Стальная хватка империи - Сергей Александрович Васильев

проекта корабля с тремя башнями главного калибра. Правда, я полагал, что они будут все-таки трехорудийными и оснащены двенадцатидюймовками… Источник сообщал, что закладка запланирована на четвертый год, а не на следующий. Половину этих стотридцаток они тоже должны поставить в этом году?

– Похоже на то.

– Итак, «СуперПересветы»… По огневой мощи это будут даже не удвоенные, а утроенные «Пересветы» со скоростью не меньше двадцати одного узла…

– Господь всемогущий…

– К счастью, это не он. Такие корабли пока не заложены, я знаю точно. Все балтийские и черноморские верфи проходят реконструкцию, видимо, как раз под этих гигантов… А владивостокские заняты ремонтом «Полтав». Похоже, мы чего-то не знаем, и прямо сейчас на двух неизвестных нам стапелях строится то, что очень не понравится нашему адмиралтейству… У тебя еще остались «консервы»?

– Последние. – Эрни был серьезен. – Действительно последние.

– Придется их расконсервировать и снабдить всей возможной поддержкой: деньгами, людьми, другими ресурсами – одолженными, истребованными, украденными наконец. Потому что если это выйдет в море, Британии конец… Нам нужно найти верфи, оценить степень готовности этих монстров и понять, пустая ли это паника. Или все очень, очень плохо.

Балтика. На борту «Принс Джордж»

Начальник штаба Балтийской эскадры негромко кашлянул, привлекая внимание изрядно поредевшей группы офицеров, и открыл папку для донесений.

– Итак, мы потеряли два броненосца – «Юпитер» и «Трафальгар». «Трафальгар» расстрелян просто-таки неприлично древним броненосцем русских. Потоплены оба выделенных на обстрел Эзеля монитора: «Тандерер» – в результате атаки подводной лодки, к счастью, уничтоженной, и «Девастейшн» – от огня береговой артиллерии.

– Как погибли крейсера?

– «Хоук», «Графтон» и «Эндимион» осуществляли сопровождение легких сил к Соэлозунду, сэр. Сами крейсера не смогли бы пройти проливом, их задачей было подавить береговые батареи в Тохври и Памерорте, обеспечить высадку вспомогательного десанта в Покка. Но, как выяснилось, русские поставили двенадцатидюймовые башни не только по берегам Ирбен и Моонзунда, но и в Соэлозунде. Они накрыли ордер с четвертого и попали в «Хоук» восьмым залпом, сэр. Крейсер потерял ход, и был добит в течение пяти минут.

– А «Графтон»?

– Когда русские перенесли огонь на него, кэптэн Кеппель принял решение маневрировать активнее, чтобы сбить им прицел, и…

– Минное поле?

– Отмель, сэр. Там очень сложная навигационная обстановка, русские сами регулярно сажали на мель броненосцы и крейсера. Они начали пристрелку по неподвижной цели, Кеппель приказал оставить корабль и застрелился, господин адмирал.

– Можно подумать, флоту от этого легче. Итак… Что у нас осталось?

– «Лондон», сэр. Три «Маджестика» – «Магнифисент», «Ганнибал» и «Принс Джордж». Еще «Эндимион» и три крейсера третьего класса. Из легких сил – семь дестройеров и два тральщика.

– Это почти ничего. Когда и где мы успели потерять столько дестройеров?

– Вчера, на Кассарском плесе, сэр. Отряд легких сил под командованием кэптэна Бриггса, воспользовавшись отвлечением русских артиллеристов на наши крейсера, все-таки совершил прорыв через Соэлозунд… Но сначала два дестройера подорвались на не обозначенной на карте минной банке, видимо, недавно выставленной, а затем были атакованы тремя русскими скаутами. Вернулись только три корабля, один из которых от полученных повреждений затонул на переходе до Либавы.

При последних словах адмирала лейтенант Далкит Джон Чарльз заметно побледнел и судорожно схватился рукой за стол, чтобы случайно не рухнуть на дрожащую палубу. Впрочем, это движение никто не заметил: все офицеры, собравшиеся на совещании, были бледны и подавлены.

– Это разгром, – вздохнул адмирал Керзон-Хау, – за который я отвечу лично.

Адмирал вздрогнул, когда совсем рядом застучали все четыре «виккерса» и захлопал «пом-пом», установленный буквально накануне.

«Летающая свинья» русских на этот раз держалась выше, и яростная пальба со всех собравшихся на Либавском рейде кораблей была попыткой сделать с ней хоть что-нибудь.

– Это просто разведка или…

Ответ на вопрос адмирала был дан незамедлительно: рядом со строем британских кораблей поднялись два пенных столба, через двадцать секунд – еще два.

– Это «Николай Первый» и «Александр Второй», – упавшим голосом отметил командор. – Будь это «Петр Великий», он бил бы четырехорудийными залпами.

– Видимо, погреба «Петра» пусты после потопления «Трафальгара»… Или русские не уверены, что он успеет удрать: вряд ли этот антиквариат дает больше четырнадцати. Всему отряду – расклепать цепи, собираться в колонну. Преследуем. Скорость обоих стариков после ремонта – шестнадцать узлов, а значит, «Эндимиону», шлюпам и дестройерам быть готовыми атаковать русских с целью сбить их ход, иначе, имея преимущество всего в узел, мы не успеем настичь их до того, как они спрячутся за минными полями…

* * *

Получив радиотелеграмму от лейтенанта Далкита, агенты Directorate of Military Intelligence в Либаве оперативно собрались, вооружились и двинулись к скромному особнячку, где квартировала прима местного театра божественная Анна Гжентль-Гжибовская. К великому сожалению подданных британской короны, дом стоял пугающе пустой, и даже шикарная мебель, украшавшая недавно его комнаты, оказалась вывезена. На стене, где раньше красовался портрет очаровательной хозяйки, висел приколотый булавкой кокетливый конвертик с каллиграфически выписанным именем получателя: «Лейтенанту Далкиту лично в руки!»

Старший группы захвата криво ухмыльнулся, снял конверт и, аккуратно надорвав его, вытащил надушенный листок бумаги с запиской, написанной красивым почерком на хорошем английском языке.

Дорогой лейтенант! Прошу прощения, что не смогла принять вас лично и оказать все полагающиеся знаки внимания. Простите также, что расстроила своим отсутствием. Ведь у вас наверняка появилось множество вопросов, и мне, право, неудобно оставлять вас в полном неведении.

Последние две недели были для меня весьма нервные. Я уже отчаялась как-то сподвигнуть майора Андерсона заняться наследством адмирала Ирецкого. К сожалению, этого йоркширского борова не интересовало ничего, кроме постели. Вы же, с вашим совершенно неожиданным визитом, стали настоящим спасением и для меня, и для всей операции военно-морской разведки России. Надеюсь, вам и адмиралу Хау понравилось качество наших карт и лоций. Заверяю, что все они подлинные, но неполные. Вы, как разведчик, сможете оценить этот мой маленький каприз. Ведь дама без флера тайны никому не интересна.

К сожалению, неотложные дела настоятельно требуют моего пребывания в другом месте, но я, как хлебосольная хозяйка, приму вас и удовлетворю ваше любопытство, как только вернусь в Либаву вместе с русскими войсками и русским военно-морским флотом. Дождитесь меня, и обещаю: мы проведем время в чрезвычайно плодотворной и насыщенной беседе.

Ваша Анна.

P.S. Те полсотни золотых монет, что вы нашли вместе с картами, разрешаю оставить себе. Адмирал Ирецкий не возражает, говорит, что броненосец стоит тех денег…

Старший группы криво усмехнулся, заложил письмо в конверт и засунул его в карман френча.

– Значит, полсотни золотых монет, сэр? – пробормотал он вполголоса, и на