МИР ТЕСЕН - Дэвид Лодж

И снова Филипп ненадолго оказался между небом и землей под ярким солнцем — в трескучем легкокрылом самолетике, который, снова пропоров серый облачный тюфяк и покружившись над вымокшими долями и блестящими от дождя автострадами, пошел на посадку в аэропорт Раммиджа. Увидев встречающую его Хилари, Филипп не только удивился, но и смутился. Обычно он добирался домой на такси — надеясь и в этот раз на завершающей стадии путешествия в одиночестве продумать свой разговор с женой. Но она не поленилась приехать в аэропорт и, стоя на балконе аэровокзала в старом бежевом плаще, энергично махала Филиппу, глядя, как выгрузившись из самолета, он с другими пассажирами, перепрыгивая через масляные лужицы, шагает по бетонной полосе.

В заде прибытия Хилари бросилась к Филиппу и крепко его расцеловала:

— Милый, с приездом! Я так рада, что ты жив и здоров! У нас столько новостей. Ты читал рецензию?

— Нет, — сказал он. — Какую рецензию?

— В литературном приложении к «Тайме». Редьярд Паркинсон, не скупясь на похвалы, отрецензировал твою книгу о Хэзлитте — статья заняла почти две страницы.

— Кто бы мог подумать! — удивился Филипп, чувствуя, что краснеет от радости. — Это, наверное, Моррис посодействовал. Нужно будет поблагодарить его письмом.

— Боюсь, что это не так, — сказала Хилари, — потому что в той же самой рецензии Паркинсон последними словами ругает книгу Морриса. Он отрецензировал ее вместе с твоей.

— О боже мойсказал Филипп, испытав при этом подленькое злорадство.

— «Санди тайме» и «Обсервер» уже попросили твои фотографии, и Феликс Скиннер — он на седьмом небе от радости — сказал, что они тоже напечатают рецензию. Из фотографий я смогла найти только любительский снимок, где ты на пляже и в шортах, но, скорее всего, им нужна только голова.

— Ну надо же! — сказал Филипп.

— И еще у меня есть для тебя новость. Она касается меня. — Какая новость?

— Сейчас я схожу за машиной, а ты постой здесь с сумками.

— Я тоже хотел тебе кое-что сказать.

— Подожди, пока я подгоню машину.

Подъехав к крыльцу аэровокзала, Хилари предложила Филиппу сесть за руль, но он предпочел ехать пассажиром. Машину Хилари повела лихо — шумно газуя при переключении скоростей и резко тормозя на красном свете. Миновав знакомые глазу пригороды, она выложила свою радостную новость:

— Я нашла себе работу, милый. Ну, пока это не вполне работа, но это то, чем мне действительно хочется заниматься и что действительно меня интересует. Я ходила на собеседование и почти уверена, что меня возьмут на курсы подготовки.

— Что это за работа? — спросил Филипп. Повернувшись к нему, Хилари расплылась в счастливой улыбке.

— Консультант по вопросам семьи и брака, — сказала она. — Не понимаю, почему я раньше об этом не подумала. — Она снова переключила внимание на дорогу.

— Понятно, — сказал Филипп. — Это должно быть интересно.

— Потрясающе интересно! С нетерпением жду начала учебы. — Она снова взглянула на Филиппа. — А ты, я смотрю, реагируешь без энтузиазма.

— Надо сказать, эта новость довольно неожиданна, — ответил Филипп. — Я к ней не был готов. Но уверен, что у тебя получится.

— Да, — сказала Хилари. — Мне кажется, я в этом кое-что понимаю. То есть я хочу сказать, мы с тобой много чего пережили, но несмотря на это мы до сих пор вместе.

— Да, — ответил Филипп. — Мы до сих пор вместе. — Он стал смотреть в окно на знакомые вывески магазинов, в витринах которых теснились холодильники, музыкальные центры, телевизоры и кухонная мебель.

— Ты тоже что-то хотел сказать мне? — спросила Хилари.

— Да нет, ничего, — ответил Филипп. — Ничего особенного.

Часть IV

1

м-и-м-и-м-м-м-м-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И!

Для иных людей нет более сладостного звука, чем истошный вой трех или четырех реактивных двигателей в те минуты, когда самолет на краю взлетной полосы отпускает тормоза, готовясь к старту, причем опасность и упоительность момента при этом неразделимы. И обратной дороги нет: привязав себя ремнями к креслу, вы вручили свою жизнь современной технике. Теперь остается только расслабиться и получить удовольствие. И-И-И-И-И-И-И-И-И-И! Поехали! Вы поясницей чуете резкий рывок самолета, в иллюминаторе трава на взлетном поле большой зеленой кляксой летит в обратном направлении, потом исчезает из виду, и вот вы уже в воздухе. Самолет ложится на крыло, чтобы вы могли бросить прощальный взгляд на родную землю, сверху на удивление плоскую и однообразную, а затем, пробив облака, вырывается на солнечный простор. Табличка «Не курить» гаснет, а тихое звяканье бутылок в бортовой кухне возвещает о том, что скоро будут разносить напитки. И-И-И-И-И-И-И-И-И-И! Европа, а вот и мы! Или Азия, или Америка, или другая часть земного шара. На дворе июнь, месяц, когда открывается сезон международных конференций. Правда, в Оксфорде или в том же Раммидже студенты, как арестанты в колодках, всё еще сидят в экзаменационных аудиториях, зато их преподаватели, пока не получили работ на проверку, на несколько дней вполне могут исчезнуть. А в Северной Америке учебный год уже закончен, экзамены сданы, дипломы вручены, и профессорско-преподавательский состав с полным правом получает дорожные гранты и направляется на восток, или на запад, или куда ему заблагорассудится.

Академический мир приходит в движение. В трансатлантических лайнерах больше половины мест занимают университетские преподаватели. Багаж их по весу превышает норму — он отягощен книгами и бумагами — и довольно громоздок, поскольку в нем не только официальный гардероб для посещения заседаний, но и одежда для отдыха: походов на пляж, или в музей, или в собор, или на концерт. Этим и привлекательны конференции: они позволяют совмещать полезное с приятным, то есть профессиональные занятия с туризмом, за деньги из чужого кармана. Написал статью — увидел мир. Я — Джейн Остен, пустите меня в полет! Или Шекспир, или Т. С. Элиот, или Хэзлитт — все это билеты на реактивные аэробусы. И-И-И-И-И-И-И-И-И-И!

Воздух гудит голосами странствующих ученых мужей: они задают вопросы, жалуются, дают советы, обмениваются забавными историями. Какой авиакомпанией вы летели? Сколько звездочек имеет ваша гостиница? Почему в конференц-зале нет кондиционеров? Салата не ешьте овощи здесь удобряют человеческими фекалиями. В компании «Лейкер» билеты дешевые, зато их аэровокзал в Лос-Анджелесе — дыра дырой. В «Суисэйр» вас накормят по первому разряду. «Катей-Паси-фик» в экономическом классе предлагает бесплатную выпивку. «Пан-Американ» вечно опаздывает, хотя в этом смысле «Югославские авиалинии» вообще хуже некуда. «Квантас» среди международных авиакомпаний имеет лучшие показатели по безопасности полетов, а «Коломбия»-худшие: каждый третий рейс не долетает до конечного пункта (согласен, я слегка преувеличиваю). На борту самолетов компании «Эль-Аль» сидят переодетые полицейские с автоматами в кейсах — при малейшем подозрении они стреляют в упор, поэтому, если не хотите, чтобы вас приняли за угонщика, ручку из кармана вынимайте не спеша и с улыбкой на лице. Слышали об ирландце, который пытался угнать самолет в Дублин? А он и так туда летел! И-И-И-И-И-И-И-И-И-И!

Но угон самолета — не единственная опасность современных авиапутешествий. Каждое лето на международных авиалиниях случаются неприятности: то забастовка французских авиадиспетчеров, то саботаж английских грузчиков, то война на Ближнем Востоке. В этом году после крушения в чикагском аэропорту О'Хейр был снят с эксплуатации авиалайнер «ДС-10»: потеряв при взлете один из двигателей, он упал на землю, и все пассажиры погибли. Черный ящик зафиксировал последнее слово капитана: «Проклятие!» Не менее крепкие выражения слетают с уст пассажиров, атакующих стойки туристических агентств в попытке обменять билеты на «Боинги» или «Трехзвездные Локхиды» других авиакомпаний или, в крайнем случае, довольствоваться местом на допотопном тихоходе «ДС-8» (без телеэкранов и с вечно засоренными туалетами) и добираться до Европы через Ньюфаундленд и Рейкьявик. Этим летом многие участники конференций прибывают в пункт назначения в более раздраженном и измотанном состоянии, и звук затихающих самолетных двигателей кажется им божественной музыкой. Однако потребность в информации у них ничуть не уменьшилась, и гул их голосов по-прежнему несмолкаем.

Сколько давать на чай? Как добраться из аэропорта в центр города? Вы хоть что-нибудь понимаете в местных ресторанных меню? В Бангладеше таксистам на чай дают десять процентов, в Италии — пять, в Мехико вообще не дают, а в Японии чаевыми вы даже оскорбите таксиста. От аэропорта Нарита до центра Токио — сорок километров. Туда идет быстрая электричка, но в центре города остановка у нее считанные секунды, так что лучше ехать автобусом. По-гречески автобусная остановка будет «стасис». Жареные яйца по-польски называются «яешнице»; слово как будто звукоподражательное — если вам вообще удастся его выговорить. В Израиле на завтрак вам подадут яйца всмятку, но холодные — гадость. В Корее на завтрак едят суп; его же едят на обед и на ужин. В Норвегии обедают в четыре часа пополудни, в Испании — в десять вечера. В Токио ночные клубы закрываются в половине двенадцатого ночи, а в Берлине они в это время только открываются.