Тяжкое золото - Александр Михайлович Минченков

легким паром! Будем здоровы! – дружно отозвались гости и опрокинули содержимое рюмок.

– У-ух! Хороша! Прошлась, словно ангелок босячком по телу! – воскликнул Трещенков и принялся с большим аппетитом пробовать изысканные блюда.

Закусывали, нахваливали стол и делились впечатлениями о бане. Теппан потянулся к графину, чтобы вновь наполнить рюмки.

– Нет-нет, достаточно, – начал было возражать Преображенский. – Пожалуй, достаточно, я бы лучше чего ещё отведал и чайку испил.

– Да что вы, милейший, не испить водочки-с, это просто грех перед такой закуской, а рыбка-то, рыбка-то, господа, какова ж отменная! – не хотевший ни от кого принимать возражений, воскликнул Трещенков.

– Ну, разве если грех говорите, то наливайте. А я смотрю, Николай Викторович, вы водочку уважаете.

– Завсегда-с и только при исключительных случаях, и с хорошими людьми, – ответил ротмистр.

За столом разговор постепенно перешёл на промысловые дела. Стали обсуждать сложившуюся ситуацию на приисках, поведение рабочих и их требования.

– А как себя ведут рабочие? Так и чинят бесчинства или пока проходит без эксцессов? – спросил Преображенский Теппана.

– Должен вам доложить, господин прокурор, пока, кроме как повсеместного прекращения работ на шахтах, они не вытворяют, – начал пояснять Теппан. – Но от них в любую минуту можно ожидать чего угодно. К сожалению, рабочие подогреваются неблагонадёжными элементами, политическими ссыльными.

– Перестрелять надо часть неблагонадёжных, вот ваши рабочие и станут на свои положенные места! – живо откликнулся Трещенков, продолжая уминать понравившуюся ему рыбу.

– Ну что вы, прямо такие методы не уместны, скажу вам, – возразил Тульчинский, вытирая губы салфеткой.

– Вы всегда, Константин Николаевич, благосклонно относитесь к рабочим, за что они вас и уважают, а они вот что в ваше отсутствие вывернули. Прав господин ротмистр, только силой можно подавить эту свору, – поддержал Теппан Трещенкова.

– Нет-нет, господа, применение силы – это крайние меры, забастовку, считаю, нужно и можно погасить мирными переговорами, – снова возразил Тульчинский.

– Согласен с господином окружным инженером, можно попробовать и мирным путём, и это более законный подход к делу, – отметил Преображенский. – Однако, смею заметить, господа, мне даны и кое-какие указания по ужесточению мер к забастовщикам в случае их неповиновения в возобновлении работ. Я осведомлён, что забастовка, охватившая почти все прииски, промыслам несёт весьма большие убытки. Не только промыслы, но и казна государственная теряют солидные деньги, господа. А это уж никак не допустимо.

– Смею уведомить вас, господа, у меня на этот счёт свои особые полномочия, – ротмистр откинулся на спинку стула. – Напомню-с, а об этом пока не знает лишь господин Теппан. Я командирован на прииски для подавления забастовки. Почему и назначен временно начальником полиции с подчинением Витимского и Олёкминского горных инстанций. Скажу больше: городская воинская команда в случае надобности будет мною задействована, а это делать придётся.

Теппану по душе пришлись слова прокурора и ротмистра. Он был рад услышать слова Преображенского и Трещенкова, настроенных против затянувшегося упорства рабочих, нежели Тульчинский. И в этот момент Теппан посчитал своевременным высказать свою точку зрения и укрепить крайнюю озабоченность массовым волнением рабочих и неоправданным простоем шахт, влекущих срыв финансового плана.

– Обязан доложить вам: из Петербурга идут телеграммы, правление возмущено остановкой шахт, этот сброд выдвигает свои требования, которые в большинстве своём неуместны и непосильны промыслам, убытки нарастают с каждым днём! – напирал Теппан.

– Я о чём и говорю, это недопустимо, когда какие-то сосланные по известным причинам элементы подняли здесь бунт, из-за которого терпит убытки государева казна. Это незаконно и недопустимо, господа. И мы с вами должны поступить жёстко, дабы исключить продолжение забастовки, и я был бы крайне рад, если бы мы вот так, как сегодня, собрались с вами в ближайшие дни и отметили возобновление работ на шахтах, – высказался Преображенский.

– Отчасти с вами согласен, но позвольте не доводить пока до репрессивных мер. Горняков мы можем ещё более озлобить, тогда ситуация выйдет из-под контроля. Я попробую использовать свой авторитет среди рабочих и провести мирные с ними переговоры. Убеждён, господа, это возможно и без применения силы.

– И как же вам это видится, господин Тульчинский? – спросил Преображенский.

– Во-первых, мне самому необходимо незамедлительно встретиться с активом рабочих. Хочу лично понять атмосферу и уровень людских настроений, выяснить истинные их претензии и какие из них подлежат удовлетворению в первую очередь, и я думаю, в этом вы мне должны помочь. Уступки необходимы, они позволят ослабить возбуждённый настрой людей. Во-вторых, есть и другие методы, которые позволят мне, а вернее, нам с вами, господа, переломить взгляды рабочих и ход забастовки.

– И что же это за методы, позвольте-с узнать, уважаемый Константин Николаевич? – осведомился ротмистр.

– Они не новы, но всегда были эффективными. Нужно использовать в рядах выборных, и особо в их активе, своих сторонников. Посредством таковых и из простых горняков сомневающихся в пользе забастовки внести кривотолки, а тут в рабочей среде пойдут сомнения и разногласия, а это уже вызовет недоверие к заправилам бунта. И вот тогда, господа, гораздо легче будет предрешить исход волнений.

– Ну что ж, предложение деловое, я бы сказал убедительное. Попробуйте, Константин Николаевич, попробуйте, – заметил Преображенский.

– В таком разе, уважаемый Константин Николаевич, сообщаю: я со своей стороны отчасти позаботился об этом. Есть уже среди этих смутьянов инакомыслящие, так что задачу в некотором роде я вам чуток облегчил, – с самодовольным акцентом в голосе доложил Теппан.

– В таком случае было бы полезным узнать, кто из этих людей конкретно, чтоб ориентироваться и свести их с вновь найденными нашими сторонниками, – ответил Тульчинский.

– Только есть у меня большие сомнения. Вряд ли из задуманного что-либо получится, господа. Мне не нравится всеобщее и нарастающее недовольство рабочих, уж весьма крепко переплелись они между приисками, это меня настораживает и крайне беспокоит, так что только силовые меры спасут положение на промыслах, – высказался Теппан.

– Давайте не будем торопить события, господин Теппан, горячка в таком деле нам не помощник, – возразил Тульчинский. – Крайние меры допустимы, но, не используя мирных переговоров и возможных некоторых уступок рабочим, они преждевременны и пока неуместны. Я предлагаю завтра же, не откладывая, утром собраться в моей резиденции на Успенском и предметно в деловой обстановке обсудить нашу тактику. Полагаю, необходимо пригласить для совещания моего коллегу окружного инженера Олёкминского горного округа господина Александрова, горного исправника Галкина и начальника второй дистанции Савинова.

– Ну и непременно понадобится нам мировой судья Хитун, всё ж, а к судебным инстанциям нам непременно придётся прибегнуть. К тому же им уже были приняты кое-какие решения относительно бастующих. Я попросил его ещё вчера прибыть завтра на Надеждинский, – предложил Преображенский.

– Не мешало бы пригласить и начальника воинской команды штабс-капитана Лепина, весьма-с полезный