Восток есть Восток - Том Бойл

Но оказалось в конце концов, что это не медведь — то-то смеху потом было, а всего лишь пара выдр. Выдры, надо же!

— О Господи! — переводя дух, вся бледная, произнесла Джули. — Ну и напугал же ты меня, Джефи, прямо чуть не до смерти.

И уронила бинокль себе на колени. Выдры поднырнули под байдарку, всплыли с другой стороны и выставили головы, глядя на них с любопытством.

Щенята, вот на кого они смахивают, подумал Джеф. Гладкие, игривые щенята. Они сразу же приняли лодку в игру, резвились, вертелись вокруг, Джефкоуты наблюдали их целых полчаса, покуда Джеф не опомнился и посмотрел на часы. Пришлось двигаться дальше.

У них было строгое расписание, и требовалось его неукоснительно придерживаться. Джеф записался в этот лодочный поход заранее, за целый год, как только получил от Тернера подтверждение и объявил о продаже дома. В болото с ночевкой допускалось одновременно не больше шести лодок, и желающих на эти шесть мест было множество. Каждая группа получала определенный, точно расписанный маршрут, и к шести часам полагалось становиться лагерем на специальной платформе для ночлега, охрана закрывала доступ на территорию заповедника, а все рыболовы, наблюдатели за птицами и другие дневные посетители должны были вернуться на базу. В брошюрах, отпечатанных администрацией заповедника, разъяснялось, что это правило — после шести вечера все весла из воды вон, все ночующие на платформы — имеет целью благо самих же туристов. Здесь ведь много всяких опасностей: и аллигаторы, и гремучие змеи, и щитомордники, и коралловые змейки — как подумаешь, дух захватывает, но, будучи человеком рассудительным и пунктуальным, Джеф не любил сюрпризов и всегда очень точно исполнял законы, даже на шоссе упрямо трюхал со скоростью пятьдесят пять миль, а многосильные седаны и спортивные японские марки проносились мимо, будто он просто стоит на месте посреди проезжей части.

Администрация заповедника предоставляла им по восемь часов на то, чтобы добраться от платформы до платформы, так что времени было вдоволь и на то, чтобы насмотреться, и чтобы побездельничать в свое удовольствие; но с этими выдрами они слишком промедлили, и близился заветный срок. Джеф подналег на весло.

Было уже без четверти шесть, и у Джефа на душе начинало припекать: может, где-то свернули не туда? — но тут Джефи подал голос:

— Вижу, вижу! Прямо по курсу!

И действительно, впереди показалась высокая платформа, где назначена их вторая ночевка. Из сплошной стены зелени выступили замшелые столбы-опоры и простой навес, с него, громко хлопая крыльями, поднялась в воздух большая голубая цапля. Приехали. Байдарка скользнула по воде, позолоченной закатным светом, и пристала к платформе. Как и вчерашняя, она имела площадь футов в триста и крышу из старого теса и возвышалась над уровнем болотных вод всего на каких-нибудь три фута. Удобства здесь состояли из химического туалета, угольной жаровни и журнала наблюдений, куда каждый ночующий обязан внести дату и час своего прибытия и отбытия. Джеф-младший и Джули придерживали лодку, пока папа Джеф, вскарабкавшись на платформу, зорко осматривал все щели — нет ли каких змей, ящериц и прочих тварей, способных ползать, лазить и пресмыкаться. Накануне вечером Джули издала такой вопль, что в Атланте, наверно, слышали: со стропил в миску с картофельным салатом плюхнулся мексиканский полоз, взвился, вылетел на пол и метнулся с платформы в ряску. Второй раз надо уж быть начеку. Джеф исследовал все самым тщательным образом, осмотрел крышу и настил с исподу, в каждую ямку, в каждый уголок потыкал палкой. А после этого обратился к журналу наблюдений. Последними перед ними здесь ночевали Мердоки из Чилтонберри, штат Арканзас. И в графе «Замечания» оставили запись: «Адское комарье». Перед ними были Аузелы из Софт-Споука, Виргиния, эти только отметили: «Красивые звезды». А вот запись строчкой выше Аузелов привлекла внимание Джефа: некто, подписавшийся только именем «Фриц», мелко-мелко, тесня буковку на буковку, так что трудно разобрать, оставил следующее соображение: «Четырнадцатифутовый аллигатор способен взобраться на платформу». И слово «способен» три раза подчеркнуто.

— Джеф, ты что так долго? Мне надо в дамскую комнату.

— Ага, сейчас, — рассеянно отозвался Джеф. Он размышлял над тем, стоит ли рассказывать об акробатических достижениях аллигаторов, и решил, что лучше отложить на после ужина, когда они все трое улягутся спать.

— Путь свободен, — коротко объявил он.

Джеф развел огонь на настоящих дубовых угольных брикетах, закупленных в Атланте. Джули достала из сумки-холодильника три здоровенных куска вырезки. Пока жарились на углях бифштексы, муж и жена выпили на двоих банку пива, а Джеф-младший получил колу. Мясо источало головокружительный запах, он на время перебил гнилые болотные испаренья и сбил с толку комаров. Позади платформы было мелко, наверно, всего по щиколотку, а вот с передней стороны образовалась внушительная продолговатая заводь, не иначе как аллигаторы здесь бултыхаются, и Джеф то и дело поглядывал: не появился ли предприимчивый земноводный хищник, питающий пристрастие к недожаренным бифштексам? Джефи достал удочку, однако Джеф и Джули сказали, что сначала ему следует поупражняться на кларнете, они оба считали, что человек должен быть развит всесторонне, вроде шара, и хотя Джефу-младшему было всего десять лет, они уже подумывали о поступлении в институт, — и потому, пока поспевал ужин и Джеф-старший взбалтывал согревшееся пиво в походной пластиковой кружке, над топью, рощами и водной гладью поплыли тоскливые мелодии Карла Нильсена, внося в безалаберный щебет птиц и древесных лягушек свою тоненькую четкую ноту.

После ужина стали собираться тучи, и Джеф для защиты от ветра растянул брезент между столбами с юго-восточной стороны, где уже начали раздирать небо молнии и слышалось дальнее диспепсическое урчание грома. Потом он поджег охапку соснового лапника, предусмотрительно набранного еще днем, и они всей семьей уселись вокруг огня — запекать пастилу, бить комаров и рассказывать истории.

— Ну-с, — начал Джеф под хлопанье брезента, сидя рядом с Джули и глядя на завивающийся столбик дыма, — вам известно, почему это болото называется Окефеноки?

— Да ладно тебе, па, ты уж раз пятьсот это объяснял.

— Джефи, не смей разговаривать с папой таким тоном!

— …то есть дрожащая земля, что очень важно для рассказа, который вы сейчас услышите, трагического и даже, я бы сказал, жуткого… — Джеф сделал паузу, чтобы зловещие эпитеты произвели на слушателей должное впечатление; урчание грома заметно приблизилось. — Это будет рассказ о Кривоногом Билли, последнем великом вожде семинолов.

Джеф-маленький сидел по-турецки на надувной подушке. Он весь подался вперед, наморщил детский лоб и свел брови, как во время занятий на кларнете или приготовления домашних уроков.

— Потому что торф всплывает такими островками, и на них вырастают деревья и всякие растения, и потом, если на него наступить, то проваливаешься, как мама вчера. Смехота! Будто те деревца, — он начал отвечать, неохотно гнусавя, но теперь разошелся и вспоминал самоуверенно, со вкусом, — будто они со всех сторон на нее набросились, правда-правда!

Папа Джеф одернул сына: — Так, Джефи, верно. А что такое торф? — Н-ну, это наподобие угля, да?

Джеф и сам точно не знал, хотя изучил все имеющиеся пособия по Окефенокскому заповеднику. К тому же урок и так слишком затянулся, пора было переходить к рассказу.

— Верно, — сказал он. — Это важно, чтобы понять, что случилось с Кривоногим Билли после самого, можно сказать, кровавого побоища в истории здешних мест. Итак, было это, я думаю, где-то в 1820-м году. Кривоногий Билли с тремя десятками товарищей, совершив набег на хижину очередного поселенца и спасаясь от преследования, укрылся в здешних болотах. Билли ненавидел белых людей лютой ненавистью, хотя сам не был чистокровным индейцем — согласно легенде, у него был белый отец, преступник, сбежавший от суда Линча и скрывавшийся в болотах.

Первые капли косого дождя забарабанили по натянутому брезенту, и Джеф мысленно похвалил себя: хорошо, что он догадался закрепить полотнище не только сверху, но и снизу. Полыхнула молния, басовито раскатился гром, и семья Джефкоутов, оглянувшись вокруг, с удивлением обнаружила, что наступили сумерки. Джефу захотелось курить, однако курить он бросил — вредная привычка и дурной пример Джефу-младшему, они с женой в этом единодушны, — поэтому вместо сигарет вытащил пачку жевательной резинки без сахара и пустил по кругу.

— Близко ударило, — заметила Джули. По ее гладкому, надежному лицу пробегали отсветы костра. Прекрасная женщина, воплощенное мужество, настоящая жена пионера, из тех, что одной рукой будут отстреливаться от индейцев, а другой похлопывать по спинке младенца, чтобы срыгнул после кормления. — Хорошо, что ты натянул брезент. А палатку-то ставить будем? Крыша есть и брезент этот…