Бегущая с демоном - Терри Брукс

Они с дедушкой отправились домой в самом мрачном настроении. Нест глядела в окно и перебирала в голове события прошлых нескольких дней и последних часов, пытаясь разорвать паутину замешательства и противоречий, опутавшую ее. Когда дедушка спросил ее, почему она выбежала из церкви, она сказала, что ей стало плохо и понадобилось в туалет. А теперь все нормально, только она грустит о миссис Браунинг и не хочет об этом говорить. Это было похоже на правду, и он оставил ее в покое. Ей часто удавалось заставить людей верить в свою ложь, но ее не покидало неприятное чувство: до Джона Росса ей далеко.

Он что-то знал о ней, держал это при себе, сумрачно подумала она. И это было очень важно и связано с его приездом в Хоупуэлл. А еще с демоном и ее матерью. Именно это лежало в основе всех событий, и она решила докопаться до истины.

Она верила, хотя и запрещала себе до поры до времени принимать это как факт, что он ее отец.

К тому времени, когда дедушкин старый пикап подъехал к дому, Нест приняла решение взяться за Ба. Она вышла из машины; жара уже стояла невыносимая, температура достигала не менее ста градусов, было душно, пахло увядающей травой, ветви деревьев бессильно повисли, изнуренные жарой. Нест приблизилась к крыльцу, почесала за ухом мистера Царапкина и вошла внутрь.

Ба сидела за кухонным столом в домашнем платье с цветочками и шлепанцах, потягивая бурбон с водой и куря сигарету. Она посмотрела, как Нест идет в свою комнату, но ничего не сказала. Нест сняла платье, комбинацию, туфли, гольфы и надела спортивные шорты, футболку с надписью «Никогда Не Взрослей», носки и тенниски. Было слышно, как дед с бабушкой разговаривают в коридоре. Ба спрашивала про Джона Росса, и то, что она услышала, ее как будто не обрадовало. Старина Боб попросил ее говорить потише. Нест задержалась еще на минуту, причесываясь, пока они были в самом разгаре спора, а затем спустилась вниз.

Когда она вошла в кухню, спор уже прекратился, но она бы все равно предпочла остаться незамеченной. Нест заглянула в холодильник. Запах жареных цыплят все еще держался в воздухе, поэтому она не удивилась, увидев контейнер с ними на верхней полке. Был здесь еще контейнер с картофельным салатом, еще один со свежими овощами, замоченными в воде, и чаша с желе.

Девочка оглянулась на бабушку.

— Вот это здорово, — улыбнулась она. — Выглядит потрясающе.

Та кивнула.

— Мне помогли лесные феи, — и послала Старине Бобу убийственный взгляд.

Старина Боб криво усмехнулся в ответ.

— Тебе не нужна помощь лесных фей, Эвелин. Ты и сама могла бы научить их кое-чему.

Ба вдруг покраснела.

— Старикашка, — пробормотала она, улыбаясь ему. Потом ее улыбка погасла, и она потянулась за стаканом. — Нест, мне так жаль миссис Браунинг. Она была хорошей женщиной.

Нест кивнула.

— Да, Ба.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Отлично.

— Вот и славно. Вам обоим звонили, когда вы были в церкви. Тебе звонила Касс Минтер, Нест. А Мел Райорден хотел, чтобы ты немедленно перезвонил ему, Роберт. Сказал, это очень важно.

Старина Боб молча проследил, как она делает большой глоток. На нем еще был пиджак, и теперь он снимал его. Вид у него вдруг сделался усталый, измученный.

— Хорошо. Я займусь этим. Извините меня, пожалуйста.

Он повернулся и вышел. Нест глубоко вздохнула, прошла к кухонному столу и села напротив бабушки. Из окна, выходящего на юг, пробивались солнечные лучи, они освещали кусок стола, а кружевные занавески придавали им замысловатые узоры. Лучи солнца падали на руки Ба, лежащие на столе рядом с пепельницей, отчего они выглядели пятнистыми и морщинистыми. Крышка стола нагрелась, и Нест с удовольствием положила пальцы на теплую поверхность, образуя новый узор.

— Ба, — наконец заговорила она, дождавшись, пока та посмотрит на нее. — Прошлой ночью я была в парке.

Ба кивнула.

— Я знаю. Я не спала и ходила посмотреть на тебя. Тебя не было дома, значит, ты ушла. И что ты делала?

Нест начала говорить.

— Я знаю, это может показаться вымыслом, но на самом деле это правда. Это было очень интересно. — Она сделала паузу. — Хотя и немного пугающе. По крайней мере, какая-то часть. Я кое-что видела — и не смогла понять. Это было… ну, в общем, видение. Вроде сна наяву. И он касался тебя.

Она увидела, как глаза бабушки потемнели и стали отстраненными. Она потянулась за сигаретой и сделала глубокую затяжку.

— Меня?

Нест выдержала ее взгляд.

— Ты была молодой и находилась в парке, ночью, как я. Но ты была не одна. Тебя окружали пожиратели. Ты бежала с ними. Ты была одной из них.

В наступившей тишине было слышно жужжание насекомых на улице.

Старина Боб закрыл дверь своего логова и стоял, глядя в никуда. Его комната находилась в северной части дома, на окна падала тень старого ветвистого орешника, но июльская жара и здесь взяла свое. Но сейчас Старина Боб не замечал этого. Он повесил пиджак на простое кожаное кресло и сложил руки на коленях. Он любил Эвелин, но терял ее. Из-за выпивки и сигарет, но больше всего — из-за смерти Кейтлин и тех вещей, которые они обе знали и в которые его не посвящали. Это была тайная история, восходящая ко времени рождения Кейтлин — а может быть, и еще дальше. Вся эта чепуха насчет пожирателей и магии… И еще — отца Нест. Она совершенно выходила за рамки здравого смысла, и именно она отделила от него Эвелин стеной, за которую не пробиться — с тех пор, как Кейтлин убила себя.

Вот он и произнес эти слова. «С тех пор, как Кейтлин убила себя».

Он закрыл глаза, сдерживая подступающие слезы. Разумеется, это мог быть несчастный случай. Она могла пойти в парк той ночью, как делала, будучи ребенком, поскользнуться и упасть с обрыва. Но он ни минуты не верил в это. Кейтлин знала парк как свои пять пальцев. Как Нест сейчас знает его. Как Эвелин. Парк всегда был частью их жизни. Даже Эвелин выросла в этом доме, примыкающем к парку. Они стали частью его — так же, как деревья, холмы захоронений, как белки, и птицы, и все остальное. Нет. Кейтлин не могла оступиться. Она убила себя.

И он до сих пор не знает, почему.

Роберт уставился в окно на дорогу, ведущую к парку Синиссипи. Тяжело было потерять Кейтлин, но потерять Эвелин было бы еще тяжелее. Они вместе уже почти пятьдесят лет: он даже не помнит, какой была его жизнь до нее. Наверное, ее просто не было. Он ненавидел выпивку и курение, ненавидел ее затворничество за кухонным столом, ее непримиримость к себе и своей жизни. Но пусть лучше так, чем совсем без нее.

А что он сделает, чтобы спасти ее? Она ускользает, день за днем, как будто сидит на плоту, привязанная веревкой, и плот медленно, медленно скользит в море — а он беспомощно смотрит вслед, оставаясь на берегу. Роберт стиснул большие руки, зябко повел плечами. Он силен, умен, вся его жизнь полна достижений, но сейчас он не в силах помочь собственной жене.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});