И тьма не объяла его... - Владимир Васильев

Но нежность завораживала, нежность затягивала Ооллу в свой сладкий омут, и она покорно погружалась в его безмысленные, но такие приятные глубины и надеялась, что эта нежность проникает в Его ментальное поле, если Он не выставил глухую защиту, и помогает Ему обрести новую опору в жизни…

Кажется, она заснула. Или погрузилась в свои ментальные глубины?.. Ее душа была настолько расслаблена нежностью, что не возникало ни малейшего желания определять ее координаты в ментальном пространстве.

Однако вдруг Оолла с необычайной силой ощутила знакомое чувство неясной тревоги, всегда возникавшее у нее во время погружения в глубины своей психики. Ей очень ясно послышался чей-то зов. Так ясно, как никогда прежде. Мать Мира?.. Опять ее зовет Мать Мира, как объяснял Он? Но раньше Оолла слышала этот зов только после сосредоточенных усилий по медитации! А сейчас?.. Только нежность и что-то вроде сна. Может быть, ей и на самом деле снится этот зов?

Оолла по-прежнему была внутренне расслаблена и не делала никаких попыток сконцентрироваться на влекущей ее цели, как это обычно происходило при ее «погружениях». И, тем не менее, она чувствовала, что какая-то сила увлекает ее за собой. Оолле почему-то не было страшно, хотя она опять погружалась во мрак. Однако на этот раз он казался не столь абсолютным, а был похож на темную беззвездную, безлунную и безветренную ночь — ничего не видно и не слышно, но присутствие жизни ощущается совершенно четко.

Сейчас оно ощущалось нежной грустью… Словно та нежность, с которой Оолла погружалась в сон, похожая на ясный светлый день, вдруг завечерела, окрасившись в закатные тона, а потом и вовсе превратилась в теплую бездонную ночь.

Но ведь должна же, в конце концов, появиться хоть одна звездочка! Вместо этого сразу со всех сторон забрезжил свет, с каждым мгновением разгораясь все ярче. И вот Оолла увидела себя, летящей в светлом пространстве незнакомой ментальности, в которой по-прежнему совершенно ничего нельзя было различить. Но Оолла почему-то еще надеялась увидеть солнце.

И это оказалось чужое солнце!..

Вот когда Оолла попыталась испугаться! Но что-то остановило ее испуг, успокоило и превратило его в удивление. А удивляться было чему. Сначала первому категорическому ощущению — чужое! Хотя еще совершенно непонятно было, в чем эта чуждость состоит. Вроде бы и свет есть и тепло, но все как будто не настоящее. Собственно, Оолла и представить не могла, что где-то может существовать другое солнце, кроме того, которое животворит ее мир. Но вот оно — слепит глаза, согревает тело и освещает пространство. Только какое-то оно более тусклое, что ли? Более далекое?.. Да и лучи его раскрашивают этот мир в какой-то другой трудноопределимый цвет… И тени расположены как-то иначе, не столь четкие и глубокие, как в ее родном мире.

А в каком же мире она сейчас?!

Оолла отвратила свои очи от светила и посмотрела на мир, который это тщедушное солнышко пыталось осветить. Она летела весьма высоко над горами, покрытыми большими перьями ледников и снежников. Гораздо ниже, после голых скалистых прогалин, виднелись зеленые пятна растительности. Только зелень эта была непривычного, какого-то неживого оттенка. Сами горы вроде бы напоминали Оолле ее родные, но были они как бы более стертые, расплывшиеся… И снега на них гораздо больше, чем в самые суровые времена на родных вершинах. Значит, здесь холоднее. Понятно — ведь солнце-то дальше. Да только вовсе не это главное! Ведь и в своем мире Оолле известна лишь небольшая часть горной страны. Разве нельзя предположить, что она видит неизвестную ей прежде область родного мира?

Можно было бы, если бы не ощущение ошеломительно мощного ментального поля, совершенно чуждого Оолле! Столь же чуждого, как мрак в страшном подземелье. Но здесь эта ментальность представлялась не хаосом, а непостижимой гармонией света…

И тут Оолле вспомнилась ментальность твердокрылов, которая тоже вызывала у нее цветовые ассоциации, не расшифровывающиеся достаточно четко, но описывающие некие эмоциональные состояния, которые она со временем надеялась понять.

Здешняя же ментальность оглушала, ослепляла, подавляла!.. И вместо бесконечного понимания, на которое можно было бы надеяться при мощном информационном сигнале, возникало лишь ощущение растерянности и собственной ничтожности. Но Оолла не испытывала страха. Она ощущала, что находится в чужом, но не враждебном мире, где ей доступен лишь внешний его облик и непостижим внутренний.

Она уже летела над зеленой долиной, на которой, казалось, была нарисована сетка с прямоугольными ячейками, как в приспособлениях для транспортировки грузов у твердокрылов. Сетчатую долину пересекали широкие темные ленты, по которым что-то быстро двигалось. Издалека это напоминало жучков… Но каковы же должны быть эти «жучки» вблизи?!

Тут над Ооллой промелькнула громадная тень, и она рефлекторно сделала вираж вниз и в сторону, избегая неожиданного нападения. Но никто на нее не нападал. Оолла с удивлением проводила взглядом непредставимо громадную птицу, которая бесшумно, с умопомрачительной скоростью удалялась от нее.

Такая птица просто не может существовать — гладкая, блестящая и без единого пера! И тем не менее, она летела с недостижимой для Ооллы скоростью, не обратив на нее ни малейшего внимания. Оолла устремилась следом. Пусть странная, но ведь птица! Однако, пока Оолла выходила из виража и набирала высоту, блестящая птица уже скрылась из виду. Оолла полетела в том же направлении и через некоторое время увидела вдали сияние.

Приблизившись, поняла, что это солнечные блики на каких-то гладких поверхностях. Подлетев еще ближе, она оторопела, увидев долину, сплошь заполненную хрустальными гнездовьями!

Неужели это мир твердокрылов?!

Присмотревшись, Оолла поняла, что хотя эти сооружения очень напоминают гнездовья твердокрылов, они несоизмеримо больше них. Да и форма, пожалуй, более простая и правильная.

То, что строили твердокрылы, напоминало маленькие хрустальные горы, а эти сооружения представлялись Оолле громадными кристаллами того же хрусталя… Или другого камня. Они были очень разнообразны по цвету.

Но долго рассматривать странное скопление гнездовий Оолла не смогла, потому что ощущала мощнейшие удары ментальной энергии, исходящей от этих гнездовий. Испугавшись за сохранность своей психики, она уже было решила спасаться бегством, как вдруг услышала ЗОВ!..

Тот самый, знакомый по ее «погружениям» зов, который она слышала в родном мире. Только здесь он звучал неизмеримо сильней, исходя откуда-то из этого нагромождения гнездовий.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});