Религер. Последний довод - Денис Бурмистров

Свет полностью потух. Непроницаемая тьма поглотила арену, комнату под трибунами, людей, в панике ломящихся на выход и стрелков, которые открыли огонь «вслепую».

– Бежим! – гаркнул Илиясу Волков.

Он выпростал руку в сторону парня, цапнул бланцы за рукав и потащил за собой. Тот не сопротивлялся, лишь иногда налетал на мистирианина, спотыкаясь в темноте.

Егор выставив руку вперед, вспоминая дорогу. Поднимаясь по ступенькам, задели ногой лежащую винтовку. У Волкова на миг возникло желание схватить ее, но в последний момент передумал – в узких коридорах от длинного и неудобного самозарядного оружия будет больше неудобства, чем пользы. Тут уж ножами сподручнее будет.

Быстрым шагом пролетели комнаты и переходы. Каждый раз, упираясь ладонью в стену, Волков звонко хлопал по ней, чтобы Илияс успел остановиться. Вслух называл новое направление движения. Бланцы лишь согласно мычал, полностью положившись на одноглазого.

Не встретив никого, несмотря на опасения Волкова, вышли в душевую. И тут Егор дал команду достать оружие. Потому как за свернутой на сторону деревянной решеткой творилось страшное.

Сначала мелькнула мысль, что в широком коридоре, окольцовывающем зал арены, зачем-то вкрутили красные лампы. От этого все происходящее окрасилось одним алым цветом, перемешиваясь с багряными тенями, с бликующими лужами на полу. Воздух наполнен воплями ярости и криками о помощи, стонами и воззваниями к богам. Звякал металл о металл, плотоядно чавкала входящая в плоть сталь. То и дело звучали выстрелы, суетные и истеричные.

В коридоре шла настоящая резня. Пытающиеся сбежать с трибун Старшие с телохранителями наткнулись на преградивших им путь людей Калины. Те как раз расправлялись с оставшимися в холле охранниками.

Под ногами скользко от крови. Ее много, она повсюду. Кровь вытекала из раненых и убитых, разлеталась фонтанами из отрубленных конечностей и разорванных артерий, брызгала на стены от ударов и выстрелов навылет. На полу тут и там валялись тела, они отчего-то напомнили Волкову раздавленных тараканов. Тяжелораненые пытались скрыться от своих убийц, заползая на мертвых, прячась за ними. Оглушенные и умирающие вяло трепыхались возле стен. По этому всему хрипящим и орущим клубком катались сцепившиеся в смертельной схватке люди. Над ними свистели ножи, палки и пули. И не было различия в одеждах и статусах – в свете залапанных кровью прожекторов все выглядели одинаково.

Илияс выпучил глаза и отступил назад, сдерживая рвотные позывы. Тяжелый воздух скотобойни липкой пленкой затянул легкие, ужасно хотелось убежать, вырваться под ночное осеннее небо.

– Надо найти Иванова с Тасей, – сказал сам себе Егор.

– Ты поклялся убить Калину! – отдышавшись, воскликнул бланцы. – Ты обещал!

– Обещал, но не клялся, – пробормотал Волков. – Не паникуй, одно другому не мешает. Не отставай.

И выскочил в коридор, почти побежал вдоль стены, огибая дерущихся. Он не хотел без лишней надобности влезать в эту бойню, силы еще понадобятся.

Его целью было проскочить центральный выход и попасть на другую сторону арены, куда вывели Калину и откуда приводили старика-ордалианина. Должно быть, там у них что-то вроде убежища на подобный случай – он не верил, что Калина не предусмотрела такое развитие событий.

А из головы все не выходил Роман – откуда он здесь оказался?

Волков чуть не поплатился за то, что позволил себе на миг отвлечься – мимо головы пролетела пуля, врезалась в стену, обдав религера градом острых осколков, и с визгом ушла вверх.

– Зараза! – Егор судорожно втянул голову в плечи, отпихнул плечом какого-то поднимающегося мужика, припустил дальше. За ним, не отставая, двигался Илияс, нервно сжимая длинный складной нож.

И тут заметил в толпе знакомый профиль.

Андрей! Борец, мать твою, за чистоту веры! А если он здесь, значит и Калина рядом!

Одноглазый завертел головой, пытаясь разглядеть фигуру с ленточкой в косе.

Тщетно. Если она и была здесь, то ее уже вывели. Что ж, зато появился шанс вывести из игры этого циничного ублюдка.

Егор подал знак Илиясу, рванулся вперед, распихивая дерущихся.

Быстрее, пока бывший священник не заметил его!

Волков вывалился на свободный участок перед телохранителями Андрея как раз в тот момент, когда те отвлеклись на катающихся под ногами религеров.

– Опа! – не удержался от восклицания одноглазый, всаживая нож под челюсть одному. Краем глаза увидел, как сделал выпад Илиясь, целясь во второго охранника – к чести парня, он не стал раздумывать, просто поддержал Волкова.

Однако, соперник бланцы отклонился назад и отступил, закрывая собой Андрея.

Ордалианин только сейчас заметил мистирианина, когда один из телохранителей рухнул навзничь, зажимая фонтанирующую рану.

– Не ждал? – зло клацнул зубами Егор, сближаясь.

Но соратник Калины оказался не лыком шит. Грамотно увернулся от окровавленного лезвия, ударил ребром ладони по запястью религера. Нож выбить не смог, но сбил атаку.

Негде было лавировать и делать тактические уходы. Негде было обходить и размахиваться. Егор с досадой отпрыгнул назад, споткнулся о ползущего человека, чуть не упал. Где-то совсем рядом громыхнул выстрел, перед лицом пролетела гильза.

Андрей беспрепятственно уходил к выходу, скрываясь за спинами прибывающих через центральный вход вооруженных людей с белыми повязками. Он не спускал насмешливых глаз с мистирианина, словно знал все его ходы наперед и попросту играл.

По крайней мере, Егор воспринял это именно так. Насторожился и не прогадал – когда Андрей махнул в его сторону рукой, Волков успел оттащить Илияса от поверженного врага и нырнуть за спины дерущихся.

Вслед полетели пули, с хлопками врезаясь в живые тела.

– Черт с ним! – рявкнул сам себе Егор. – Еще свидимся!

Илияс лишь тряхнул челкой.

Запах крови опьянял. Он заставлял испытывать ту самую боевую эйфорию, из-за которой Егор и любил свою работу. Хотелось орать, хохотать в лицо врагам, ловко орудуя ножом. Вместе с тем, религера тревожило такое состояние, оно могло сыграть с ним злую шутку. Нельзя увлекаться, нельзя!

За спиной охнул Илияс. Религер успел обернуться и ткнуть ножом в грудь мужика с белой повязкой на руке, готового повторно ударить парня чем-то, напоминающим киянку. Бланцы сгреб выпавший нож, зажимая драную рану на голове, кивнул: «Я в порядке».

Отмахиваясь, они пробивали себе путь к центральному проходу. Егор невесело заметил, что драка перешла в ту фазу, когда уже не осознаешь рамок и границ, просто рубишь каждое незнакомое лицо. К тому же, судя по всему, присутствующие религеры сцепились друг с другом, вспоминая старые обиды. В плотной толпе резня шла особенно жестокая, лишенная всяких правил. Тут же мелькали люди Андрея с повязками, вооруженные битами, топорами и пистолетами. Менее подготовленные к побоищу последователи Калины почти все лежали бездыханно, путаясь у живых под ногами.

Холодная сталь мазнула по рукаву. Чье-то тело, отлетевшее от удара ноги, припечатало Егора к стене. Противник развернулся и Волков чудом перехватил руку с ножом, направленную в живот. Враг пыхтел в лицо кровавыми пузырями, сквозь разорванную рубаху виделось иссеченное тело.

Откинул, добавив вдогонку пару ударов. Перед глазами пронеслось лезвие топора – Егор лишь отшатнулся, ткнул стилетом в перекошенное лицо. Рванулся вперед…

И оказался перед Хирургом, вытирающим тонкое, длинное лезвие похожего на шпагу клинка о пробитое в нескольких местах тело лежащего ничком мужчины. Рядом с ним, с намотанным на левую руку грязно-серым пиджаком и с финкой в правой руке, стоял Иванов. Он выглядел так, словно только что выбрался из ямы с мясным фаршем.

За спиной Хирурга, трясясь и повизгивая от ужаса, сидел дрожащий Ламий, он не мигая взирал на скорчившегося в неестественной позе Марка – у того отсутствовала половина черепа.

А в сторонке, прислонившись к стене, всхлипывала Таисия. Из раны на плече сочилась кровь, но в остальном девушка была цела.

– Ты! – проревел Хирург. – Ты жив?

Иванов резко оглянулся, на всякий случай, делая шаг в сторону и разворачиваясь.

– Не твоими молитвами, – огрызнулся Волков. – У вас, я посмотрю, дела похуже, верно?

Хирург ничего не ответил, лишь принял стойку, выставив перед собой клинок.

– Подставить меня хотели, суки, – Егор перехватил удобнее стилеты и бросил испепеляющий взгляд на Ламия.

Старший заелозил ногами, силясь отползти дальше от свирепого религера. Его лицо, и без того бледное, вовсе превратилось в белое полотно с черными мазками перекошенного рта и распахнутых глаз.

Иванов чуть наклонился к Егору и сказал, извиняясь:

– Я не смог. Не могу лишить жизни Старшего, это сильнее меня.

– А у меня вот не осталось никаких моральных принципов в отношении этих, – губы Волкова разошлись в плотоядной улыбке. – Ну ка…