Подземелье - Ваня Мордорский

Несколько мгновений светляк думал, решался, а потом желание пересилило и он откусил маленький кусочек.

Маленький лишь потому, что чувствовал, съесть много сейчас опасно. Он откусил лишь малый краешек лепестка.

Какое — то особое, ранее неизведанное состояние возникло во всем его теле, — приятно забытье которое избавило от всех тревог. И в то же время, вспыхнуло желание съесть еще. Светляк уже дернулся откусить еще немного этого вкусного пахучего растения, но существо отобрало его.

Безжалостно забрало и вокруг остались лишь остатки запаха.

Светляк разозлился. Он попытался вырваться, начал копошится, — в общем, делал все что мог своим маленьким тельцем, и это, к сожалению никак не помогало.

Вырваться из этой темной ловушки он не мог.

А потом…потом на него вдруг навалилась дикая слабость и сонливость.

Съеденное растение начало действовать.

* * *

Проснулся светляк не скоро. Все тело было разбитым, словно он пролетел огромное расстояние напрягаясь изо всех сил. Крылышки не слушались, а лапки лениво, еле-еле перебирались. Устойчиво стоять не получалось. И в голове стоял такой туман, что он даже не разбирал где он находится. Он был уже не во тьме. Его выпустили.

Вокруг показались знакомые места. Он инстинктивно держался за тело этого большого существа, и теперь, наконец, он увидел больше пространства, и больше огромных существ.

Стало чуть-чуть страшно. Но лишь на мгновение.

Тело начало вспоминать то растение-цветок. Его запах, вкус. Что-то внутри его требовало еще. Еще и еще. Появилась неведомая жажда. Не еды, а того растения. Усики настойчиво пытались поймать хоть какой-то запах, отдаленно похожий на тот цветок, но не находил.

Где-то оно точно было, — оставалось только найти его. Почуять.

Светляк терпеливо ждал, дожидаясь момента когда можно удрать, но его стерегли. Чуть-что, возвращали обратно в кокон из тьмы.

Но он решил что подождет. Возможно не нужно убегать, возможно, существо вновь будет поблизости от этого чудесного растения и там он уже рванет изо всех сил.

Глава 31

Айра была рада. Несколько лет главным ее страхом было то, что сын не переживет Испытание. Ее единственный сын.

И сейчас, несмотря на рискованный поступок, когда она уговорила Ксорха достать ядро, — сын в итоге выжил, и стал сильнее.

Она накрыла его тонкой шкурой-накидкой и притушила огонь костра на котором готовилась еда.

Весь этот день когда она очнулась, а сын уже отправился на Испытание, — она не могла найти себе места. Но и выходить из шатра не могла. Она не хотела никого видеть, и не хотела, чтобы кто-либо видел ее.

Полдня с ней сидел Дамар, пичкая ее отварами и зельями, однако его присутствие делало ее настроение еще более тягостным. Потом он сам понял, что нужно ненадолго оставить ее одну, и пошел куда-то.

Он ее вылечил, это она понимала.

Без помощи Драмара, с ранами оставленными теми мерзкими ядовитыми насекомыми, ее ждала бы только смерть.

Сейчас же…

Да, она выжила, и похоже пойдет на поправку…но…

В мозгу крутился только один вопрос.

Что мне делать?

ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ⁉

Она никому больше не нужна.

Раны на лице. Да какое лицо…теперь это и лицом не назвать. Изгрызанные ошметки плоти. Издырявленный, обезображенный кусок мяса. Зарабатывать тем, чем она занималась, уже не сможет. Ксорх уйдет — это понятно.

Но ведь и не это главное. Без своей красоты кто она?

Раньше красавица, а теперь? Уродина? Огрызок? Изгой?

Она могла только представить себе, как на нее теперь будет смотреть Ксорх, если она сама на себя взглянуть без боли не может.

Тьфу. — Она сплюнула, распаляясь. Да разве только он? А остальные?

Это она еще не показывалась наружу. Боялась.

А ведь те суки будут смеяться. Да что там смеяться, насмехаться! Каждый раз видя ее. И теперь, самая большая уродина из них, желаннее для самого последнего мужчины нежели она.

Раньше им приходилось считаться с ней, а теперь…

Пусть они и не смогут ее выгнать из дома но они зато, могут многое другое. Например, сделать ее жизнь невыносимой. По-настоящему невыносимой, а не те мелкие пакости как раньше.

Теперь у нее не было того преимущества перед всеми гоблишами-самками, того единственного, которое давало ей несокрушимый стержень уверенности в себе, — красоты. Недосягаемой ни для одной женщины в племени красоты. И как легко оказалось ее забрать, оказалось нужно лишь набраться смелости и все…

Она тихо и горько рассмеялась. Вот и все, пришел конец легкой жизни, теперь ее ждет кошмар наяву.

Хуже всего было то, что она даже не знала кто виноват. Она думала на зур, на Ташку, но после, лежа, вспоминая и прокручивая произошедшее поняла, это совершил кто-то другой, кто-то ненавидящий ее так сильно, что решился на такое.

Нет, — подумала она, — Ташка не при чем. Так Ташка ее не ненавидела.

Она все еще надеялась, что сможет вспомнить что-то, какую-то деталь. Что-то, что даст ей зацепку, подсказку о том, кто же это все-таки был.

Ее подловили, когда она еще даже не дошла до круга зур, намного раньше, а потом изрешетив лицо, перетащили и кинули у ее жилища. Окровавленную, в полубессознательном состоянии.

Если бы они говорили,шептались, сказали что-то, она бы может узнала бы их голоса, уж запомнила бы точно. Но эти твари молчали! Проделали все тихо и неспеша, как немые! Он высадили каждую личинку не случайно, ровно в том месте, в котором хотели, предварительно закрыв чем-то ее глаза и одурманив, отчего ее сознание расплывалось будто она хорошо выпила.

Айра тихо взвыла и сжала тряпку в руках. Как отомстить, если не знаешь кому?

Эти твари все предусмотрели!

Бросив взгляд на спящего сына она стала осторожно убирать весь тот беспорядок, который образовался сам собой, пока она лежала без сознания. Вид спящего сына заставил ее вернуться