Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

раздобывшие где­то БТР, не считались.

Когда бойня началась, авангард толпы был приговорен. Инстинкт самосохранения заставил ее расступиться, но для людей, зажатых между супермаркетом и соседними домами, было поздно. Они пытались бежать, но мешали друг другу, сцеплялись сумками, спотыкались и падали сотнями, чтобы погибнуть не от пуль, а от подошв соседей. А когда погас свет, все превратилось в кучу-малу, в которой выжить мог или очень сильный, или очень везучий. Понятно, к какой категории относился Александр. Здесь погибли сотни, если не тысячи.

Темнота начинала давить на психику. Парень сунул руку в карман, и от сердца отлегло. Каким-­то чудом уцелел фонарик, который он, вопреки правилам поведения в местах скопления людей, взял с собой. Это стоило ему огромного синяка на боку, куда тот был вдавлен соседями по толкучке, зато он не был полностью слепым. Лишь наполовину.

Саша провел лучом наискосок — никакого движения. Если говорить о живых, то площадь была пуста. В соседних домах тоже не горело ни одного окна. Несколько огоньков шевелились вдалеке, но, не считая их, поселок будто вымер. И тихо стало как на кладбище, только ветер тоскливо подвывал, словно от жалости к себе.

Парень гадал, что же произошло тут, пока он отлеживался. Эти подонки, похоже, прибрали к рукам все оставшиеся запасы и разгромили людей из МЧС. Но что они стали делать потом? Грабить, резать, насиловать, вытрясать из людей то, что они успели получить? Или убрались восвояси, а народ сам разбежался, лишившись заступников? И сколько прошло времени — десять минут или час?

Где люди, черт возьми? Неужели убегают, прячутся по деревням? Дебилы. Там тоже хватает желающих вышибить безоружному горожанину его бараньи мозги.

Вспыхивавшие то и дело зарницы подсвечивали горизонт багровыми тонами, но толку от них было мало. Практически единственным источником света оставался фонарь. Держась рукой за стену, Данилов перешагивал через мертвые тела, шатался и поскальзывался на мокром и липком. Возле разбитого окна поднявшийся порыв ветра швырнул ему в лицо пару листков, на поверку оказавшиеся продовольственными карточками, ставшими теперь такой же бесполезной бумагой, как ворохи размокших газет в киоске.

Кому теперь нужна телепрограмма на месяц вперед? Кому нужен последний номер желтого журнала про изнанку гламурной жизни столицы? Кому сдались советы модного диетолога? Самая лучшая диета теперь доступна каждому. Программа на ближайший месяц для всех уже составлена и утверждена высшими силами. Но гламура в ней, увы, будет крайне мало. Только изнанка.

Данилов безумно хотел уйти с треклятой площади как можно скорее. Молчание поселка пугало его до дрожи. Смешно сказать, когда темнота вдали вдруг разразилась длинной трескучей очередью, а над домами взвились красные сполохи, похожие на салют, он почувствовал что­то вроде облегчения. Там люди. Живые. Но это случилось всего раз, и больше тишина ничем не нарушалась.

Саша понимал, что надо уходить, но ему была необходима одна вещь. На трех телах, лежавших рядом с ним, этого не было. Он осторожно передвигался на ощупь вдоль стены и, отойдя пару шагов от клумбы, наткнулся на отдельно лежащий труп. Мужчина, похоже, его ровесник. Может, пули настигли его у стены, а может, он приполз сюда, будучи раненным, и прислонился к ней, прежде чем испустить дух. Переборов себя, Данилов посветил ему в лицо, но ему пришлось низко наклониться, а потом и присесть рядом на корточки, чтобы рассмотреть получше. Надо было беречь зрение в свое время.

Толстая корка на сердце начала нарастать. От вида мертвых Сашу уже не мутило, но еще щемило сердце. Еще вчера эти люди...

«Нет, забудь и думать о них в таком ключе. Иначе распустишь сопли, а утирать­то некому. Будешь жалеть каждого котенка, а тебя кто пожалеет? Слабак, слюнтяй, тряпка. Что, слезки еще не текут? Жалко? У пчелки оно сам знаешь где. Если хочешь жить, забудь это слово раз и навсегда».

Отметив мимоходом позолоченную оправу, парень протянул руку и совершил первый в жизни акт мародерства. Это оказалось еще легче, чем воровать у живых. Вроде то, что нужно. Очки пришлись впору, дело за малым... Саша навел фонарь на вывеску и попробовал прочитать. Черта с два. Все расплылось перед глазами, и стало только хуже. Тьфу ты, блин. Он же дальнозоркий...

Александр почувствовал странную злость на покойника. Ну почему тому не оказаться близоруким? Теперь придется лазить и искать снова. Эмоции эмоциями, но без очков смерть. Кто бы мог подумать, что от этого аксессуара будет зависеть его жизнь? Да он же не пройдет и десяти метров, упрется в забор или напорется на тех самых выродков, устроивших кровавую баню.

Придется лазить. Проверять их всех. Конечно, очки теперь не в моде. У тех, кто еще на лазерную терапию не раскошелился, — линзы. Не выдирать же вместе с глазами? Черт, черт, черт. Саша еще раз окинул взглядом труп и только сейчас заметил, что руки убитого все еще сжимают лямки спортивной сумки. Данилов огляделся по сторонам. Чисто. Откуда­то снова долетел перестук выстрелов, похожий на шум работы отбойного молотка, но он был далеко. Вокруг не было ни души.

Почему бы и нет?

Конечно, до него эту сумку могли обыскать многие — те, кому повезло пережить бойню, дезертиры или просто прохожие. Если такие еще остались на свете. Но все они могли и проглядеть что­нибудь. Поэтому, не долго думая, он схватил баул и перекинул лямку себе через плечо. Если не обращать внимания на несколько пятен крови, то можно подумать, что он его собственный.

Только отступив поближе к забору, Данилов, готовый в любой момент укрыться за углом, решился осмотреть свою находку. На открытом месте ему было неспокойно, тут ему угрожали и шальная пуля, и просто взгляд нехорошего человека. Чувствуя поднимающуюся в груди радость, он смотрел на десяток разнокалиберных консервных банок и несколько пакетов другой снеди. Незнакомец успел отовариться, похоже, на всю семью. Вот ведь повезло.

На самом дне сумки покоился немаленький брезентовый чехол. Развернув его, Данилов аж присвистнул. Противогаз гражданский ГП-5. Модель он вспомнил бы, даже разбуди его среди ночи. Именно в таких изувер, преподававший ОБЖ, заставлял их в девятом классе сидеть целых два урока кряду, заодно выполнять тест по истории, которую он вел по совместительству. Не все выдержали.

Находка, скорее всего, бесполезная. Пусть в кино изображают последнего уцелевшего человека, понуро бредущего по радиоактивным руинам. Он свое уже отбродил, до сих пор по утрам тошнит, не хуже чем бабу беременную, а кожа с лица и рук неделю слоями отходила. Поэтому и путь