Жизнь, которую мы создали. Как пятьдесят тысяч лет рукотворных инноваций усовершенствовали и преобразили природу - Бет Шапиро

класть во фруктовый салат яблоки, которые и назавтра и на вид, и на вкус словно только что нарезанные. Оговорюсь: я была бы рада таким продуктам, если бы знала, что есть их так же безопасно, как и их аналоги, которые быстро размякают и буреют на срезе. Эти риски можно оценить и измерить, подобно тому, как в Calgene оценили риски, связанные с употреблением в пищу генов устойчивости к антибиотикам. Естественно, как только все нужные анализы будут проделаны, информацию следует довести до потребителя. А в наши дни это непросто.

Пожалуй, самый известный пример генно-модифицированного продукта, созданного из гуманитарных соображений, – это золотой рис. Золотой рис содержит два трансгена, один – от нарцисса, другой – от бактерии в почве, которые заставляют его экспрессировать в зерне бета-каротин, предшественник витамина А. Если бы золотой рис высевали повсеместно, он ежегодно избавлял бы от слепоты более чем 250 000 детей – дети слепнут, потому что в их рационе недостает витамина А, причем половина из них умирает в течение года после того, как их постигает это несчастье. Несмотря на то, что золотой рис спасает от смерти, группы противников ГМО не останавливаются ни перед чем, чтобы разубедить общество в его полезности. Все началось с того, что Greenpeace заявил, будто каротина в золотом риса слишком мало, чтобы принести пользу. Когда были созданы новые сорта и содержание каротина возросло двадцатикратно, Институт науки и общества (тоже противник ГМО) заявил, что для решения проблемы плохого питания этого все равно недостаточно и что возникает риск отравления. Другие группы ухватились за идею, что бета-каротин ядовит сам по себе (это не так: выработав весь нужный витамин А, наш организм выводит излишки бета-каротина), и на этом основании призвали запретить золотой рис, настаивая, что просто нужно есть больше других растений, богатых бета-каротином. Параллельно активисты утверждали, что: золотой рис ждет неудача, поскольку никто не захочет есть желтый рис (на самом деле во всем мире едят рис самых разных цветов); золотой рис обречен на провал, потому что он появился в результате заговора крупных западных компаний, жаждущих обогащения (руководители проекта – представители научных и правительственных кругов и некоммерческих организаций – намерены раздавать семена даром); золотой рис добьется такого успеха, что его начнут подделывать, а значит, появятся люди, которые посчитают, будто едят золотой рис (и, соответственно, получают витамин А), а на самом деле этот рис будет обычным. То есть в ход шли любые доводы (самые надуманные!), любые конспирологические теории (самые нелепые!) – и хотя речь идет о спасении детских жизней, ни один эксперимент не может заставить таких людей изменить свою точку зрения.

В 2008 году китайские ученые дали небольшие порции золотого риса 24 детям, чтобы сравнить, как усваивается витамин А из золотого риса по сравнению с овощами, богатыми бета-каротином. Оказалось, что одна детская порция золотого риса обеспечивает 60 % рекомендованной для детей суточной дозы витамина А – больше, чем порция шпината. Эти данные и эксперименты проверены несколькими независимыми комиссиями, и все они подтвердили, что результаты достоверны. Однако в 2013 году, уже после публикации результатов, гринписовцы уничтожили поле золотого риса на Филиппинах, где от авитаминоза А страдают 20 % детей.

Впрочем, некоторые перспективы у золотого риса все же есть. В 2018 году органы государственного регулирования Канады, США, Австралии и Новой Зеландии разрешили выращивать золотой рис как пищевой продукт для людей и животных. В 2019 году Филиппины одобрили золотой рис для массового потребления.

Большинство организмов, созданных при помощи инструментов синтетической биологии, не предназначены для решения гуманитарных проблем, и тем не менее многие из них обладают в этом отношении значительным потенциалом. Генно-модифицированные бананы, которые разрешено культивировать в Уганде с конца 2017 года, обогащены витамином А и устойчивы к бактериальному увяданию, бичу местных посевов, – а это сулит выход из продовольственного кризиса в стране. В ЮАР ученые из Кейптаунского университета работают над тем, чтобы методами генной инженерии внедрить способность к спячке при засухе, естественно эволюционировавшую у растения Myroflammusflabellifolius (скальный плаун), в геном туземного злака тэффа, чтобы создать тэфф, устойчивый к засухе. А на Гавайях удалось добиться разрешения культивировать генно-модифицированную радужную папайю, в которой экспрессируется часть белка оболочки вируса кольцевой пятнистости, и это спасло местную индустрию выращивания папайи, а также, возможно, вразумило кое-кого из тех, кто относился к ГМО скептически.

На рынках США постепенно становятся доступны цисгенные ГМО – генно-инженерные разновидности, которые можно было бы получить путем традиционной селекции. Сегодня в магазинах США продаются яблоки сорта арктик и шампиньоны, которые не темнеют на срезе: у обоих продуктов подавлена экспрессия одного и того же «коричневого» гена, и им обоим не требуется дополнительное регулирование министерства сельского хозяйства, ибо оно считает, что эти яблоки и грибы опасны для окружающей среды не больше, чем их собратья, полученные путем традиционной селекции. Казалось бы, отсутствие потемнения на срезе – чисто внешняя черта, однако чуть ли не половина пищевых продуктов, выращенных в США, выбрасывается, и нередко просто потому, что они утратили аппетитный вид. Учитывая, что по прогнозам ООН к 2050 году сельское хозяйство планеты должно производить на 70 % больше пищи, чем сегодня, технология, которая мешает выбрасывать то, что у нас уже есть, явно не приносит ничего, кроме пользы.

Безусловно, создание продуктов, преимущества которых очевидны потребителям, улучшает репутацию ГМО, однако люди должны иметь возможность оценивать риск, то есть вычленять факты из какофонии вранья и искаженной полуправды о ГМО. Нет никаких данных, свидетельствующих о том, что употребление в пищу ГМО вызывает рак, и никто еще не выявил механизм, который в принципе мог бы сделать это возможным. На рынке нет ни одного генно-модифицированного овоща с генами рыбы. А ярко-зеленая наклейка «Без ГМО» не означает, что в вашей пище нет никаких новых незамеченных мутаций, возникших в процессе селекции.

Да, генная инженерия меняет генетический код, это и есть ее цель и суть. Но неверно сваливать все генно-инженерные и негенно-инженерные продукты в одну кучу и утверждать, что покупатели должны выбирать из этих двух категорий. Попытки разделить генно-модифицированные продукты на разные категории и рассказать о них делаются, но их заглушает шумная пропаганда противников биотехнологии как таковой.

Есть признаки того, что отношение к ГМО меняется. В Африке и Южной Азии в законах против генной модификации появляются послабления, а иногда их даже отменяют. В США разрабатываются более четкие алгоритмы получения государственного одобрения. Некоторые ГМО-культуры одобрены в Евросоюзе. Эти перемены указывают на то, что нынешняя тупиковая ситуация не вечна. Путь к