Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4 - Джеймс Клавелл

– Когда… э-э… когда бы вам понадобилось, чтобы пташки приступили к работе?

– Немедленно, – радостно отозвался Касиги, глядя на танкер внизу. – Я гарантировал Затаки и комитету, что, если они готовы сотрудничать, мы начнем работы немедленно. Завтра или в крайнем случае на следующий день. Может быть, вы могли бы попросить центральное управление своей компании передислоцировать некоторые из 212-х, которые сейчас прикреплены к Бендер-Деламу и не используются с полной нагрузкой?

– Я безусловно спрошу, как только мы сядем.

– С неделю или около того нам понадобится временная воздушная связь с Кувейтом, чтобы доставлять смены, прибывающие на замену из Японии. Затаки сказал, их комитет договорится сегодня с комитетом абаданского аэропорта, чтобы его открыли для нас никак не позже конца следующей недели…

Скраггер лишь вполуха слушал уверенные планы этого человека, который подружился с ним, без которого он до сих пор был бы прикован к кровати. Выбор у него был простой: рассказать ему про «Шамал» или оставить его барахтаться в дерьме. Но если ты ему расскажешь, то предашь доверие более высокое, доверие, складывавшееся годами. Касиги мог рассказать о «Шамале» другим. Он должен будет сообщить о нем де Плесси. Вопрос в том, насколько ты можешь доверять ему и де Плесси?

Переживая и мучаясь, он посмотрел в окно и сверил свое положение.

– Извините, что вынужден вас прервать, но я должен связаться со службой управления полетами. – Он нажал на кнопку передачи: – Служба управления полетами Киша, на связи Хоутэл-Сьерра-Танго, как слышите меня?

– HST, говорит служба управления полетами Киша, слышим вас четыре на пять, продолжайте.

– HST, чартерный рейс «Иран-Тода», возвращаюсь на базу в Ленге, приближаюсь к Лавану, высота триста метров, один пассажир на борту. Прошу разрешения на дозаправку на Лаване и перелет в Бахрейн для высадки пассажира, у которого имеются там срочные дела для блага Ирана.

– В просьбе отказано, оставайтесь на трехстах и следуйте начальным курсом.

– Мой пассажир – японец, глава «Иран-Тода», ему необходимо срочно проконсультироваться с японским правительством в связи с желанием иранского правительства немедленно возобновить работы. Прошу особого отношения к данному случаю.

– В просьбе отказано. На полеты через залив не дается никаких разрешений менее чем за сутки. Поверните и возьмите прямой курс на Ленге, на связь выходите с траверза Киша, не над Кишем. Как поняли?

Скраггер бросил взгляд на Касиги, который тоже слышал весь разговор.

– Извините, приятель. – Он лег на новый курс. – HST, вас понял. Прошу разрешения на перелет в Эль-Шаргаз завтра на рассвете с одним пассажиром.

– Режим ожидания один. – В наушниках затрещало. По правому борту тянулся морской мост из танкеров, двигавшихся по заливу в обоих направлениях – от нефтеналивных терминалов Саудовской Аравии, Эмиратов, Абу-Даби, Бахрейна, Кувейта и Ирака или к ним. Ни один из танкеров не загружался теперь ни на Харке, ни в Абадане, где обычно под погрузкой их стояло с добрую дюжину и еще столько же ждали своей очереди. Небо было по-прежнему хмурым и неприятным. – HST, говорит Киш. В данном случае ваша просьба удовлетворена, разрешаем перелет в Эль-Шаргаз завтра, в среду, двадцать восьмого февраля, вылет в полдень. До дальнейших распоряжений разрешения на все, повторяю, все перелеты через залив должны запрашиваться не позднее чем за сутки, и на все, повторяю, на все запуски двигателей требуется отдельное разрешение. Как поняли?

Скраггер выругался, потом подтвердил прием.

– Что случилось? – спросил Касиги.

– Нам никогда еще не приходилось запрашивать разрешения на запуск двигателей. Эти ублюдки совсем взбеленились. – Скраггер думал о пятнице, о своих двух 212-х, которые ему предстоит запустить, о том, что Киш стал слишком любопытным и слишком эффективным. – До чего убогий народ!

– Да. Вы возьметесь руководить нашими вертолетными операциями?

– Есть много ребят получше меня.

– А, прошу прощения, но для меня это важно. Я бы хотел знать, что наши вертолеты в надежных руках.

Опять Скраггер помедлил с ответом.

– Спасибо, если получится, я возьмусь, конечно, конечно, возьмусь.

– Тогда решено. Я официально обращусь к вашему мистеру Гаваллану. – Касиги искоса взглянул на Скраггера. Что-то изменилось, подумал он. Что? Если подумать, когда я сделал предложение о сделке, пилот не отреагировал на нее с той долей энтузиазма, которую, по моему мнению, можно было бы ожидать – он не может не осознавать объема и ценности контракта, который я ему предлагаю. Что он скрывает? – Вы могли бы связаться с Бендер-Деламом через свою базу в Ковиссе и спросить их, смогут ли они поставить нам завтра хотя бы один 212-й? – спросил он, начиная зондирование.

– Да-да, конечно… как только прибудем на место.

Ага, подумал Касиги, наблюдавший и слушавший очень внимательно, я был прав, что-то совершенно определенно изменилось. Дружелюбие пропало. Почему? Я точно не говорил ничего такого, что могло бы его обидеть. И дело не может быть в предложенной сделке – она слишком выгодна для любой вертолетной компании. Его самочувствие?

– Вы хорошо себя чувствуете?

– О, прекрасно, старина, я в порядке.

Ага, улыбка на этот раз была искренней, и голос звучал как обычно. Значит, это что-то связанное с вертолетами.

– Если вы мне не поможете, ситуация для меня сложится очень трудная.

– Да, я знаю. Что до меня, я был бы рад помочь, чем только могу.

Ага, улыбка исчезла, и тон голоса снова стал серьезным. Почему? и почему это «что до меня, я был бы рад помочь», словно он и готов бы помочь, но кто-то другой запрещает ему это делать. Гаваллан? Может ли быть так, что он знает, что Гаваллан, из-за Дома Струан, не стал бы нам помогать?

Касиги долгое время сопоставлял и комбинировал факты и предположения, но удовлетворительного ответа так и не нашел. Тогда он использовал одну уловку, почти беспроигрышно срабатывавшую с иностранцами вроде этого.

– Мой друг, – произнес он, используя свои самые искренние интонации, – я вижу, что что-то не так, пожалуйста, скажите мне, в чем дело? – Увидев, что лицо Скраггера стало еще более серьезным, он нанес завершающий удар: – Мне вы можете сказать. Вы можете доверять мне, я действительно ваш друг.

– Да… да, я знаю, старина.

Касиги смотрел на Скраггера и ждал, наблюдая, как рыба бьется на крючке, натягивая леску, такую тонкую и такую прочную, которая тянулась назад к сломанной лопасти винта, рукопожатию, разделенной опасности на борту «Рикумару», разделенной военной службе и общему преклонению перед павшими товарищами. Так много нас погибло, таких молодых. Да, подумал он с внезапной злостью, но если бы у нас была хотя бы десятая доля их самолетов, их оружия, их кораблей и двадцатая доля их нефти и сырья, мы были бы непобедимы, и императору никогда бы не пришлось заканчивать войну так, как это он сделал. Мы были бы непобедимы – если бы не бомба, не две бомбы. Пусть все боги терзают бесконечно долго тех, кто изобрел эту бомбу, сломившую его волю, которая возобладала над нашей.