Дьявол в маске - Стефани Слоун

«Хватите меня этой чертовой вежливости!» — подумал Уилл.

Угроза Кармайкла использовать Люсинду в качестве приманки все еще не давала ему покоя. Позволить Люсинде выступить в роли приманки — это подписать ей смертный приговор. Но что же ему теперь делать? Как себя вести? Лежа без сна, Уилл думал об этом всю ночь, но так ничего и не решил.

Черт побери! Неужели этой женщине так уж необходимо испытывать его? Уилл окинул взглядом фигуру Люсинды, оценивая ее платье. Сейчас он видел ее только со спины, но прекрасно помнил: корсаж был с таким глубоким вырезом, что он с высоты своего внушительного роста мог видеть ее молочно-белые груди. И даже виднелись розовые соски…

В паху у него потянуло, и он едва удержался от стона. Наверное, сам Господь Бог испытывал его — потому и отправил в эти темные аллеи, а потом оставил наедине с Люсиндой.

Не будь в парке целой армии коринфян, Уилл отказался бы от прогулки по этим дорожкам. Но как бы то ни было, ни один подозрительный субъект не мог приблизиться к Люсинде. Всем агентам было приказано сначала хватать его, а вопросы задавать потом.

Наконец он догнал Люсинду, и она, тотчас прижавшись к нему, прошептала:

— Сегодня вечером так холодно…

Взглянув на соседнюю дорожку, Уилл, к своему неудовольствию, увидел, что Нортроп с женой остановились. Сейчас они разглядывали мраморную статую Милтона.

— Иди сюда. — Он обнял Люсинду за плечи и прижал к груди. — Фурии упали бы в обморок, увидев такое безобразие, но боюсь, если ты замерзнешь до смерти, то это расстроит их не меньше.

В сумерках Уилл все-таки заметил неуверенную улыбку Люсинды.

— Ну… нам ведь все-таки нужно делать вид, если мы надеемся на успех в этой игре.

Герцог кивнул и тут же спросил:

— А что ты считаешь успехом? — Голос у него был низкий и хрипловатый.

— Полагаю, было бы неплохо остаться в живых. — Люсинда увлекла его к маленькой площадке, где тихо журчал фонтан. — Но больше всего мне бы хотелось быть уверенной, что твое сердце принадлежит мне.

Уилл замер. Может, он ослышался?

Люсинда же выскользнула из его объятия и встала прямо перед ним, совсем близко. Она вдруг сбросила шаль и, взяв его за руку, прижала его ладонь к своей груди.

— Мое сердце принадлежит тебе, Уилл. Тебе остается только взять его.

Он чувствовал, как сильно бьется сердце Люсинды, несмотря на ее обманчивое спокойствие.

Привстав на мысочки, она прошептала:

— Возьми мое сердце. Возьми меня…

Тут губы их встретились, и Уилл инстинктивно ответил на ее поцелуй.

— Скажи, что ты любишь меня, — снова прошептала Люсинда.

Уилл тяжело вздохнул. Эта женщина предлагала ему все, а что он мог дать ей взамен?

Отступив на шаг, герцог прошептал:

— Люсинда, прости…

Вскинув подбородок, она посмотрела ему в лицо.

— Уилл, я люблю тебя, но не позволю так со мной обращаться, если ты не отвечаешь на мои чувства.

— Ты понятия не имеешь, как мне жаль…

— Ты меня любишь? — Слезы туманили ее глаза.

Уиллу не хотелось лгать ей, и он промолчал.

— Что ж, очень хорошо. — Люсинда подняла с земли шаль и снова накинула ее на плечи. — Я хочу вернуться в беседку.

— Но что я могу тебе сказать? — В голосе Уилла слышалось страдание.

— Наверное, ничего. — Она отвернулась и поморщилась, когда он взял ее за руку. — Отпусти. Уилл. Ты уже забрал мое сердце. Неужели тебе нужно и мое чувство собственного достоинства?

— Но, Люсинда, я… — У него перехватило дыхание.

— Пусти меня, Уилл.

Он отпустил ее руку и вернулся за ней на дорожку. После чего они направились к оживленной аллее.

«Я не могу, — думал Уилл. — Не могу — и в этом вся проблема».

Оказалось, что любопытство Амелии удовлетворить довольно просто. Достаточно было неопределенных ответов Люсинды, чтобы ее преисполненная надежд подруга решила, что ухаживания продолжаются и весьма успешно.

Люсинда, однако, твердо решила порвать все отношения с Уиллом. А это означало одно: ей следовало покончить с зависимостью от коринфян.

Добиться встречи с наставником Уилла оказалось гораздо сложнее, чем убедить Амелию в том, что ее план сработал. За последние два дня Люсинда мало виделась с герцогом, а то время, которое они вынуждены были проводить вместе, проходило впустую.

— Позвольте, миледи… — Лорд Уэстон подал Люсинде руку, помогая ей выйти из кареты у каменного особняка, едва различимого в вечерней темноте.

Люсинда успела только заметить множество освещенных окон и живую изгородь — а они уже входили в дом. Внутри все оказалось таким же загадочным, как и снаружи. В дальнем конце длинного холла, слабо освещенного свечами, виднелись фигуры высоких мужчин. «Агенты коринфян», — догадалась Люсинда, хотя никого из этих людей она раньше не видела.

Шагая за лордом Уэстоном, Люсинда с любопытством поглядывала на пейзажи и портреты, висевшие на стенах.

— Добрый вечер, джентльмены, — приветствовал мужчин Уэстон, коротко кивнув им. Но никто из мужчин, казалось, не заметил его. — Светское общение — не их сильная сторона, — шепнул граф Люсинде. И тут же постучал в дверь.

— Войдите! — раздался мужской голос.

Лорд Уэстон кивком дал понять Люсинде, что она может войти.

— Я подожду вас здесь, вместе с этими молчаливыми фигурами, — подмигнув, сказал он.

Люсинда улыбнулась в ответ и, открыв дверь, вошла.

Осмотревшись, она увидела мужчину, сидевшего у большого письменного стола и деловито перебиравшего стопку бумаг. Через несколько секунд он прервал свое занятие и, отодвинув кресло, встал.

— Рад видеть вас, леди Люсинда.

— Добрый вечер, лорд Кармайкл, — ответила она.

Кармайкл предложил ей сесть, потом, снова усевшись, сказал:

— Надеюсь, лорд Уэстон был хорошим сопровождающим.

Люсинда тотчас вспомнила о роли, которую сыграл Уэстон в сегодняшней встрече. Когда она пригрозила рассказать о деятельности коринфян, если он не устроит встречу, граф согласился, хотя и с явной неохотой.

— Да, конечно. Лорд Уэстон был очень любезен.

Лорд Кармайкл откинулся в кресле и проговорил:

— Леди Люсинда, пожалуйста, поверьте, у нас не было выбора. Мы были вынуждены действовать именно так, как действовали.

Но Люсинда пришла сюда не для того, чтобы выслушивать извинения. Хотя постоянное присутствие коринфян и раздражало временами, но они же создавали и чувство защищенности. Все, кроме одного.

— Благодарю вас, милорд. — Люсинда откашлялась. — Но я пришла сюда, чтобы поговорить с вами о герцоге Клермоне.

Лорд Кармайкл уставился на нее своими пронзительными синими глазами.