Легион Фалькенберга - Джерри Пурнелл

— Ну хорошо, Джейми, что тут происходит? — спросил Хамнер.

— Происходит, сэр? Ничего, насколько мне известно. Если вы имеете в виду пирушку, то мы празднуем окончание базовой подготовки. Завтра начнем более сложные упражнения.

— Возможно, я имел в виду пирушку, — ответил Хамнер. — Вы, как будто, подружились с другими офицерами.

— Да, сэр. — Хамнер уловил энтузиазм в голосе Фаркуара. Мальчишка достаточно зелен и мог увлечьея мистикой войны, Джорджу стало его жаль. — Они хорошие люди, — сказал Джейми.

— Да, наверно. А где остальные? Люди мистера Брэдфорда?

— У них проблемы с полевыми упражнениями, и поэтому они поздно возвращаются в лагерь, — сказал Фаркуар. — В обед приезжал мистер Брэдфорд и попросил направить их на встречу куда-то в другое место. Он проводит с ними много времени.

— Я так и думал, — сказал Хамнер. — Послушайте, Джейми, вы много времени провели с этими морскими пехотинцами. Откуда они? Из каких частей?

— Точно не знаю, сэр. Полковник Фалькенберг запретил нам спрашивать. Он говорит, что здесь все начинают с нуля.

Хамнер обратил внимание на тон, каким Фаркуар говорил о Фалькенберге. Нечто большее, чем уважение. Возможно, благоговение.

— Кто-нибудь из них служил с полковником раньше?

— Мне кажется, да, сэр. Они его не любят. Открыто бранят. Но боятся этого его громилы, главного старшины. Кальвин пообещал справиться с любыми двумя противниками, причем те могут выбирать правила. Несколько новичков попробовали, но никто из морских пехотинцев и не пытался. Ни один.

— И вы говорите, что полковник не слишком популярен среди своих людей?

Фаркуар ненадолго задумался.

— Я бы не сказал, что он популярен. Нет, сэр. «Однако, — подумал Хамнер, — Борис сказал, что он популярен». В голове Джорджа шумел виски.

— А кто популярен?

— Майор Севедж, сэр. Солдаты его любят. И капитан Фаст. Его морские пехотинцы особенно уважают. Он адъютант.

— Ну хорошо. А способна ли эта часть сражаться? Есть ли у нас шанс после ухода СВ? — Они остановились, глядя на происходящее у костров. Солдаты пили, кричали, пели и гонялись друг за другом по лагерю. У одной палатки вспыхнула драка, но никто из офицеров не шелохнулся, чтобы прекратить ее.

— Вы это разрешаете? — спросил Хамнер.

— Стараемся не очень вмешиваться, — ответил Фаркуар. — Полковник говорит, что половина искусства офицера — знать, на что закрыть глаза. И сержанты уже остановили драку. Видите?

— Но вы позволяете солдатам пить.

— Сэр, запрета на выпивку нет. Нельзя только быть непригодным к исполнению обязанностей. А это парни крутые. Они подчиняются приказам и умеют сражаться. Думаю, у нас все хорошо получается.

Гордость. Джейми Фаркуар испытывает гордость. И эта уличная шпана, наверно, тоже.

— Хорошо, Джейми. Возвращайтесь на пирушку. Я найду своего шофера.

Уезжая, Джордж Хамнер меньше тревожился за будущее Хедли, но по-прежнему был убежден, что что-то не так; однако понятия не имел, что именно.

IX

Стадион рассчитан на сто тысяч человек. Сейчас здесь именно столько и еще столько же теснится на прилегающих улицах и площадях. Порядок обеспечивал весь гарнизон морской пехоты, но в этом не было необходимости.

Празднование шумное, но сегодня никаких неприятностей не будет. Партия Свободы не заинтересована в том, чтобы сегодня, в самый великий день после открытия Хедли, возникли какие-нибудь инциденты с морской пехотой. Совладение передает власть местной администрации и уходит; и ничто не должно омрачить это событие.

Хамнер и Фалькенберг наблюдали с верхнего яруса стадиона. Под ними к травяному полю гигантской лестницей спускались ряды сидений из пластистали. Все места заняты, и стадион представляет собой разноцветное море.

Президент Будро и губернатор Флаэрти находились в президентской ложе прямо против Фалькенберга и Хамнера. Их окружали вытянувшиеся по стойке смирно президентские гвардейцы в синих мундирах и морские пехотинцы Совладения в алом и золотом.

В президентской ложе присутствовали также вице-президент Брэдфорд, лидеры оппозиционной партии Свободы, офицеры уходящего гарнизона Совладения и все, кто сумел получить приглашение. Джордж знал: многие из них гадают, почему там нет и его.

В особенности должен заметить отсутствие Хамнера Брэдфорд. Он может даже подумать, что второй вице-президент как раз сейчас готовит оппозицию или мятеж. Эрни Брэдфорд в последнее время постоянно обвиняет Хамнера в измене Прогрессивной партии и очень скоро потребует от Будро сместить его.

«К дьяволу это ничтожество», — подумал Джордж. Он ненавидел толпу, и мысль о том, что придется стоять и слушать речи, быть вежливым с партийными чиновниками, которых он презирает, казалась ему чрезмерной. Когда он предложил понаблюдать за церемонией с другого места, Фалькенберг тут же согласился. Похоже, этому служаке тоже безразличны официальные церемонии. Гражданские официальные церемонии, поправился Хамнер: Фалькенберг, как будто, любит военные парады.

Ритуал почти завершился. Оркестр морской пехоты прошел по полю, речи были произнесены, награды розданы и приняты. Сто тысяч человек приветствовали независимость, стоял неимоверный шум. Необузданная сила толпы пугала.

Хамнер посмотрел на часы. В этот миг оркестр перестал играть, раскатилась барабанная дробь. Один за другим барабанщики замолкали, пока не остался один, который еще некоторое время продолжал бить, но вот и он перестал. Стадион затих в ожидании.

Прогремела труба. Одинокий сигнал, жалобный, но торжественный, последний салют флагу Совладения над дворцом. Ноты, словно осязаемые, повисли в воздухе Хедли, и ало-голубой флаг Совладения пополз вниз по флагштоку. Одновременно поднимался блестящий золотисто-зеленый флаг Хедли.

По всему городу люди в мундирах отдавали честь этим флагам — спускающемуся и поднимающемуся. Солдаты в синих мундирах Хедли приветствовали флаги с радостными улыбками, морские пехотинцы в красном — равнодушно. Флаг Совладения поднимается и спускается в этот год мира на семидесяти планетах в радиусе двухсот световых лет; какое значение может иметь отдельная планетка?

Хамнер взглянул на Джона Фалькенберга. Полковник не смотрел на поднимающееся знамя Хедли. Его приветствие было адресовано флагу СВ, и, когда замер последний звук трубы, Хамнеру показалось, что Фалькенберг вытер глаза.

Этот жест настолько поразил его, что Джордж всмотрелся внимательней, но ничего не увидел и решил, что ошибся.

— Вот и все, — сказал Фалькенберг. Голос его звучал напряженно. — Думаю, мы должны присоединиться к остальным. Нельзя заставлять ждать его превосходительство.

Хамнер кивнул. Президентская ложа непосредственно соединена с дворцом, и чиновники сразу окажутся на приеме, в то время как Хамнеру и Фалькенбергу нужно еще пересечь весь заполненный людьми стадион. Публика уже устремлялась вниз по рядам, вливаясь в толпы празднующих на поле.

— Идемте сюда, — сказал Джордж. Он провел Фалькенберга на самый верх стадиона, в небольшую нишу, где ключом открыл ничем не примечательную дверь. — Система туннелей проведет нас прямо во дворец, через стадион и под ним, — сказал он Фалькенбергу. — Это не то чтобы тайна, но мы стараемся, чтобы об этом знало поменьше народу, иначе потребуют открыть их для публики. Туннели предназначены главным образом для ремонтников и работников стадиона. — Он запер за собой дверь и показал на широкий внутренний коридор. — Этот сооружение очень неплохо сконструировано.

Тон неохотного восхищения для Хамнера был нехарактерен. Если вещь хорошо сделана, значит сделана хорошо, и все тут… но в последнее время он обнаружил, что все чаще отзывается о проектах Совладения именно так. А ведь он презирает администрацию Совладения, людей, которые создают проблемы, а потом уходят, отказываясь их решать.

Они спустились по ряду лестниц, прошли еще по нескольким коридорам, потом снова поднялись к еще одной закрытой двери. И через нее вышли в дворцовый двор. Празднество уже началось, предстояла долгая ночь.

Джордж задумался: «Что дальше?» Утром улетит последний корабль СВ, Совладение уйдет с планеты. Завтра Хедли окажется один на один со своими проблемами.

— Внимание! — Резкий приказ главстаршины Кальвина перекрыл шум.

— Прошу садиться, джентльмены. — Полковник Фалькенберг занял место во главе длинного стола в бывшем центральном штабе морской пехоты СВ.

За исключением знамен и мундиров, здесь ничего не изменилось по сравнению с тем, что уже начали называть: «в прежние дни». Офицеры сидели на обычных местах, как всегда на штабном совещании в полку. На одной стене были развешаны карты, на другой в центре размещался экран компьютера. Официанты в белых кителях принесли кофе и неслышно исчезли за стоящими снаружи вооруженными часовыми.