Я разорву эту помолвку! (СИ) - Хэйли Джейкобс

еще и их управлением. Зачем мне столько проблем?

Я подумывала о франшизе.

— Как владелица я могу просто продать право использовать мою бизнес-модель, технологии и бренд, а также консультации и помощь. Остальным пусть занимается покупатель, — наколола кусочек стейка на вилку и отправила в рот, мясо словно таяло во рту.

— Разумеется, без согласия моих партнеров я сделать не могу ничего, но подумайте сами, мы можем в качестве платы запросить не фиксированную сумму, а процент от каждой прибыли, полученной всеми остальными. Все затраты ложатся на плечи других, нм же остается получать доход.

Это было не совсем так. Придется учить людей, проверять их на соответствие установленным требованиям и образцам, которые нужно будет еще разработать — иначе вся затея и гроша стоить не будет, а обанкротившиеся дельцы потом еще и отомстят, ибо их магазины из-за некачественного товара или грубости персонала будут обходить стороной — вкладываться в маркетинг и узнаваемость бренда, и много чего еще.

Все это для обычного человека с Земли было привычно и не удивляло. Однако же местное население этого мира воздвигло лорду Бруку нерукотворный памятник новатора десятилетия.

«Сундучки» побольше и поменьше стали открываться по империи как грибы после дождя. На отлаженной модели и технологиях процесс шел быстрее, чем у меня с первопроходцем в Лоррине, ставшим флагманским магазином сети.

В интересах короны была постройка железнодорожных путей, приоритетом — прокладка дороги от Лорнии до линии фронта и границы с Алгаменией через полстраны. Как я и предсказывала, дворяне были крайне заинтересованы в быстром завершении строительства.

Принц Филипп стал званным гостем во всех самых знатных и древних семьях столицы. Его зауважали не только торговцы, готовые променять свои караваны на грузовые составы, обещанные быть раза в два дешевле, аристократы, которые поколениями смогут безбедно жить на ренту с ранее не приносивших доходность земель, изобретатели, возносящие хвалу острому глазу принца, сумевшему разглядеть не ограненный бриллиант в идее о паровом двигателе, но и простолюдины — корона щедро платила жалование рабочим и строителям, открывала первые курсы для всех сословий по подготовке персонала, техников, машинистов…

Три года минуло с моего попадания в это незнакомое место.

Страна и общество переживали небывалый подъем. Тяжким грузом на дно тянуло лишь одно — война, которой не было ни конца, ни края.

Алгаменцы тоже дураками не были. Добыча юфрания возросла, скудная на урожая земля щедро одаривала своих хозяев ископаемыми рудами. Увеличивающий магию юфраний, часть которого шла на экспорт и приносила огромные вливания капитала в экономику и бюджет армии, а часть — на изготовление артефактов и оружия. Еще ходили слухи, что винтерий, официально зарегистрированный металл нового толка, имеющий стойкую сопротивляемость и отталкивающий всякую магию, добываемый на данный момент на трех месторождениях — в землях баронства Винтер, на разломе в Дариме, и в угодьях графа Уитмора, был также найден и в Алгамении.

Если это действительно так, то все, к чему пришли ученые-артефакторы империи Элевис стало для нашего соседа неплохим подспорьем. Куда им там до патентов и соблюдения принципов справедливости, когда идет вооруженное противостояние за очень нужные их жителям территории.

От Джеймса я больше писем не получала, и сама ему тоже не писала. Знала лишь, что он жив. Переодически его имя мелькает в газетах в новостных сводках. Все-таки не зря он был лучшим магом-боевиком на курсе, да и мечом, поговаривали владел мастерски, подвигов ему было не занимать.

Я только одного не понимала, почему Гидеон, вернувшийся во дворец в столицу спустя год после начала военного столкновения и «удалившийся» из армии, не взял с собой Джеймса. Разве они не лучшие друзья?

Период, при котором по империи прокатились известия о возвращении принца для военной кампании нельзя назвать удачным. Часть армии была почти отрезана от остального войска и от империи на территории противника — так называемое бутылочное горло, которое активно подвергалось атакам с обоих сторон. Если бы эта последняя ниточка была перерезана, то тысячи солдат и часть командования были бы лишены продовольствия и поставок оружия. Они бы были обречены.

В такой ситуации побег кронпринца, а другим словом это не назвать, вызвал в сердцах каждого гражданина империи возмущение и недовольство. Рейтинги Филиппа в народе возросли. Никто конечно, здесь, как при выборах, статистику не ведет, но я могу прикинуть.

Императрица такого явно не ожидала. Но кто в ее глазах простолюдины? Дворянство же решение принца встретило равнодушием. Сами не гнушались пользоваться привилегиями и собственную жизнь ценили и ставили выше остальных. А те, кто еще поддерживал официального наследника, воспряли, наконец, духом.

Не обманывалась я и причиной скорого дезертирства первого высочества. Болезнь и ранение, не смешите меня, кто бы позволил ранить принца? С него, небось, пылинки сдували и охраняли как самое ценное сокровище империи!

Игры кончились, юношеские забавы и дружеские привязанности остались в прошлом. Близилась настоящая схватка за трон. Императрица-мать устала каждый день собственными глазами видеть, чего смог за три года достигнуть бастард: император тяготел в сторону второго сына, но преемником его сделать не мог — страна находилась в состоянии войны, вопросы правопреемства не могли решаться в отсутствии наследника, которому не было дано и шанса побороться за статус будущего монарха.

Но почему Джеймс не вернулся? Неужели так боится свадьбы с неугодной невестой, что готов постоянно подвергаться риску погибнуть?

Если я на его счет не ошиблась, то дело было в другом.

Но ведь он сам писал, если память мне не изменяет — письма его я не сохранила и ответ отправила на обороте адресованного мне же послания — что страшиться будущего и неизвестности, и даже прощался со мной…

Я думала, что он опасается смерти и при первой возможности постарается отмотать все обратно и вернуться, статус и связи ему такое позволяли и никто, особенно когда бежал сам принц, не посмеет и упрека озвучить в его сторону.

Я ошибалась. Было что-то, чего Джеймс боялся больше собственной смерти.

Три года. Прошло три года! Я не знала его и тогда, и не знаю сейчас, но одно мне очевидно: он уже не тот человек, который гордо скакал прочь, когда я на крыльце поместья смотрела ему в след. То был день нашей последней встречи…

Джеймс

— Держись! Черт тебя возьми, держись! Лука! Я твой капитан, исполнять приказ! — трясу парнишку за плечи, но его взгляд направлен поверх моего плеча, на мрачное чужое небо.

— Капитан… — слабо произносят его губы, не в силах выдавить и звука.

— Да! Молодец, молодец, рядовой. Это я,