Секреты, которые мы храним - Лили Уайлдхарт

в предыдущих записях.

— Трент на самом деле многого не допускал, — тихо говорю я ему, глядя вниз на свои руки и пощипывая кожу большими пальцами. Я не делала этого годами с тех пор, как нашла в себе мужество оставить Трента, но, переживая все заново, я чувствую себя маленькой. Слабой. Бесполезной. В ловушке. Беспомощной.

Всего этого, как я думала, я избежала.

— Понятно, — это все, что он говорит, но что-то в его голосе заставляет меня поднять на него глаза. Его челюсть дергается там, где она сжата, но я не могу сказать, злится он на меня или нет, поэтому я молчу. — Давай возьмем немного крови, а потом я перейду к твоим анализам. Есть ли какой-нибудь шанс, что ты беременна?

Я издаю смешок и качаю головой.

— Конечно нет. Я принимаю противозачаточные.

— Был незащищенный секс, даже при приеме противозачаточных?

Я открываю рот, чтобы сказать "нет", затем мысленно проклинаю себя.

— Да, но это было давно, и с тех пор у меня были месячные как обычно.

Он кивает, продолжая стучать по своему ноутбуку.

— Хорошо. Я все равно проведу тест, поскольку все равно буду брать кровь, но я не вижу в этом серьезного риска, если у тебя были месячные. Какие противозачаточные ты принимаешь?

— У меня имплантат, — говорю я ему, постукивая по своей руке. — Хотя, я думаю, его скоро придется менять.

— Могу я предложить поменять его? В любом случае я буду посещать тебя довольно регулярно, так что с записями проблем не будет, но я знаю множество женщин, у которых были проблемы с имплантатом, и я бы предпочел, чтобы тебе не пришлось с этим сталкиваться.

— Проблемы?

— Девяностодневный период — один из тех, о которых мне говорили, — говорит он, морщась.

— О, черт возьми, нет, — говорю я с содроганием. — Ни в коем случае. Поменяй меня местами. Пока у меня нет промежностных гоблинов, мне все равно.

Он посмеивается над моим очевидным ужасом или, может быть, над моей формулировкой, но я слишком напугана, чтобы обращать на это внимание. Это звучит как буквальный ад на земле.

— Хорошо, мы сделаем это сегодня. Давай начнем, хорошо?

Он берет у меня кровь, удаляет имплантат, делает мне укол в задницу, который обжег сильнее, чем я ожидала, наряду с множеством других уколов. Один из них был мне в спину и причинял адскую боль. Он действительно намотал кучу многословной чуши медицинскими терминами о том, что он делал, но большая часть этого прошла мимо моей головы.

— Я поговорю с Мейером о том, чтобы отвезти тебя в больницу на сканирование, но в остальном, я думаю, ты можешь идти. Как только я получу результаты твоего анализа крови, я дам тебе знать, если мы что-нибудь обнаружим, но, по моим наблюдениям, ты, похоже, в добром здравии.

Я спрыгиваю с кровати и киваю.

— Я так и сказала.

— И, как я уже сказал, лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Чувствуя себя неловко, я направляюсь к двери, открываю ее, прежде чем снова повернуться к нему.

— Ну, спасибо, я думаю. Скоро увидимся.

— Скоро. И помни, никакого незащищенного секса по крайней мере в течение семи дней, пока не подействует прививка.

Я отрывисто смеюсь:

— Да, никакой опасности в этом нет, — говорю я ему, прежде чем открыть дверь и обнаружить, что коридор пуст. Мое сердце танцует в груди от мимолетной возможности обрести свободу.

Я практически бегу по коридору, оставляя доктора одного, и направляюсь в комнату, которую мне выделили. Возможно, это все еще клетка, но прямо сейчас никто не знает, где я, и я собираюсь цепляться за этот маленький кусочек свободы изо всех сил.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Хантер

— Ты уверен, что это был лучший способ сделать это? — Я снова спрашиваю Мейера, который смотрит на меня, как на непослушного ребенка. — Я не говорю, что у меня есть способ получше, который приходит на ум, но все же. У нее и так был довольно дерьмовый день.

— У нее дерьмовый день, потому что она упрямится, — отвечает он, прежде чем допить свой эспрессо. — Если бы она не была такой дерзкой…

— Тогда мы, вероятно, не захотели бы ее, — перебивает Рори, и я улыбаюсь.

— Ты не ошибаешься.

Мейер проводит рукой по лицу и раздраженно вздыхает.

— Ты прав, мы, вероятно, не захотели бы её. Тот факт, что она боец, является частью ее очарования. Но обязательно ли ей так усердно бороться со мной? Я просто пытаюсь сделать то, что лучше для нее.

Я наклоняюсь вперед, чувствуя, как от него волнами исходит разочарование.

— Она, наверное, тоже часто это слышала. Вид ее слез чуть не сломал меня, чувак. Я не говорю, что хочу, чтобы она ушла, особенно когда она понятия не имеет о рисках, которые подстерегают ее теперь, когда ее видели с нами, видели в доме, но мы могли бы отнестись к этому помягче.

— Может быть, — говорит Мейер, немного смягчаясь.

— И поскольку Роб вживил ей маячок, возможно, мы сможем пока создать ей иллюзию свободы. — Обычно у меня нет плана, я просто парень, который очаровывает людей, заставляя их соглашаться с планами Мейера, но, возможно, только в этот раз я смогу использовать его же оружие против него, ради Куинн. Я уверен, что он переживет это, если поймет, что им манипулируют.

Я уверен, что его реакция, если он это сделает, будет гораздо менее сокрушительной, чем если Куинн когда-нибудь узнает, что у нее теперь есть маячок в позвоночнике. Это будет аргументом в пользу книг рекордов, но я бы предпочел поспорить с ней и повеселиться, помирившись после, чем допустить, чтобы с ней что-то случилось, и мы не знали, где она, потому что мы не вставили в нее маячок.

Он наклоняет голову, как будто обдумывает мою идею.

— Это не самая плохая идея. Мы можем окунуть ее в мир, и если она не попытается сбежать, мы, возможно, сможем