Любовник королевы - Филиппа Грегори

Его конь заржал, и Дадли сердито натянул поводья, однако это не успокоило испуганное животное. Оно завертелось на месте, потом попятилось назад и напугало лошадь Эми. Та отскочила в сторону, чуть не сбросив всадницу.

– Что мне доход от какой-то ничтожной крестьянской усадьбы! – продолжал озлобленный монолог Роберт. – Буду я еще думать о доходах! Пусть об этом позаботятся те, кого я нанимаю. Эми, я скоро стану самым богатым человеком во всей Англии. Королева намерена поставить меня заведовать казначейством. Мне совершенно неинтересно, сколько сена можно получить с какого-то там поля. Я прошу тебя быть моей женой и хозяйкой дома, соответствующего моему величию…

– Ах, величию! – взвилась Эми. – Ты по-прежнему гонишься за ним, так и не усвоил урок, преподнесенный тебе жизнью? Где было то величие, когда ты вышел за ворота Тауэра, голодный и бездомный? Почему оно покинуло твоего брата, умершего от тифа, словно последний бродяга? Когда ты наконец-то поймешь, что твое истинное место – дома? Только в родных стенах мы обретем настоящее счастье! Почему ты снова пустился в погоню за бедой? Вы с отцом проиграли битву за Джейн Грей. Он потерял сына и собственную жизнь. Но тебе этого оказалось мало. Ты кинулся восстанавливать величие семейства Дадли, и что же? Ты лишился еще одного брата, а Англия потеряла Кале. Вместо славы ты вернулся домой с позором. Сколько еще раз тебе нужно пережить его, чтобы понять простые вещи? До какого дна нужно опуститься семейству Дадли, чтобы вы наконец-то узнали свои пределы?

Роберт впился шпорами в лошадиные бока и снова натянул поводья. Ошалевшее животное взвилось на дыбы, молотя воздух передними копытами. Роберт сидел в седле будто статуя, твердой рукой управляя непокорным конем и своим гневом. Лошадь Эми заржала и заметалась, и женщине пришлось вцепиться в седло, чтобы не упасть.

Наконец Роберт заставил своего скакуна опуститься на все четыре ноги, нагнулся и прошипел:

– Давай швыряй мне в лицо каждый день моего бесчестья и позора. Только я уже не тот юный и глупый зять сэра Джона Робсарта, несущий на себе отметину Тауэра. Я вновь стал сэром Робертом Дадли. Я ношу орден Подвязки, высочайшую рыцарскую награду. Я королевский шталмейстер. Если ты не испытываешь гордости, называясь леди Дадли, изволь, становись опять Эми Робсарт, глупенькой дочкой сэра Джона. Но для меня эти дни позади.

Боясь, что лошадь все-таки сбросит ее, Эми спрыгнула на землю. Там она повернулась и подняла глаза на мужа. Тот возвышался над нею, словно памятник. Но сейчас Эми не боялась ни Роберта, ни его обозленной лошади. Кровь прилила ей к лицу, а во рту все сделалось горячим.

– Не смей оскорблять моего отца! – крикнула она. – Не трогай память о нем! Он был достойным человеком, не чета тебе, свои владения получил честным трудом, а не выплясыванием под дудку незаконнорожденной еретички. Не говори, что тебя не волнуют доходы. Ты хоть задумывался о том, откуда приходят все эти изысканные блюда, которые пожирают придворные бездельники? Ты умер бы с голоду, если бы мой отец не работал на земле и не кормил тебя. Почему-то у твоих высокородных друзей ни куска хлеба для тебя не нашлось. Помнится, тогда ты радовался любой еде, какая появлялась у тебя на тарелке. Не называй меня глупой. Я была такой всего однажды, зря поверила тебе и твоему хвастливому отцу, когда вы явились в Стэнфилд-холл и фальшиво восхищались теми местами. Только вы недолго красовались. Потом вас, государственных преступников, везли на тряской телеге в Тауэр. – Эми захлебывалась от гнева, торопясь выплеснуть все, что подняли в ней обидные слова Роберта. – Не смей угрожать мне! Я останусь леди Дадли до конца своих дней! Я прошла с тобой через сущие круги ада, когда стыдилась произносить свое имя. Но ни ты, ни твоя еретичка-обманщица не смогут забрать его у меня.

– Ошибаешься, милейшая. Королева может все, – отчеканил Роберт. – Какая же ты дура. Она завтра может лишить тебя всего, если захочет. Елизавета – верховная правительница английской церкви. Если она пожелает, то расторгнет твой брак со мной. Более знатные и достойные женщины, нежели ты, подвергались разводу за куда менее серьезные вещи, чем этот… этот… замок из дерьма.

Лошадь Роберта вновь взвилась на дыбы. Эми пригнулась. Дадли пришпорил коня и стремительно помчался прочь. Некоторое время все слышали гулкие удары тяжелых копыт. Затем внезапно наступила тишина.

Когда ошеломленная четверка вернулась домой, в конюшне они увидели незнакомца, дожидавшегося сэра Роберта Дадли.

– Срочное послание, – сказал тот Уильяму Хайду. – Где мне найти сэра Роберта? Пошлите своего конюха, пусть проводит меня к нему.

– Я не знаю, где именно может сейчас находиться сэр Роберт. – Квадратное лицо Уильяма Хайда приняло озабоченное выражение. – Он отправился на прогулку верхом. Не желаете ли пройти в дом, выпить эля и обождать его там?

– Лучше я отправлюсь ему навстречу, – заявил незнакомец. – Его светлость любит, когда послания передаются незамедлительно.

– Я не имею представления, в каком направлении он поехал, – тактично сказал Уильям Хайд. – Велика вероятность, что вы с ним разминетесь, если отправитесь его искать. Честное слово, вам лучше обождать сэра Роберта здесь.

Посланец покачал головой.

– Я буду признателен, если вы подадите эль сюда, и подожду своего господина здесь.

Он уселся на грубую скамейку, замер и не шевелился до тех пор, пока солнце не стало клониться к закату. В это время издали донесся тяжелый цокот копыт. Во двор конюшни въехал сэр Роберт.

Дадли остановил уставшую лошадь, бросил поводья конюху и удивился:

– Блаунт?

– Я дожидался вас, сэр Роберт.

Тот повел его в другой конец конюшни, мгновенно позабыл свой гнев на Эми и поинтересовался:

– Должно быть, приключилось что-то важное?

– В Англию вернулся сэр Уильям Пикеринг.

– Пикеринг? Давнишний ухажер королевы? Интересно, чего же с таким запозданием? – усмехнулся Дадли.

– Не был уверен, захотят ли здесь его видеть. Сомневался, какие воспоминания о нем остались у королевы. Ходили слухи, будто он служил ее сестре. Наверное, Пикеринг не знал, дошло ли что-то из этих сплетен до ушей королевы.

– Такое она обязательно услышала бы, – уже без улыбки заявил Роберт. – Тут постарались бы либо я, либо Сесил. Значит, вернулся. Королева принимала его?

– Да. Наедине.

– Что? Он получил у нее приватную аудиенцию? Боже милостивый, надо же, какую честь ему оказали.

– Нет, сэр Роберт. Я же сказал, что наедине. Совсем. Они заперлись на целых пять часов.

– Стало быть, только они и фрейлины Елизаветы, – констатировал Роберт.