Капитали$т: Часть 2. 1988 - Деметрио Росси

с интересом спросил Петр Петрович.

— Да очень простой, — сказал я. — По большому счету, с этими комсомольцами у нас был всего один разговор, за бутылкой вина. Что-то вроде договора о намерениях. Не факт, что они не раздумают. Или вообще не плюнут на эту затею. Ребята-комсомольцы боятся криминального элемента…

— И правильно боятся! — подмигнул мне Петр Петрович. — Совершенно правильно боятся, и не раздумают они, и не плюнут! Ждите, Алексей Владимирович, не сегодня — завтра, вам позвонят!

— Обязательно позвонят, — подтвердил молодой.

— Бумаг никаких подписывать не буду! — снова обнаглел я.

— Да что вы, честное слово… — улыбнулся молодой. А Петр Петрович разразился прочувствованной речью:

— Боюсь, Алексей Владимирович, что у вас сложилось превратное впечатление о нас и о нашем предложении. Вас никто не вербует в сексоты или агенты. Никто не собирается брать с вас какую-то подписку. Ничего подобного! Смотрите на это проще — вы представляете наши интересы в будущем банке. А мы представляем ваши интересы в нашей конторе. Партнерство, своего рода!

— Но мы — старшие партнеры, — уточнил молодой.

— Все верно! — подтвердил Петр Петрович. — И соглашение у нас будет джентльменское. Мы сделали предложение. Вы согласились. Все, ничего больше. Вы все поняли?

— Понял, — сказал я, — а скажите, Петр Петрович, на тех комсомольцев, Сашу и Юру, у вас совсем-совсем ничего не нашлось?

— Такого не бывает, чтобы совсем ничего, — важно сказал Петр Петрович, — каждый гражданин Советского Союза в чем-то да виновен, это аксиома! Другой вопрос — зачем нам беспокоить курицу, которая почти готова нести золотые яйца?

— А она точно будет их нести? — спросил я.

— А не будет нести — отправится в суп! — провозгласил Петр Петрович.

— Соглашайтесь, Алексей Владимирович, — сказал молодой. — Ну что вы, в самом деле⁈ Не понимаете, какие времена наступают?

— Очень хорошо понимаю, — сказал я мрачно.

— И ваш ответ⁈ — Чекисты выжидательно смотрели на меня.

— Вынужден согласиться.

Чекисты расцвели улыбками.

— Вот и снова вы демонстрируете зрелость и дальновидность, — сказал Петр Петрович. Льстец хренов. — Возьмите номер, — он протянул мне клочок бумаги с цифрами, — по нему можете оставлять сообщения для Петра Петровича, если будет что-то срочное. Ваши телефоны нам известны, в случае чего — мы с вами свяжемся. На этом — все, не смею задерживать.

Я поднялся со стула. Да, утро выдалось тяжелым.

— Рад был знакомству, Алексей Владимирович, улыбнулся Петр Петрович. — Хорошего вам дня. Один только вопрос у меня остался… Не хмурьтесь, он последний и не по делу, а так — любопытства ради…

— Ну, спрашивайте, — буркнул я.

Петр Петрович хитро прищурился.

— Некая Екатерина Петровна Лебедева, известная городская гадалка, вам откуда известна?

Глава 25

На секунду я растерялся. А Петр Петрович все же наблюдательный товарищ… Умеет держать стойку на непонятное.

— Просто шапочное знакомство, — сказал я осторожно. — Она раньше с неформалами тусила, а мы им продавали всякие мелочи. Вот и познакомились. А что такого? Сейчас это модно. Вон — во всех газетах экстрасенсы и гадалки.

— Верно, все верно, — согласно кивнул Петр Петрович. — И вот все у вас так, Алексей Владимирович. Если на каждый факт отдельно посмотреть — все нормально. А если всю картину в целом увидеть, — Петр Петрович развел руками, — то не сходятся концы с концами. Никак не сходятся! Все неправильно, все подозрительно… Может быть у вас есть, что сказать по этому поводу?

А что, — пронеслось в голове… вот взять и вывалить все этой парочке. Все, с самого первого дня! Рассказать им… ну хотя бы про август девяносто первого. И пусть живут с этим! Но не поверят же. Сочтут, что я или псих, или издеваюсь…

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — отчеканил я.

Петр Петрович понимающе кивнул.

— Ну нет и нет. И славно. У меня почему вопрос возник? Я вам откровенно расскажу, вот как на духу, чтобы градус доверительности, так сказать, между нами повысить. Эту Лебедеву мы случайно в вашем круге общения обнаружили и сильно удивились, она у нас давно на карандаше… Сложной судьбы женщина, хлебнула горя на своем веку… На принудительном лечении состояла, между прочим, знаете? Вижу, знаете. А сейчас снова по своей специальности пошла — предсказывает будущее. И как ловко предсказывает, сбывается многое, кто бы мог подумать! Мы, Алексей Владимирович, во все такое не верим, у нас, знаете ли, сплошной материализм и эмпириокритицизм. Но внимание обращаем, есть такая установка…

Я пожал плечами.

— Ничего не могу добавить…

— И не нужно, — согласился Петр Петрович, — о главном мы договорились, а прочее… Жизнь все по своим местам расставит. Что же, как говорится, не смею задерживать.

Покинул конспиративную квартиру я в мрачном настроении. Впрочем, все могло быть хуже и намного. Например, если бы контора взялась за наш бизнес по-настоящему. Похоже, что у них тоже перестройка. И все сыплется к чертовой матери. Скорее всего, несколько конторских офицериков средней руки решили срубить хороших денег по легкому. Мелочевкой рук пачкать не стали, а настроились сразу на крупную добычу — первый частный банк в нашем регионе. Ох, Петр Петрович, авантюрно, очень авантюрно! А у Юрика — одного из комсомольцев, будущих банкиров, отец в КГБ работает, вспомнил я наш хмельной разговор в «Юпитере». Какие-то внутриконтроские войны? Или что-то другое? И что мне теперь с этим делать? Неприятностей они доставить могут — это факт. С другой стороны — Петр Петрович может и пригодится, контора пока еще сильна и влиятельна. А в случае, если товарищи чекисты начнут сильно наглеть… Тогда можно и по-другому поговорить. А вот валюту и золото нужно хорошенько спрятать… И предупредить Серегу, чтобы ствол заныкал как следует. Даже интересно, думал я, на чем они подловят Орловского и компанию? Петр Петрович совершенно конкретно сказал, что не сегодня — завтра прибегут за защитой…

На счет «не сегодня — завтра» Петр Петрович погорячился, конечно. Александр Сергеевич Орловский прибежал к нам в контору ровно через неделю после милого общения с чекистами. Очень возбужденный, я бы даже сказал — перепуганный. Какой-то весь растрепанный и жалкий. Похоже, что с сильного похмелья. Наша компания была как раз в