Колоски - Елена Евгеньевна Павлова

всё время, и именно мяса, правда, Ри уверил их, что это временный эффект, набор необходимой массы. Пришлось поверить ему на слово. А поставку напитков к мясу поручили Лисе, как владелице корчмы. Напитки годились любой крепости, просто для вкуса, потому что напиться дракону было проблематично. Вернее, можно, хоть в лоск, но на пару часов максимум. Потом короткий сон — и дракон трезв, можно начинать сначала. Просто тупой перевод продукта, как сказала Лиса. Зато голова не болит!

Скамейка у входа в лавку пришлась как нельзя кстати — у Лайма уже опять ноги тряслись. И пирожки с мясом оказались тоже очень своевременными.

— Дон, не обижайся, но я пойду ночевать туда, к Ри.

— Зачем? А что ты там есть будешь? Ты котлету-то еле разжевал! И от плюшки с трудом откусываешь, я же вижу!

— Я…Дон я не хочу, чтобы твоя жена… ты думаешь — она дура? И не поймёт, как я к тебе отношусь? Она у тебя хорошая…

— Лайм, во всём, что ты сказал, есть только одна разумная фраза: у меня очень хорошая жена, — тихо засмеялся Дон в тёмное небо. Он развалился на скамейке, откинувшись на спинку, руки за голову, скрещённые ноги вытянуты. — И у меня очень мудрая жена. Ум и мудрость — это разное, согласен? Лиса не глупа, но вдобавок ей хватает мудрости сдерживать своё любопытство и осознавать, что иногда незнание — благо. Ей абсолютно начхать — кто к кому и как относится, лишь бы не ссорились и, как она говорит, не хулиганили. Но. Она уже не Видящая, Лайм. И у неё появился выбор, хотя и не осознанный ещё. Ты много знаешь о Видящих? Нет? А я много. И если кто и заслужил право выбора, так это она! И я не собираюсь ей мешать. Знаешь, я очень хорошо пойму, если после стольких лет вынужденной верности она пустится в безудержный загул и перетрахает всё, что шевелится! — засмеялся он, всеобъемлюще взмахнув рукой. — А может и матриархат учинить, с неё станется! Понимаешь, из-за Видения у неё выработался очень своеобразный подход к отношениям, иначе мы не смогли бы вместе жить. Она друг, Лайм, — наклонился он вперёд и заглянул другу в лицо, будто пытаясь убедиться, насколько Лайм его понял. — В первую очередь и с очень большой буквы. Вот если будем ссориться — тут же обоим по шее прилетит. Если кто-то из своих влипнет — вытащит, или остальных напряжет. А прочее её не волнует. Преклоняюсь, веришь? Мне такой мудрости всегда недоставало, любопытен я от природы, на том и горю хронически, о, ужас, горе мне! — утрированно сокрушился он, картинно схватившись за лоб: — Так что, знаешь ли, афишировать не стоит, но и бегать друг от друга просто глупо. Никому до наших отношений дела нет, только нам с тобой решать, нужны ли они нам, насколько и в каком виде, — он пружинисто вскочил и потянулся от души. Лайм шумно выдохнул и сглотнул. Похоже, на некоторые мышцы общая немощь не влияет. Ох, Донни… Дон резко обернулся на звук, всё понял и засмеялся, протягивая руку: — Пойдём, Ри нас уже потерял. Не торопи события. Поживём — увидим. Знаешь, — добавил он, когда они уже шли, — я в дикой ярости был тогда, кажется, даже обиделся, хоть и вампир, так было плохо. А понял, что ты был прав, только лет через десять. Но, даже когда понял, всё равно мне тебя очень не хватало. Я безумно рад, что ты опять жив, Лайм!

— А я пока нет, — вздохнул Лайм, морщась при каждом движении.

Это было очень здорово — обнять Нику и не получить при этом удара током. И причесать, и самой уложить в постель. Лиса так и держала Нику за руку, пока та не заснула. Это было счастье, да-да! А теперь Ника уже спала, и этого смешного церемонного Лаймона с добрым лицом спокойного убийцы Лиса уже накормила и уложила, он совсем скис после похода на Базар. Ри и Дон его чуть ли не на себе притащили, совсем зелёненького. Перегрузил мышцы. Просто при ходьбе! Жалко его: с виду — чуть меньше Грома, Дон сказал — мечник был отличный, а теперь, как бабка старая, кряхтит, со стула поднимаясь. Ужас! Мужики над ним, уже лежащим, чего-то наколдовали, забрали Йэльфа с Вэйтом и ушли. И нету до сих пор.

Лиса сидела на боковом крыльце, уткнув подбородок в колени. Не то, чтобы ждала. Не то, чтобы что-то обдумывала. Просто сидела и вяло думала обо всём — и ни о чём. Тихий вечер. Тихий-тихий. Будто нарочно такой — контрастом к внутреннему раздраю. Столько всего сразу навалилось, и так неожиданно, что даже не осмысляется, только ощущается неудобной тяжестью в голове. Надо будет Птичкину клумбу прополоть. Сразу видно — эльфа в доме нет. Давно ли Птичка уехала, а сорняки вон как поднялись, и не скажешь, что осень на носу. И яблоки обобрать уже можно. Часть на сидр, а остальные на Базар в скупку. И Нике обеды в школе оплатить. И как жить дальше — совершенно непонятно. На два дома? Один здесь, другой — на том краю планеты. Смешно. Но не здесь же летать? И магии учиться. Ри их будет учить драконовской магии. С Лисой намается, плохо у Лисы с точными науками. Одна надежда — он к Лисе неровно дышит, и сильно злиться не станет на её тупость, пожалеет. А Лайм любит Дона. Сразу видно. Не влюблён — любит. А Роган в Йэльфа, наоборот, влюблён. А Ри на неё саму косится. Бедняги. А Дон, если и любит, то не Лайма и не Лису. Потому что совершенно одинаково смотрит и на неё, и на него. Разве можно любить двоих сразу? Или это влюбиться в двоих нельзя, а любить можно? Вот эльфам хорошо — разделили свет — и хоть трава не расти! Птичка с Лягушонком теперь, как нитка с иголкой — куда один, туда и другой. А у Лисы с этим совсем плохо. Никаких влюблённостей. Если что и появлялось — всё задавлено было в зародыше. Влюблённая Видящая — издеваетесь? Это как? К Дону привыкла, да, сжилась — а как не сжиться, если тебя только что не облизывают? Хоть и понятно — зачем, но приятно же! А теперь этого «зачем» не стало — и как он теперь с ней себя поведёт? И характер у него