Кости и цветы (том 4) - Ярослав Гивиевич Заболотников

полке и свиста летящих навстречу сюрикенов, какие не пили крови со времён правления короля Цен-Вуло. А может, так лишь казалось. Основанные на воспоминаниях образы заполняли пустоты между тем, что бросали в сознание метаемые по сторонам взгляды. Картинки, звуки, ощущения смешивались в необъяснимый круговорот мыслей, неустанно отражавший магические выпады и расчётливо отвечавший контратаками. Единственными ориентирами реальности служили громкое сердцебиение за спиной и висевший над головой огненный шар, нерушимый источник света в библиотеке, всё больше похожей на разграбленную варварами усыпальницу.

Подкинутый бурей шкаф рассекло пламя — на пылающий купол, в который мгновенно превратился шар, рухнули обломки с тяжёлой грудой книг. Едва они скатились на пол, Лайла выстрелила огненным копьём. Конечно же, его траекторию исказил шквальный ветер, но маг отвлёкся, а вампирша впрыснула в бой новые расчёты: геометрические координаты, вспыхнувшие твёрдым пламенем.

Гонтукхар вдруг обнаружил себя в горящей клетке. Запаниковал. Попытался разорвать её исходящими изнутри порывами ветра. И даже ударил посохом об упругие прутья. Но магическая проекция была непоколебима.

Дерзкий ход удался, однако непрерывное вторжение в чужую ауру стремительно вытягивало силы. Стиснув зубы, Лайла стала уменьшать размеры клетки — когда жгучие прутья коснутся кольчуги, мага от смерти спасут лишь выкрикиваемые мольбы. Да и то не сразу: в сознании он по-прежнему представлял угрозу. Жестоко? Несомненно. Но обстоятельства не давали иного выбора…

За гулом ветра опьянённая успехом вампирша прослушала шорохи: воздушный барьер ненадолго пропал.

Охранявший тыл Джон вдруг напрягся: на развилке возник чей-то силуэт. Достаточно было распознать седую бороду и тёмную одежду, дабы отправить стрелу в долгожданный полёт:

— Второй пришёл! — взмыл над дребезжанием тетивы строгий голос.

Однако стрела не достигла цели. На полпути столкнулась с выпущенной навстречу молнией, что распалась на ослепительно белые шары. Они хаотично летали, с треском врезались в шкафы, оставляя на полках тлеющие узоры. Один же угодил в пол возле Джона, отчего он затрясся и рухнул как подкошенный.

Сильный разряд ощутила и Лайла: была бы человеком, тоже упала бы в обморок. А так смогла развернуться и отсечь следующую молнию огненным диском. Однако цена ему — развеянная клетка. Держать в голове несколько разнотипных проекций на значительном расстоянии друг от друга — пока недостижимый уровень колдовства.

Душа рвалась к лежавшему без движения Джону, разум взывал к битве на два фронта. Выбор был сделан незамедлительно. Встав над возлюбленным, точно волчица над волчонком, Лайла направила руки на магов, явно готовившихся к синхронной атаке:

— Ты уберёг мою спину от удара… Я… докажу, что не зря…

Вампирша сощурила горевшие углями глаза. Сделала глубокий вдох. Грудь наполнилась тёплым воздухом. Из ноздрей же вышли струи холодного пара. Побледневшие губы исказил звериный оскал, а под острыми клыками растёкся низкий рык.

В следующую секунду Лайла возвела две огненных колонны, выросших на пути молнии и полного острых предметов вихря. Над трескучим дребезжанием, гулом ветра и шипением твёрдого пламени возвысился воинственный крик:

— Вы прогневали не просто вампира! Вы прогневали живое воплощение древней расы! Я — последняя из могущественного рода кринтэрхов!!!

Мертвенно-белые руки стали выписывать колдовские жесты, а уста — шептать заклинания. Вокруг рун на ладонях вспыхнули новые символы, древние и опасные. Они могли легко взорвать тело, но сейчас Лайла была уверена, что обе сущности слились в единое целое: Тьма укрепила плоть для даров Света.

Угрожающе шумел ветер. Безжалостно сверкали молнии. Бросая по сторонам косые взгляды, вампирша искусно парировала магические выпады. Никаких ответных атак: всё ради накопления энергетической мощи через дополнительные каналы. С каждой её частицей кожу покалывало всё сильнее, запахи приобретали цвета, а звуки — геометрические формы.

Грозовому магу Лайла уделяла больше внимания: ведь пропущенная молния, даже попав точно в неё, могла убить лежавшего рядом Джона. Это развязало руки Гонтукхару.

Собираясь схлопнуться многотонным капканом, заскрежетали толкаемые бурей шкафы. И моментально огненные распорки исчертили весь книжный ряд — заставили дубовые полки хрустеть, ронять щепки и книги.

Импровизация стоила бреши в обороне — в плечо вампирши вонзился принесённый ветром кол: острая половина сломанного факела.

Однако этим Лайлу было уже не остановить. Выдернув его из тела, она свирепо зарычала. Ярость стала последним элементом долгого заклинания. Подобно устрашающей фероньерке, на лбу вспыхнула обрамлённая иероглифами пентаграмма — все проекции, кроме шара, осыпались искрами.

Рдеющий взгляд. Направленные на магов ладони. Сиявшие багрянцем руны. С них сорвались кручёные потоки красного пламени: их рёв едва ли не оглушал, вселяя дрожь в ореол из широко разведённых пальцев.

Разве мог от такого спасти плотный воздушный конус? Место, где стоял Гонтукхар, усеяли сотни алых искр. Его же самого отшвырнуло на дюжину метров.

А вот Алехорд успел отскочить за угол. Собрал всю свою седую прыть в кулак, чтобы не угодить под сокрушительный таран лютого жара, какой унёсся прочь и распался на искры в мрачных недрах библиотеки.

Держа наготове ладони, Лайла развернулась в сторону грозового мага, что вышел из укрытия с потрескивающими на пальцах молниями, видимо, предполагая невозможность скорого повторения мощной атаки. И только вампирша решила доказать ему обратное, как где-то неподалёку раздался щелчок — последний из предводителей дэнрийцев грохнулся на пол срубленным деревом.

Уронив взгляд на торчавший из его головы штырь, Лайла с облегчением опустила руки, а потом присмотрелась: ни оперения, ни рукояти — сплошная, точно обрубленная, полоска металла. Это был не кинжал и не арбалетный болт. Немые вопросы подхлестнули недоверие — на ладонях вновь засияли колдовские руны.

Слух уловил тихие шаги. Из бокового прохода, куда прятался маг, вышел… Шойсу. Удивлённая Лайла не нашлась что сказать: лишь неторопливо кивнула. Тот же наградил её пристальным взором, выдернул клинок из окровавленной головы и с усилием сунул его в наруч до звонкого щелчка.

Рядом раздался шорох. Вскочивший Джон занял прежнюю позицию и вскинул лук, водя наспех наложенной на тетиву стрелой по безлюдности книжного ряда:

— Где они?..

— Всё кончено. Мы победили, — сдержанно ответила вампирша и поймала непонимающий взор. — Почти… — смещая за собой огненный шар, она зашагала к лежавшему в сумраке телу: под сапогами захрустел нанесённый ветрами мусор.

Джон задумчиво смотрел, как Лайла перебирается через опрокинутый шкаф, а потом, словно ощутив чужой взгляд, обернулся: вдалеке, над заваленным набок трупом, стоял Шойсу.

— Кажись, я многое пропустил… — следопыт тронул гудевшую ульем голову и побрёл за вампиршей.

Гонтукхар глухо хрипел. Его бороду и волосы жар съёжил в неопрятные комки, часть лица же обезобразил пунцово-коричневым ожогом. Одежда под кольчугой дымилась, а торчавшие из обгорелых рукавов кисти были красны и сплошь покрыты жёлтыми волдырями.

— Стоило оно того? — со строгим видом приблизилась Лайла. — Твои заблуждения обратили потенциальных союзников в фанатичных приспешников ереси. Ты предал Свет. Поставил под угрозу будущее мироздания. Достоин ли ты после этого жизни? — она направила на него ладонь с сияющей руной.

Джон хотел остановить казнь: война окончена — пусть живёт с тем, что натворил. Но не стал. Пожелал воочию увидеть, насколько изменилась возлюбленная. Сейчас она сильно походила на свою новую союзницу. Минимум эмоций. Максимум решимости. Если это не напускное, то Эста весьма пагубно влияла на неокрепший ум, который под гнётом судьбы и так путался в понятиях Добра и Зла. Иногда они являлись частью единого целого, словно прозрачный хрусталь и тёмный обсидиан в блестевшем у шкафов посохе.

— Я, как и ты, наделала немало ошибок, — холодно продолжила Лайла. — Но хотя бы пытаюсь их исправить, — она опустила карающую длань. — У тебя тоже будет такая возможность. С сединой к людям порой приходит бездонная ограниченность, но к обуздавшим чары Света — только мудрость. Загляни в себя, Гонтукхар Мильгас, и скажи: была ли в моих словах хоть толика лжи?

Сморщенные губы, частично опалённые сбоку, прошептали что-то неразборчивое.

— Держись. Я приведу лекаря.

Лишь вампирша развернулась, порыв ветра толкнул в обожжённую руку зазвеневший посох. Лайла моментально обернулась и, глядя, как он направляется на неё, стремительно выкинула ладонь с горящей руной. Однако