Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Анджела Альберто

Букмекерская деятельность распространена здесь в такой степени, что она одна оправдывала бы проведение состязаний. Возможно, даже больше, чем азарт болельщиков, впечатляющий сам по себе. Все это существует и теперь.

Для подобного количества заключаемых пари было бы логичным предположить существование больших залов с досками, на которых пишут название состязаний, имена возниц, в некоторых случаях — клички лошадей, и сведения эти постоянно обновляются. Такая система много поколений применялась на наших ипподромах. Возможно, так было и в римскую эпоху, но ни мы этого не видели, ни археологи не обнаружили ничего подобного.

Букмекер — белокожий толстяк с зелеными глазами и редкими длинными прядями светлых волос, которыми он пытается прикрыть растущую лысину. В руке у него двойная вощеная табличка с именами возниц, расписанием состязаний и котировками. В него впились взглядами участники пари, стоящие вокруг столика. Кто же они?

Глядя на их лица, мы видим, что это обычные люди. Среди них — мясник в тунике, покрытой запекшимися брызгами крови (жена не знает, что он здесь, он сказал ей, что идет к оптовику заказать новую партию мяса); государственный чиновник; низкорослый, почти лишенный растительности на голове лавочник; солдат в увольнении; ножовщик без двух пальцев на руке, очевидно утраченных из-за «производственной травмы»; раб в надежде на выигрыш, который позволит ему купить себе свободу. Рядом с ним — хорошо одетый господин, явно принадлежащий к зажиточному слою, нервно перебирает вспотевшими руками монетки, которые вот-вот окажутся на столе…

Все эти люди принадлежат к различным слоям общества, у них за плечами разные жизненные ситуации, лица их разнятся, но глаза каждого выражают характерную для игроков мрачную сосредоточенность. Страсть к игре объединяет всех, богачей и бедняков.

Теперь мы понимаем, какое напряжение толкало человека, вслед за которым мы пришли сюда. Понимаем причину его спешки и равнодушия к лужам, его рассеянность, чуть не стоившую ему жизни: ему не терпится сделать ставку. Голова была занята лишь этим: предвкушением ощущений, которые может дать только риск. Множество римлян разорилось, делая ставки в этих злачных заведениях. Он — один из таких. Заплаты на его плаще — словно шрамы, говорящие о его денежных неурядицах…

Букмекер, откашлявшись, продолжает читать список бегов. Когда он произносит кличку Сагитта, мужчина вздрагивает. По-латыни это значит «стрела», имя вполне отражает характер этой лошади. Он пришел сюда из-за нее.

Вот уже несколько дней римляне на улицах и в тавернах только и говорят о предстоящих бегах в Большом цирке. Они знают все имена возниц, лошадиные клички и родословные.

Неудивительно, что христианский автор Иоанн Златоуст однажды посетовал, что жители Рима могут без ошибок перечислить клички самых знаменитых лошадей, но при этом не знают ни имен, ни числа апостолов…

То же самое творится в наше время с футболом. Если вы вспомните, какими репликами обмениваются сослуживцы (или посетители бара), болеющие за команды-соперницы в дни, предшествующие матчу (или последующие), то вам легко будет представить то, что происходило в римскую эпоху в связи с состязаниями колесниц.

Сагитта не из тех, о ком судачат в римских переулках. Сейчас в фаворитах другие лошади. Время Сагитты прошло. Когда-то это была отличная лошадь, но по разным причинам она ни разу не одержала шумной победы, а только занимала хорошие места, поэтому ее ставки остались низкими. А теперь и того хуже, ведь лошади скоро пора «на пенсию»: никто не верит в высокие результаты.

Именно по этой причине человек, за которым мы шли, ставит на нее. Он ходил смотреть на лошадь во время тренировок (так поступают многие поклонники бегов в Риме, облепляя ограды загонов частных конюшен), видел ее силу и в особенности опытность возницы, зрелого мужчины, выигравшего немало состязаний и способного выжать из лошади всю ее энергию до последней капли. И у него возник вопрос: почему вдруг такой опытный возница выбрал именно Сагитту, поставив ее в свою квадригу вместе с другими тремя лошадьми? Что он увидел в этом скакуне? И вот, через несколько дней, он принимает импульсивное решение поставить на эту колесницу. А для этого ему приходится еще глубже залезать в долги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На столе участники пари выложили немаленькую кучку сестерциев, внесенных ими в качестве ставок. Человек, за которым мы шли, делает свою ставку последним: он достает наш сестерций вместе с несколькими серебряными денариями и тремя ауреусами, сверкающими, подобно маяку на мысе. Затем высыпает кучку на стол. Тут все его деньги. Букмекер смотрит на его ставку: сумма необычно высокая, особенно для такой клячи, как Сагитта… Конечно, если лошадь победит, он получит целое состояние. Но это практически исключено, ведь придется мериться силами с настоящими чемпионами… Букмекер впивается в мужчину своими зелеными глазами: они похожи на глаза хищника, вцепившегося в добычу. Быстрым движением руки он хватает кучку монет и прячет в деревянной шкатулке, которая висит на цепочке, прикрепленная к его поясу. Металлический звон монет заглушает щелчок замка. Двое вооруженных рабов стоят по бокам букмекера и, подобно сторожевым псам, оглядывают всех, кто приближается к нему.

Ставки сделаны. Осталось дождаться состязаний…

Участникам пари выдается вместо чека костяная табличка, на которой вырезаны некоторые данные, те же, что вместе с суммой ставки записываются на восковой доске; затем букмекер переходит к следующему забегу.

Наша монета вновь сменила владельца. Вернется ли она к своему последнему хозяину вместе со многими другими? Все зависит от Сагитты…

Зайдем в Большой цирк

Наш человек выходит из заведения и наконец направляется к зрительским трибунам. У него легко на душе, словно он исполнил свой долг. Вместе с остальными он поднимается по длинной каменной лестнице.

Истертые ступени настолько отполированы тысячами ног, что можно поскользнуться. Один старик теряет равновесие, но толпа энергично подхватывает его, помогая подняться. Никто не может остановиться, все хотят идти вперед, вверх.

Система лестничных пролетов, расположенных зигзагообразно, чрезвычайно эффективна. Мы видим, что людям не приходится задерживаться во время движения. Проход толпы с улицы на трибуны организован с помощью очень простой системы: вместо одного общего входа — десятки проходов по всему периметру здания. Большой цирк с его бесконечным множеством коридоров и лестничных пролетов, разделяющих толпу на тысячи ручейков, давая возможность людям быстро заполнить стадион, напоминает голову швейцарского сыра.

То же самое решение было использовано и в Колизее, и в других постройках, предназначенных для массовых зрелищ: заставить всех ломиться в один проход было бы безумием, а ведь такое порой происходит в наши дни во время массовых мероприятий. Печальный пример — недавний «Парад любви» (Love Parade),[101] проводившийся в Дуйсбурге, Германия, в июле 2010 года, когда девятнадцать молодых людей погибли, раздавленные и растоптанные толпой в единственном проходе — длинном каменном тоннеле. А более пятисот человек были ранены.

Звуки шагов и голоса гулко отражаются от стен, люди заполняют внутренние коридоры первого уровня цирка, потом — второго. Наконец лестницы становятся деревянными, они ведут на последний уровень, тоже из дерева. Цель уже близка. Еще несколько ступенек…

Выйти на трибуны Большого цирка

Как по волшебству, гул шагов смолкает и свежий воздух омывает по очереди каждого выходящего зрителя. На выходе к трибунам их будто поджидает солнце, поднимающееся над дальними горами и согревающее их закоченевшие от ледяного рассветного ветерка лица.

Отсюда открывается великолепный вид на Большой цирк во всей его красоте и монументальности. Мраморные трибуны тянутся до горизонта, подобно каменным лучам. Впечатление такое, будто смотришь сверху на волшебную белоснежную долину с бегущими ровными ступенями. Здесь другой мир по сравнению с хаосом окрестных улочек, будто кто-то расчистил часть Рима и оставил на месте города огромную гряду скал, на которых уже начинают рассаживаться «стайки» зрителей.