высоты.

...А потом он взял меня в свой самолет

История с катанием на лыжах в компании с президентам имела еще более удивительное продолжение.

Когда Путин в последний раз спустился с Трехтысячника, он неожиданно спросил у меня:

— А на чем ты полетишь обратно в Москву — журналисты-то все уже улетели?

— Так на рейсовом, — ответил я. — Я уже вон и денег занял — на билет хватит.

Путин секунду подумал и, обращаясь к своим помощникам, сказал:

— Давайте возьмем его в наш самолет. Думаю, место найдется.

...Симпатичные стюардессы Ил-96 с надписью «Россия» встретили меня доброжелательными улыбками, но тут же указали:

— Эти двери не открывать, в то помещение не заглядывать, не забудьте пристегнуть ремни... Счастливого полета!

Очень мне понравились и кресла, в одном из которых я просидел 4 с лишним часа, пока наш самолет летел из Алма-Аты в Москву. Расположены они таким образом, что, если твой сосед задремал, ты спокойно можешь выйти, не побеспокоив его. Но пассажиры путинского лайнера и не думали дремать — все они были заняты делом.

Шеф протокола Игорь Щеголев делал в блокноте какие-то наброски — наверное, разрабатывал новые протокольные программы. Замглавы президентской администрации Сергей Приходько постоянно доставал из своего дипломата документы и всю дорогу их листал. Управляющий делами президента Владимир Кожин считал на микрокалькуляторе. Пресс-секретарь президента Алексей Громов сидел, уткнувшись в бумаги, и все время что-то писал.

Чем занимался во время полета Путин, я не знал — в президентский салон мне ходить «не рекомендовалось». Но судя по тому, как часто чиновники срывались с мест и скрывались за запретной для меня дверью, в летающем кабинете ВВП вовсю кипела работа.

В непрезидентском самолете пассажиры во время длительного полета обычно переодеваются. В президентском только снимают пиджаки и слегка ослабляют галстуки. Наверное, это на тот случай, если их неожиданно вызовет Путин.

После часа полета стюардессы попросили пассажиров выдвинуть столики, которые были спрятаны в подлокотниках кресел, и стали разносить обед.

Оказалось, что кухня в президентском самолете примерно такая же, как и в других лайнерах ГТК «Россия». Нам подавали жареную рыбу с картошкой, а также миниатюрные плавленые сырки, фруктовые джемы, салаты из свежих овощей, фрукты. Из напитков были разные — соки, чай, кофе.

— Президент во время полета ест то же самое? — поинтересовался я у стюардессы.

— Может быть, — уклончиво ответила она.

— А спиртное здесь не подают?

Услышав это, стюардесса посмотрела на меня так, будто увидела перед собой инопланетянина...

«Комсомольская правда», 5 марта, 18 июня 2002 г.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});