Полуночная тень - Алина Сконкина

– продолговатому светло-серому камню.

– Так там её брат работает. Вот ведь глупый парень, сбежал из одного цирка, чтобы попасть в другой, – Натори почесал свой, заросший щетиной, подбородок.

– Она хочет в Мулен Блю? – опешил оборотень. – Он же на корабле. Он может быть где угодно.

– Нет. Зиму они пережидают в порту, на востоке, недалеко от границы. Весной их ещё можно там застать. Вот девчонка и гонит туда, братика хочет повидать. – Клоун передвинул шахматную фигурку.

– А её брат, такая же сволочь, как и сестра? – тихо, себе под нос, пробубнил Спайди. Натори всё расслышал и прыснул от такого прямолинейного замечания, вздохнув, он ответил:

– В своё время, он был ещё хуже, а сейчас не знаю. Может, изменился. Вряд ли в новой труппе ему позволяют делать, что вздумается.

Спайди обдумал слова клоуна, буркнув «Шах», он пригрозил королю Натори, прошлым своим ходом мужчина открылся, поставив ферзь в неудачное место, словно нарочно поддался.

Натори улыбнулся и сдвинул коня к королю Спайди, загнав того в ловушку, после чего торжественно произнёс: «Шах и Мат» – провозгласив себя безапелляционным победителем.

Спайди ничего не говорил, но его лицо выражало крайнюю степень удивления.

– Ха-ха! Классно я тебя облапошил. Что, интересно как, да? – не скрывая триумфа, радовался клоун. – Ладно, я тебе расскажу. Помнишь, как я жертвовал пешками, чтобы занять центр? Этот приём называется «Гамбит». Ты жертвуешь всем для победы в конечном счёте.

– Интересный приём. Но как узнать, что жертва не будет напрасной? – сухо поинтересовался мальчик.

– Не знаю. Ты просто просчитываешь ходы, – пожал плечами Натори. Он замолк, а потом громко промолвил, – Знаешь историю о дочери Сатаны из надгорного края?

– Да, что-то слыхал, – буркнул Спайди, продолжая смотреть на доску и анализировать свой проигрыш.

– Ну, так вот, был у неё парень – Проклятый, Гамбитом его звали. Вот он всем пожертвовал, в том числе и собой, чтобы любимую спасти и страну защитить. В итоге, его жертва помогла выиграть войну. Так и назвали в его честь приём, – рассказал Натори легенду вкратце.

– Жертвовать собой ради кого-то – полный бред, – заключил Спайди.

– Возможно, ты и прав. Но за милого человека, или за любимую женщину, ты на всё пойдёшь. Даже на смерть, – очень серьёзно произнёс Натори.

– Значит лучше не влюбляться, – и не привязываться к людям, ещё раз для себя заключил мальчик.

Новая хозяйка цирковой труппы, которой зимой исполнилось тринадцать лет, безудержно гнала артистов на восток. Деревни и небольшие города пролетали мимо Спайди, не задерживаясь в памяти ни архитектурой, в которой он разбирался без деда с трудом; ни людьми, с которыми лицедеи не общались; ни блюдами, которые труппа заглатывала с голода и продолжала движение; ни местными обычаями, которыми славились здешние края; ни товарами, которые люди выменивали у морских и речных русалок, а также нептуриан, змеелюдов и капп. Натори говорил, что касмедонцы готовили пресную еду, сохраняя все соки овощей и делая жидкие подливы к мясу. По мнению клоуна, лучшая кухня была в Земье до того, как у власти обосновалась церковь, запрещавшая многие блюда и заставлявшая людей соблюдать всевозможные посты. По словам церкви, вкусная еда поощряла чревоугодие – один из великих грехов человечества. Когда же ни о каких грехах чревоугодия не знали в Земье ели разнообразнейшие блюда: наваристые бульоны, жареное мясо, сочные тушёное овощи, пирожные с заварным кремом и глазурью, пирожки с вареньем, уток в яблоках или апельсинах, салаты из овощей и фруктов, печенья из злаков, ароматный хлеб – всего не перечесть, и всё было непередаваемо вкусно. Во всех уголках мира ходила молва о земской кухне! А ныне остался лишь пост.

На коротких привалах, уставшие лицедеи успевали лишь поесть, да немного поспать. Натори не удалось похвастаться знанием касмедонского наречия, и поведать мальчику о далёких островах, их жителях и устоях Страны-на-Воде.

За несколько недель цирк достиг побережья и портового города – Сан-Фиеста, названного в честь солнечных дней, царивших здесь девять оборотов в году, и сменяющих друг друга праздников, из-за которых дома всегда украшали гирлянды, а на улицах звучала музыка. Прекрасный город, расположившийся на краю моря, наполовину висящий над водой, изобиловал фонтанами и речками, которые струились посреди улиц, люди переходили их по небольшим часто установленным мостикам. В порту стоял огромный пришвартованный корабль, весь сверкавший в лучах солнца из-за маленьких зеркал и стеклышек, а также от сияющих аквасветов разных цветов, установленных на реях и по бортам палубы. Яркие паруса и корпус создавали праздничное настроение, всё выдержано в жёлтых и зелёных тонах, а на борту огромными голубыми буквами выделялось название «Мулен Блю».

На флаге, реющем над спущенными парусами, изображались весёлая маска, символизирующая развлечения, и зеркало, в котором отражалась грустная маска – символ драмы и театра. При чём здесь зеркало Спайди не знал, касмедонцы помешаны на зеркалах и лепили их везде, где ни попадя.

Рин, не задерживаясь нигде, скорее побежала к пристани и к кораблю, на котором должен быть её брат.

– Братик, это я – Валерин, – с криком кинулась бегать по палубе Мулен Блю девушка, – братик!

– Эй, эй, эй, сюда нельзя. Мы сейчас закрыты, – кричали ей вслед матросы и охранники. – Эй, девушка. Уберите её, – крикнули вышибалам.

– Не трогайте меня! Я сестра Лена! Пустите! Лен, – протяжно взвыла Рин, когда двое вышибал, игнорируя её команды, схватили малявку под мышки.

– Подождите, – из каюты вышел молодой человек лет двадцати пяти. Его волосы цвета соломы были точь-в-точь, как локоны белокурой принцессы. – Рин – это ты?

– Да я. Да пустите меня уже! – вырывалась девушка, остервенело тряся ногами и молотя по воздуху руками.

– Отпустите её, – скомандовал молодой человек.

– Лен, я так рада тебя видеть. – Рин кинулась на шею брату, но тот её аккуратно отстранил.

– Валентин, – поправил он. – Не надо звать меня этой собачьей кличкой. Лучше скажи, зачем ты пришла? Что с тобой стало? Да ещё притащила всю труппу. А старики тоже тут? – с ясно сквозившим презрением, осведомился старший братик.

– Собачья кличка, – девушка опешила от слов Лена. Они нарочно договорились называть друг друга короткими именами, как у героев одной старой песни-легенды, и вдруг такая реакция. Не найдя оправдания старшему брату, Рин успокоила его, – нет, старики померли. Мы шли через Земь, там просто ужас, что творится. А труппу пришлось тащить с собой. Я же не могла их оставить, – наигранно небрежно ответила девушка.

– Ах, Валерин, ты осталась совсем одна, – соболезнующим голосом произнёс Лен. – Но мне некогда нянчиться с тобой. Рад был повидаться, – юноша кивнул головой остальным членам старой труппы. –