Новый порядок. Часть 1 (СИ) - Dьюк Александр Александрович

— Это печально, — охнула Аврора, утирая краешек глаза у переносицы кружевным платочком.

— А потом… потом я нашла утешенье в руках Артура. Знаете, — Анна прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась, — меня иногда посещала глупая мысль, что они договорились между собой. Ну, чтобы я родила от Артура и уже осчастливила обеспокоенного деда крепкими и здоровыми внуками, наследниками маленькой империи Фишеров и Гутенбергов. Но это, конечно, просто глупости, — она упрямо повела плечом. — Какой нормальный мужчина добровольно согласится воспитывать чужого ребенка, как своего?

— Да. Я… хорошо понимаю вас, фрау.

— Прошу, не кривите душой, мадам, — раздражилась Анна. За прошедшие недели она слышала эти лицемерные слова столько, что сбилась со счета.

— Я не кривлю, фрау, — твердо повторила Аврора, глядя ей в глаза. — Я вас прекрасно понимаю. Не вы одна прошли через это.

— Простите? — растерялась фрау Фишер, ни с того ни с сего чувствуя себя виноватой.

— Мой покойный супруг тоже не мог дать нашей семье то, что должен дать мужчина, — сказала Аврора, тиская цепочку. — Только в этом не было его вины. И он не согласился, когда я предложила, чтобы ему родила другая женщина.

— То есть вы… — сжалась от тревоги и волнения Анна. На глаза вновь навернулись слезы, впервые за долгое не по своему горю.

— В юности я… — Аврора смолкла, пальцы дрогнули, едва не порвав цепочку. — Со мной приключилось несчастье, из-за которого я не смогу иметь детей. Никогда.

— Это так ужасно, — всхлипнула фрау Фишер. — Мне очень жаль.

— Жизнь беспощадна и несправедлива, — сказала Аврора, натянуто улыбнувшись, и взяла чашку с чаем. — Но Артэм учит нас мужественно сносить все невзгоды и принимать их, как испытание, ведущее к вратам Благостных Садов в объятья Единого.

— Жалкое утешение, — брезгливо фыркнула Анна. — Тот, кто писал Артэм, не знал ничего ни о людях, ни о жизни.

Они вновь немного помолчали. Аврора осушила чашку наполовину. Анна больше не притронулась, блуждая в своих раздумьях.

— Скажите, фрау, — прервала молчание Аврора, — вы не замечали за Артуром ничего необычного в последнее время?

— Да нет, — ответила Анна растерянно. — Он вел себя, как и всегда. Был сдержан, немногословен, уверен в себе. Ничто не предвещало беды.

— Может, он что-нибудь говорил?

— Нет, мадам, — шумно вздохнула фрау Фишер. — Мы вообще мало говорили. У нас обычно было не так много времени друг на друга, чтобы тратить его на пустую болтовню. Да и я интересовала его только в постели, не более.

Она посмотрела на собеседницу, ища у нее понимания. И нашла.

— Это так на него похоже, — сказала Аврора.

— В этом он весь и был, — с грустью согласилась Анна. — Но мне не на что было жаловаться. Это были волшебные часы. Я не испытывала ничего подобного, ни с кем, кроме него. Ну, вы понимаете меня…

— Понимаю, — заверила Аврора, наклонив голову. — А скажите, фрау, может, он говорил о чем-то с вашим мужем?

— Конечно, — подтвердила фрау Фишер. — Артур часто у нас ужинал. Последний раз в прошлом месяце. Ну, насколько я знаю, — добавила она неуверенно. — Может, встречались и в «Империи»… перед тем, как… — она не закончила. — Но ничего такого, о чем стоило бы говорить.

— И все же, фрау? — настаивала мадам Легран. — Или в вашем присутствии они обсуждали только погоду?

— Да нет, конечно, — отмахнулась Анна. — Они меня не стеснялись. Да и что я понимаю в их делах? Они разговаривали о деньгах. Об акциях, об удачных вложениях, о прибыли — обычные разговоры умных мужчин, слишком сложные и скучные для глупых женщин. Скучнее может быть только политика.

— Они часто о ней говорили?

— Мадам, а кто в наше время не говорит о ней? — тихо рассмеялась Анна. — Разве что немые, глухие и слепые, которые не видят и не слышат, что происходит вокруг. Да, о политике они разговаривали очень часто. Они ведь состояли в каком-то кружке по общим интересам. Называли его громко «партия», — ядовито усмехнулась фрау Фишер. — Ну, тех людей, которые очень недовольны кайзером. Кайзер, конечно, запрещает подобные разговоры, но разве жандармы могут заглянуть в каждую кухню и гостиную? Да и что эти разговоры изменят?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А конкретнее, о чем они говорили?

— Очень часто о революции на вашей родине, — Анна откинулась на спинку кресла и прикрыла уставшие глаза. — Ну той самой, первой. Все остальное они единодушно считали глупостью и бессмысленным кровопролитием, которое давно пора прекратить. Артур считал, что было неправильно ее устраивать. Что она должна была произойти не так. Что было большой ошибкой… я не помню точно. В общем, что она ничего не изменила и не могла бы изменить. Иоганн считал самой большой ошибкой помощь Филиппу. Кайзер воюет уже несколько лет, бессмысленно тратит наши деньги, а результата не было и не будет. Еще говорили о неудачном мятеже, который сорвался в столице пять лет назад. Иоганн очень сокрушался, что он так и не удался. Считал, если бы тогда все получилось, то сейчас Империя не тратила честно заработанные деньги имперских предпринимателей впустую. А Артур… — Анна вздохнула. — Артур говорил, что это ничего бы не изменило. Разве что вместо Фридриха Второго на трон взошел Вильгельм Второй. Говорил, что так революции не устраиваются. Не бессмысленными бунтами и террором. Что нужно не менять имя при том же номере императора, а… развивать какое-то там самосознание. Классное, что ли? Вести какую-то там борьбу. Решать земельный вопрос и отменять права на владение производством. Ну, чтобы фабриками владели не умные, предприимчивые и деловые люди, которые понимают толк в управлении, как мой муж, а сами рабочие. Представляете? — она вдруг повеселела, повернулась в кресле к Авроре. — Даже я считаю, что это какая-то безрассудная блажь. Как эти серые, необразованные людишки могут чем-то там управлять? Иоганн, который куда умнее меня, так и вовсе смеялся. В последнюю встречу они даже повздорили немного.

— То есть? — Аврору это не рассмешило.

— То есть не сошлись во мнении насчет частной собственности, — пояснила она, обидевшись, что собеседница не оценила шутку. — Артур в последнее время все чаще и чаще говорил о ней, спорил с Иоганном, но больше так, по-дружески, дискуссионно. А вот в последний раз они поругались. Артур даже сказал, что на ближайшем собрании партии поднимет вопрос о своем выходе. Что партия превратилось в то, с чем должна была бороться. Но мне это ни о чем не говорит, — Анна вновь откинулась на спинку и вцепилась трясущимися пальцами в подлокотники. — Я просто испугалась, что больше не увижу Артура, когда он ушел не попрощавшись. Томилась в ожидании и неведении. Но он вернулся. Мы провели дивный вечер вместе. Последний, — из-под дрожащих век по щеке скатилась слезинка. — Он обещал, что мы обязательно встретимся, но…

Лицо фрау задрожало, она едва не разревелась, но взяла себя в руки и смахнула слезы.

— Мне так жаль, фрау Фишер, — утешила ее Аврора.

— Это так смешно и нелепо, — вдруг рассмеялась сквозь слезы Анна. — Две любовницы сидят вместе и обсуждают мужчину, который их не любил и просто пользовался…

— Только любовница поймет другую любовницу, — заметила мадам Легран.

Анна тепло посмотрела на нее. Аврора была чуть старше, но ее постигли те же несчастья, если не хуже, а по правде, гораздо, гораздо хуже. И при этом она умудрилась не пасть духом, сохранить красоту и энергию. Анна завидовала ей, но не по-черному. Она вдруг поняла, что просто не смогла бы выстоять так же мужественно, как эта женщина, которую не сломили ни ужасы войны, ни смерть близких, ни бесплодие, ни смерть Артура ван Геера.

— Вы мне нравитесь, мадам Легран, — призналась Анна. — Нравится ваша честность и искренность. Как только вы вошли, я почувствовала между нами что-то общее. И не только то, что мы грели постель одному и тому же мужчине.

— Все несчастные семьи похожи друг на друга, каждая счастливая семья счастлива по-своему, — печально сказала Аврора.

— Да, пожалуй, вы правы, мадам, — рассеянно покивала фрау Фишер. — Знаете, я должна вам сказать еще кое-что… хотя нет, — возразила она себе. — Нет! — добавила она решительно. — Вы будете смеяться и сочтете меня сумасшедшей.