Том 3. Сентиментальные повести - Михаил Зощенко

Фамилия автора — Аверкин, Яков.

И теперь прошу лиц, знающих его, сообщить мне его адрес. Или же передать автору лично, что у меня лежат для него деньги за эти напечатанные стихи.

Писать мне — в Ленинград. Главный почтамт. До востребования.

Колька

Многоуважаемый Зощенко!

Ваши рассказы меня увлекают. Под их впечатлением я стал писать рассказы. Темы беру исключительно из жизни. Чувствую, что сюжет рассказов бледный, лексикон слов небогат, хотя пишу быстро, сразу за один присест. Когда переписываешь, многое выбрасываешь, изменяешь, выжимаешь и т. п.

Очень был бы Вами благодарен, если Вы дали мне характеристику и совет, что стоит ли мне продолжать писать. Рассказы свои никому не посылал. Товарищи натолкнули на мысль.

— Пиши, — говорят, — Зощенке, он мужик хороший — совет даст.

Таким образом, я решился черкнуть Вам и послать шесть пока рассказов. Есть у меня еще с дюжинку. Но об этом после. Сейчас только остается просить Вас еще вот что: будьте любезны, пришлите мне рассказы обратно.

Мой адрес будет такой: г. Алатырь, пом. машиниста…

Простите за мою неграмотность и нахальство просить переслать рассказы и не послать деньги на перевод. Но принимая во внимание (так всегда пишут в официальных бумагах) то, что я Вас этим не ограблю, надеюсь, не будет оскорбительно для Вас мое нахальство.

Остаюсь в ожидании Вашего ответа

Колька.

Рассказы у него были неплохие, но грубоватые. Вообще я похвалил его. Указал недостатки. Он прислал мне восторженное письмо, говоря, что я этим поднял его на большую высоту и что он будет продолжать это благородное литературное дело. Под вторым письмом стояла подпись уже не «Колька», а «Николай Максимович Максимов»…

Вирши

Дорогой Миша Зощенко!

При этом письме прилагаю Вашу книжку «Кризис». Что Вам нужно с ней сделать — это Вам будет видно, если Вы не поленитесь прочитать эти стихи.

В это самое мгновеньеОсенило вдохновенье —И для Зощенки для МишиСочиняю эти вирши.Над совершенством моей МузыНе трудились наши вузы —Не высокого полетаИ недостойна «Бегемота».Вообще сидеть бы ей в тишиИ не писать бы вовсе вирши.Но настал, как видно, кризис —Я прочла недавно «Кризис»И при чтеньи этой книжкиНадорвала себе кишки.И теперь вот за леченьеНеописуемых мучений(Не боясь, что это — риск)Предъявляю Вам я иск:Заплатите-ка мне штраф,Написав свой автограф.

Подросток

Уважаемый Михаил Михайлович.

Давно я хотел Вам написать письмо, но из-за того, что я не знал, где Вы живете, я не мог этого сделать. Наконец, я решил написать письмо в «Правду», в каковом я просил сообщить мне Ваш адрес. Через некоторое время я получил ответное письмо с Вашим адресом, и теперь имею возможность написать Вам то, что меня волнует…

У нас Вы хорошо известны, как талантливый писатель-юморист, и даже мы, школьники, с большим вниманием и удовольствием читаем Ваши рассказы. Но дело не в этом.

Я никак не могу понять, чтобы нам, школьникам, запретили читать Ваши книги. В нашей городской библиотеке я узнал, что есть несколько Ваших книг и однажды попросил одну из них («Уважаемые граждане»).

— Нет, — ответила библиотекарша, — я вам не могу дать эту книгу… Вам вообще не рекомендуется читать книги Зощенко, потому что вы еще подросток…

Я очень удивился и решил об этом спросить заведующего библиотекой. Но заведующий не мог разрешить этот вопрос, и мне, таким образом, до сего дня осталось непонятным, почему Вас нельзя читать. В юмористических журналах (напр. «Чудаке») я прочел много Ваших рассказов. Но мне хотелось бы прочесть хотя бы одну из Ваших книг, и поэтому, если для Вас не трудно, вышлите мне по почте Вашу книгу «Уважаемые граждане». Я бы ее купил здесь в городе, но она не для моего кармана — дорога очень.

Я также прошу Вас ответить мне на это письмо и разрешить волнующий меня вопрос. Буду рад и счастлив, если получу от Вас письмо и книгу. Вы только простите за некоторые небрежности.

Ну вот и все, что я хотел написать Вам. Будьте здоровы. Желаю Вам наилучших успехов в дальнейшей писательской деятельности.

С сердечным приветом.

Ваш читатель…

Пишите. Жду с нетерпением.

Плохая молодость

17 января 1929 года

Дорогой Зощенко!

Прошу Вас о большом одолжении — прочитайте эти мои стихи и дайте мне совет, стоит ли мне работать.

Я, конечно, знаю, что Вы не поэт и стихов не пишете, но я, право, не знаю, к кому мне обратиться. И кроме того, я думаю, что Вы правильно оцените мои произведения.

Я должна сказать: мне 16 лет, я недавно кончила школу и решительно не знаю, что делать. Кроме стихов, я ничего не люблю, и никакая профессия меня не прельщает. Посоветуйте, что мне делать. Могут ли в дальнейшем мои стихи дать мне заработок? Или мне лучше поступить в какой-нибудь вуз?

Пожалуйста, ответьте мне.

А главное — оцените мои стихи. Я понимаю, что стихи мои слабы и детские, но, может быть, вы что-нибудь найдете.

С нетерпением жду Вашего ответа и своей судьбы.

Нина Д…

Небо осеннее хмурится,Плачут гудки, замирая,Движется, движется улица —Мать ты моя дорогая.

Улица, улица…Я без тебя намаялась,Снова к тебе потянулась,Будто бы дочь раскаялась,К матке своей вернулась…Что ж, принимай!

Мне без тебя не жить…В ритмах своих закачай,Горе мое усыпляйПестрым мельканием лиц…Дай позабыть…

* * *

Средь всяких грез, тщеславием богатых,Я ловлю сейчас мечту одну:Я хотела б быть большущим псом лохматымИ сидеть и выть бы на луну.

На луну обрывки тучек набегают,Ветер сильный из залива воду мчит,В такт со мной гармошка подвывает,От окошек в луже свет блестит,

Ругань чья-то льется густо, смачно…Я сижу и слушаю свой вой,Вою тупо, глухо, жадно, мрачноПод животною отчаянной тоской…

Где-то поезда гудок заплакал,Тянет, тянет за собою вдаль…Завывай, заблудшая собака,Поверяй луне свою печаль.

* * *

…Будем жить мы грошовым уроком,В воскресенье в киношку ходить,И потянется строчка за строчкойНудной жизни угрюмая нить.

Там, глядишь, мы уж вставили зубы,Скоро станем, родная, стареть,Будем брови чернить, мазать губыИ романсики страстные петь.

Жизнь-то злая нас все ж пожалела:Сбылся наш стародевичий сон,И прекрасней всего света белаПоявляется дусинька — «он».

Будут страсти, кино, пиво, грезы,Будет ревность, бульвары, мечты,Алименты, гитара и слезыИ у каждой флакон кислоты.

Но умчится шпаненок крылатый —Тот, чье громкое имя — любовь,Съединёны растущей квартплатойМы с тобою подружимся вновь.

И появятся кошки, герани,Кофе, сплетни, кастрюльки, жильцы,Будем бегать мы в церковь поране,Воровать для «буржуйки» торцы.

Ожиреем, как свиньи, друг милый,Целый день кофеек будем пить,И растущие юные силыБудем нашей моралью душить.

Там денечек кончины настанет,С чистым сердцем помрем я и ты,И никто-то из нас не вспомянетПро далекие детства мечты.

Это очень неплохие стихи.

Правда, они не совсем самостоятельны, но ведь автору только 16 лет. Даже Пушкин не был в 16 лет абсолютно хорошим поэтом.

Конечно, я небольшой знаток стихов (могу сознаться под конец книжки), но считаю и уверен, что автор впоследствии будет отличным поэтом.

Я просил у автора согласия объявить фамилию, однако разрешения на это не получил.

Это подтвердило мое мнение и мою оценку — это скромность подлинного поэта. Очень хорошие стихи!

Грустная жизнь

В двадцать восьмом году я работал в одном из юмористических журналов под псевдонимом Гаврилыч.

Письма на этот псевдоним были, по большей части, шуточные и не стоящие внимания. Но одно письмо представляет, несомненно, большой интерес.

Я печатаю это письмо полностью и без исправлений. Мною только расставлены знаки препинания — их в письме (кроме тире) вовсе не было.