Курс на юг - Борис Борисович Батыршин

впереди.

XII

Январь 1880 г.

Перу, гавань Кальяо

Приземистые черные силуэты рисовались на фоне неба у самого горизонта: мачты, трубы, низко стелющиеся дымы. Четыре боевых корабля, четыре слитка брони, пушечной стали, гения судостроителей… и живых людей. Тех, кто сейчас на палубах, в кочегарках, на мостиках. С такого расстояния их не разглядеть даже в самый сильный бинокль.

Они здесь. Они пришли. Секретная депеша, полученная Повалишиным от русского консула в Кальяо, не обманула. Вот они: «Герцог Эдинбургский», «Минин», «Клеопатра», «Скоморох». Именно эти корабли ворвались в устье Хамбера, наводя панику на лондонские биржи и судоходные компании, а потом пересекли Атлантику, чтобы вместе с североамериканцами еще раз щелкнуть по носу одряхлевшего британского льва.

Иван Федорович ощутил, как к горлу подкатывает комок, глаза предательски увлажняются. Он сам служил на «Клеопатре» во время атлантического похода эскадры Бутакова и теперь при виде ставшего родным фрегата едва справлялся с эмоциями.

«Клеопатра» досталась России как трофей в кампании 1878 года и сохранила свое название согласно традиции, учрежденной еще Петром Великим: первому кораблю какой-либо нации, взятому с боя, следует оставить прежнее имя. Так в Российском флоте появился, например, линейный корабль «Ретвизан», взятый на шпагу в 1790 году в бою у Свеаборга, – история склонна повторяться…

Повалишин поднялся на низкий мостик. «Тупак Амару» стоит в трех кабельтовых от пирса, противоминные сети вывешены на выстрелах, канониры бдят у орудий. Рядом коптит южноамериканское небо единственной своей трубой монитор «Манко Капак». Дальше – его близнец «Атауальпа»; за ними – низкий, похожий на крышку гроба «Лоа». По сравнению с силами противника – слезы, соломинка, за которую Иван Федорович схватился в попытке потянуть время, дождаться.

Но ведь дождался! Сеньор Гальварино Риверос Карденас, командор, теперь эта игра не ваша. Если вы обезумеете настолько, чтобы решиться вступить в бой с русской эскадрой, то, как говорят янки, не забывайте следить за своей спиной. У адмирала есть чем в нее ударить.

Трап скрипнул, закачался. Барон протянул руку и помог Казанкову подняться на палубу. Тот благодарно кивнул и наклонился, отряхивая колени щегольских мундирных брюк.

– Ну, брат, не тяни кота за… Ивана Федоровича видел?

Сережа выпрямился.

– А как же! И видел, и депешу бутаковскую вручил касательно совместных действий. Не поверишь: он теперь адмирал, командует всем военным флотом Перу вместо Грау, земля ему пухом…

– Вот это да! – Греве присвистнул от удивления. – А у нас Повалишин кем был, капитаном первого ранга?

– Второго. После «Стрельца» он так и не получил корабль, получил назначение старшим офицером на «Клеопатру». «Тупак Амару» не в счет, это уже у перуанцев.

Барон удивленно вздернул брови.

– Вот это я понимаю: человек сделал карьеру!

– Ничего ты, Гревочка, не понимаешь, а завидовать дурно. Он мне сказал, что сразу после войны выйдет в отставку и займется наукой.

– Наукой? С чего это вдруг?..

– Да вот увлекся культурой здешних аборигенов, хочет устроить какую-то экспедицию, я толком не понял. Сам расспросишь, если доживешь, конечно.

– Типун тебе на язык! – Барон едва не сплюнул на палубу, но сдержался.

– А что? Пока я ездил на берег, Бутаков направил на чилийский флагман ультиматум с требованием не препятствовать эвакуации европейцев, проживающих в Кальяо. А вот как они на него среагируют, это, брат, одному Богу известно. Вот полезет чилийский командор на рожон, и что мы будем делать, снова удирать? А у него, между прочим, два полноценных броненосца, не «Минину» с «Герцогом Эдинбургским» чета. Те только полуброненосные фрегаты и для боя в линии подходят с большой натяжкой.

Греве задумался.

– Вообще-то ты прав. Я про командора Ривероса, начальника чилийской эскадры, много чего слышал, да и встречаться приходилось. Чванливый, самоуверенный тип, к тому же весьма недалекий. От такого всякого можно ожидать. Вполне может и полезть на рожон. И вот тогда…

По палубе легко прошелестели шаги. Барон обернулся, умолкнув на полуслове.

– Камилла, дорогая! А мы с Сержем…

– Вижу, вижу… – Баронесса укоризненно покачала головой. – Война, политика – словом, все как обычно. А о моей просьбе, признайтесь, Серж, забыли?

Казанков погрустнел.

– Не забыл, мадам… хотя, может, лучше было бы и забыть.

Камилла ахнула и поднесла к губам кружевной платочек.

– Неужели подтвердилось?

– Увы. Лейтенант Родриго Гальвес геройски погиб в ночь на Рождество. Тело не найдено. Не ошибся тот чилийский капитан…

Он откашлялся. Слова вдруг сделались жесткими, колючими, застревали в горле.

– Ачиве… В смысле мадмуазель Марии-Эстебании уже сказали?

– Нет. Ждали, когда все выяснится наверняка. Надеялись: а вдруг ошибка?

– Нет ошибки, – вздохнул Сережа. – Теперь уже точно – нет. Иван Федорович говорил: с утра обшарили шлюпками бухту, и все зря.

– Ну, ладно, что ж теперь… – Камилла сокрушенно покачала головой. – Только прошу вас Серж, ничего не рассказывайте бедняжке. Я сама, когда будет подходящий момент…

– Вам виднее, мадам. – Сережа обозначил почтительный поклон. – А сейчас – прошу извинить, мне еще на «Герцога Эдинбургского» нужно, доложиться Бутакову.

– А потом куда? – спросил барон. Он явно завидовал деятельному товарищу.

– Назад, к Ивану Федоровичу. У него для меня какое-то важное поручение, просил не задерживаться.

Сделал ручкой Камилле, повернулся и полез по трапу в шлюпку.

Повалишина Сережа отыскал не сразу. Адмирал инспектировал после ремонта «Лоа», туда-то и проводил молодого человека разбитной матрос-вестовой с «Тупака Амару».

– А я уж заждался, голубчик! – Иван Федорович стоял на низкой, почти вровень с водой, палубе и рассматривал громоздкое сооружение из чугунных балок, закрепленное на носу судна. – Вот, изволите видеть: боевое устройство новейшей системы «склепано на коленке». Прежний-то таран отломился и пошел на дно вместе с «О′Хиггинсом»…

Сережа склонился, рассматривая чудо перуанской инженерной мысли.

– Ну что я могу сказать… – Он изо всех сил постарался скрыть скепсис. – Сделано вроде на совесть. На один удар должно хватить.

– А больше и не понадобится. Тут вот какой пердимонокль, голубчик: командир «Лоа», храбрый, знающий офицер, вчера сломал ногу. Сейчас он в гос питале и пролежит не меньше трех недель. А кораблю завтра идти в бой, и на мостике должен стоять надежный офицер, который не испугается схватиться с неприятелем накоротке. Так что… – И он испытующе поглядел на Сережу. – Так что придется вам принять эту посудину. Опыта у вас побольше, чем у любого из местных, в том числе и на судах подобного класса. Считай, наш «Стрелец», только без поворотной башни. Ну что, справитесь?

– А куда я денусь? – вздохнул молодой человек. – Надо – значит надо. Когда прикажете приступить?

– Да вот прямо сейчас и начинайте, чего тянуть? Осмотритесь хорошенько. Главное –