Только когда мы вдвоем - Хлоя Лиезе

хорошо после такого долгого перерыва.

Перед глазами всё расплывается от слёз. Я накрываю глаза ладонями прежде, чем они успевают пролиться. Джой удобнее устраивается на подушках и улыбается.

— Пора услышать, как Лиззи отказывается от первого предложения Дарси.

Я опираюсь локтями на матрас и кое-как выдавливаю слова. Я читаю вслух, пока мой голос не садится, пока Джой не засыпает. Её лицо выражает умиротворение, и пусть я знаю, что подарил ей маленький дар отвлечения, я знаю, что её дар мне был куда огромнее. Рука, за которую можно держаться, пока я наконец-то двигаюсь вперёд.

Глава 21. Уилла

Плейлист: Olivia O’Brien — hate u love u

— Притормози, Уилла, — ворчит мама. Её ладони похлопывают по простыням, и это характерный признак её дискомфорта. — Ты спешишь, и я не могу ничего разобрать. Мой джентльмен-чтец куда выразительнее с его речью.

Я закатываю глаза, позволяя «Гордости и предубеждению» упасть на мои колени. Мама сказала, что один из сыновей доктора Би, вернувшийся домой на праздники, читает ей вечерами, когда мама непременно выпинывает меня, чтобы я поела нормальной еды и не забивала на свои тренировки. Должна признаться, моё сердце Гринча сделало кульбит, когда она рассказала мне об этом. Какой-то молодой парень проводит свои праздничные вечера и читает ей Остен — куда уж милее.

— Ну, может, пусть тогда твой джентльмен-чтец читает тебе вместо меня.

Мама фыркает носом.

— Почитает. Наше следующее свидание — завтра.

Это заставляет меня рассмеяться.

— Свидание, да? Ты соблазняешь молоденьких парней, мама?

Улыбка мамы слабая, но тёплая.

— Это было бы нечто. Он красивый. Сложно это подметить, потому что он стеснительный и вечно прикрыт одеждой с головы до пят, но можно сказать, что под всеми этими защитными слоями кроется завидный мужчина.

В груди у меня что-то колет. Это описание заставляет меня подумать о Райдере. Я вела себя ужасно. После того, как он перенёс ужин, я отказалась от кофе утром, потому что я самая трусливая трусиха. Я ужасно боялась того, что он может сказать. Я понятия не имею, куда нам двигаться дальше из этой точки после того, как он закончил наш вечер после полуфинала.

«Вообще-то это ты кончила. Пипец. Как. Мощно».

— Ох, да ради всего святого, — бурчу я про себя.

— О чём ты там разговариваешь сама с собой?

— Да ни о чём.

Мама нажимает на кнопку, чтобы слегка приподнять изголовье своей больничной койки, затем медленно поворачивается на бок. Выглядит всё так, будто движение причиняет адскую боль.

— Как твой засранец лесоруб?

— Всё ещё засранец, — ворчу я. Это всё Райдер виноват. Это его дурацкий зять отправил нас в тот поход, который привёл к поцелую у водопада. Это Райдер соблазнил меня конфетками с арахисовой пастой, виски и самым великолепным оргазмом в мире. Теперь мы пересекли ту невидимую границу и существуем в неком подвешенном состоянии, очень далёком от территории «друзья-враги».

Что, если он захочет вернуться к тому, как всё было раньше? Я застряну, страдая по парню, который испортил для меня всех остальных мужчин, а он с радостью будет подкалывать меня и обращаться со мной как с какой-то платонической занозой в его заднице. Не буду я такой херней заниматься. Но с другой стороны, если он захочет развивать то, что начал на моём диване, это я тоже не могу. Я не стану открывать своё сердце. Я не могу себе это позволить. Я застряла, я несчастна, я ужасно скучаю по нему, отчего мне становится ещё хуже. Я не должна скучать по Райдеру. Я должна скучать по тому, как я его мучаю.

— Какие у него планы на праздники? — устало спрашивает мама.

Я встаю и подтягиваю одеяло до её плеча, затем нежно глажу по спине.

— Он только сказал, что останется в родительском доме, проведёт время с родителями, братьями и сёстрами.

— Ты его избегаешь.

Я стону, плюхнувшись обратно на свой стул.

— Ма, а можно мы не будем подвергать меня психоанализу?

— Он пытался перейти к чему-то большему, чем дружба? Поэтому ты его морозишь?

— Джой Саттер, прекрати. Я его не морожу, просто даю всему немного остыть. Мы друзья-враги. Сексуального напряжения хватает с головой. Я свожу его с ума, а он… а он меня ужасает.

Мама склоняет голову набок, её глаза выражают беспокойство.

— Почему он тебя ужасно пугает?

— Потому что он мне не безразличен. Потому что я не хочу терять нашу кошмарную дружбу. Я бы предпочла остаться друзьями-врагами, а не рисковать и пытаться быть кем-то большим только для того, чтобы все разрушилось. Если я останусь с ним друзьями-врагами, то потеряю лишь что-то гипотетическое. Но если правда попробую, то могу потерять… всё.

— Проклятье, Рози, — это заставляет моё сердце сжаться. В детстве она постоянно называла меня так. — А ты немало раздумывала.

Я шутливо бросаю в её сторону мятную конфетку, следя, чтобы та не долетела и упала перед ней.

— А чем ещё заниматься на каникулах?

— Как по мне, звучит весьма трусливо.

Мои челюсти сжимаются, я ощетиниваюсь.

— Не провоцируй меня, мать.

— Ооо, она назвала меня «мать». Ты упускаешь нечто хорошее. Это дурацкая логика. Нет, это даже не дурацкая логика, это откровенно нелогично. Ты не думала, что после месяцев узнавания его, выстраивания доверия и безопасности, твоё сердце наконец-то показало тебе зелёный свет, чтобы двигаться дальше? А теперь ты сидишь тут на холостом ходу и тратишь бензин впустую.

Проклятье. Я никогда не думала об этом под таким углом.

Мама ёрзает на постели и пытается скрыть гримасу. Это выдёргивает меня из раздумий.

— Что происходит, мама?

Она вздыхает.

— Просто не могу удобно лечь.

Печаль, чувство вины, беспокойство скручивают моё нутро.

— Что я могу сделать?

— Ничего, — мама зарывается в одеяло и качает головой. — Ничего тут уже не поделаешь.

Это не нормально. Я смотрю на телефон. Её медсестра взяла перерыв и не вернётся ещё полчаса. Я не позволю маме полчаса трястись от боли. Я всё исправлю. Сейчас же.

Я достаю телефон и набираю номер, который дал мне доктор Би. Он отвечает после третьего гудка.

— Всё в порядке? — спрашивает он.

— Маме больно. Вы можете спуститься…

— Сейчас буду.

Звонок обрывается прежде, чем я успеваю вздохнуть с облегчением.

Буквально через тридцать секунд доктор Би распахивает дверь, и его внимание сразу приковано к маме. Пока он закрывает за собой дверь, по коридору прокатывается визг, за которым следует мужской смех.

По моей спине пробегают мурашки. Я знаю этот звук. Доктор Би застывает. Внимание мамы