Никогде - Нил Гейман

Сначала они посмотрели фильм на огромном экране в кинотеатре «Одеон» на Лестер-сквер. В фильме непрерывно что-то летало, взрывалось, но главный герой в конце победил. Сильвия усадила Ричарда рядом с девушкой из техподдержки, шепнув, что новенькой нужно поближе познакомиться с коллегами.

Потом они прошлись по Олд-Комптон-стрит на окраине Сохо, где подлинный шик и вульгарная безвкусица соседствуют к взаимной выгоде. Поужинали в «Ла Риш», ели кускус и еще какие-то крошечные экзотические закуски, блюдечками с которыми был уставлен весь их стол и даже часть свободного соседнего. Потом они отправились в небольшой паб на Бервик-стрит – Сильвия уверяла, что хороший. Там они пили и болтали.

Девушка из техподдержки улыбалась Ричарду, а он никак не мог придумать, о чем с ней говорить. Один раз он купил на всех пиво, и девушка из техподдержки помогла ему донести стаканы до стола. Когда Гарри вышел в туалет, девушка пересела на его место – поближе к Ричарду. Голова у него гудела от звона стаканов, лязга музыкального автомата, резкого запаха пива, разлитого рома и сигаретного дыма. Он пытался сосредоточиться на том, о чем говорили за столом, но не мог. И что самое печальное, обнаружил, что ему совершенно не интересны их разговоры.

И вдруг вся дальнейшая жизнь ясно предстала у него перед глазами, так же ясно, как если бы он увидел ее на огромном экране «Одеона». Сегодня он приведет к себе девушку из техподдержки, они займутся сексом – нежно и неторопливо, и все утро проведут в постели, ведь завтра суббота. К обеду они встанут, вместе распакуют ящики и расставят по местам его вещи. Через год – а может, и раньше – он на ней женится. Получит еще одно повышение. У них будут двое детей, мальчик и девочка. Они переедут в пригород, в Хэрроу, Кройдон или Хэмпстед, а может, и подальше – скажем, в Рединг.

Он знал, что это будет совсем не плохая жизнь. И все же… иногда просто нет выбора.

Гарри вернулся из туалета и с удивлением оглядел компанию. Все на месте, кроме…

– Где Дик? Кто-нибудь видел Ричарда?

Девушка из техподдержки пожала плечами.

* * *

Гарри выскочил из бара на Бервик-стрит. Морозный ночной воздух ударил в лицо, словно его окатили ледяной водой. Чувствовалось, что скоро зима.

– Дик! – закричал он. – Ричард!

– Я тут. – Ричард стоял, прислонясь к стене. – Вышел подышать.

– Ты в порядке?

– Да. То есть нет… не знаю.

– Ага, то ли да, то ли нет. Да уж, третьего не дано. Может, расскажешь, в чем дело?

Ричард поднял на него серьезный взгляд.

– Ты будешь надо мной смеяться.

– Ну разумеется!

Гарри поглядел на Ричарда и с облегчением отметил, что тот улыбается. Значит, они по-прежнему друзья. Гарри покосился на дверь паба, сунул руки в карманы пальто.

– Пошли. Давай пройдемся. Расскажешь, что тебя мучает. А потом я над тобой посмеюсь.

– Сволочь, – буркнул Ричард и впервые за последние недели стал похож на самого себя.

– Всегда пожалуйста. Для чего же еще нужны друзья?

Они неторопливо пошли по освещенной фонарями улице.

– Слушай, Гарри, – начал Ричард, – тебе никогда не казалось, что должно быть что-то еще?

– В смысле?

– Неужели ничего нет, кроме вот этого? – Он обвел рукой пустую улицу. – Работа. Дом. Паб. Девушки. Город. Жизнь. Неужели это все?

– Ну, вроде того.

Ричард вздохнул.

– Дело в том, что я не был на Майорке. То есть я вообще никуда не уезжал.

* * *

Ричард все говорил и говорил. Пока они бродили по узким извилистым переулкам между Риджент-стрит и Черинг-кросс-роуд, он рассказал о том, как нашел на улице истекающую кровью девушку и решил ей помочь (не мог же он ее бросить!), и о том, что из этого вышло. А когда окончательно замерзли, они зашли в грязную забегаловку – самую настоящую забегаловку, где все жарят на свином сале, а чай подают крепкий, в огромных белых кружках с выщербленными краями, блестящими от свиного жира. Ричард говорил, а Гарри слушал. Они заказали яичницу с фасолью и тосты. А он все говорил и говорил, пока они ели, и потом – когда макали в тарелки последние кусочки тостов и пили чай. Наконец Ричард добрался до конца рассказа:

– …Дверь повернула ключ, и я снова оказался здесь, в Верхнем Лондоне. То есть в настоящем Лондоне. А… дальше ты знаешь.

Гарри молчал.

– Это все, – сказал Ричард и допил чай.

Гарри задумчиво почесал в затылке.

– Слушай, – проговорил он наконец, – это что, правда? Не прикол? Или сейчас из-за стойки выскочат оператор и ведущий с криком «Улыбнитесь, вас снимают скрытой камерой!»?

– Надеюсь, что нет. Ты… ты мне веришь?

Гарри посмотрел на счет, отсчитал деньги и положил их на пластиковый стол рядом с пластмассовой банкой кетчупа в виде огромного помидора, на крышке которой были черные засохшие капли кетчупа.

– Я думаю, с тобой действительно что-то произошло… Но не важно, что думаю я. Главное, ты сам-то в это веришь?

Ричард пристально на него посмотрел. Под глазами у него были темные круги.

– Не знаю. Теперь уже не знаю. Раньше верил. То есть я же там был. Кстати, ты тоже там появлялся.

– Ты про это не рассказывал.

– Это не самая приятная часть истории. Ты сказал мне, что я сошел с ума, что у меня галлюцинации и я брожу один по Лондону.

Они вышли из кафе и направились на юг, в сторону Пикадилли.

– Ну, это гораздо больше похоже на правду. А твой особенный Нижний Лондон, где живут те, кто выпал из жизни… это, знаешь… Ричард, я видел тех, кто выпал из жизни. Они не попадают ни в какой волшебный мир. Они спят в коробках, а зимой замерзают насмерть.

Ричард молчал.

– Думаю, тебя двинули по башке. Или ты сам двинулся, когда Джессика тебя бросила. Некоторое время ты был в шоке, а потом тебе стало лучше.

Ричарда передернуло.

– Может быть, ты прав. И это меня пугает.

– Да почему? Жизнь слишком скучная? Отлично. Меня это устраивает. По крайней мере, я только что нормально поел и скоро пойду домой – спать. А в понедельник отправлюсь на работу. Ясно?

Он посмотрел на Ричарда.

Тот медленно кивнул.

– Ага.

Гарри глянул на часы.

– Вот черт! Начало третьего. Надеюсь, удастся поймать такси.

Они шли по Бруер-стрит, искрящейся огнями ночных клубов и стриптиз-баров. Гарри рассуждал о такси. Это было не оригинально и не интересно. Каждый лондонец считает своим долгом ворчать по поводу такси.

– …У него горела табличка, – говорил Гарри, – я ему сказал, куда, а он заявил, что едет домой! Черт, где вообще дома у таксистов? Почему ни один не живет в моем районе? Просто надо сначала забираться в машину, а потом уже говорить, что живешь к югу от Темзы. Нет, ну честное слово, можно подумать, Баттерси – это в Катманду!

Дальше Ричард не стал слушать. На Уиндмилл-стрит он перешел на другую сторону и заглянул в витрину магазинчика, где продавались старые журналы. Он глядел на вырезанные из картона фигуры забытых кинозвезд, на старые плакаты, комиксы, журналы. Он словно заглянул в мир фантазии и приключений. Ненастоящий мир. «Ненастоящий», – повторил он сам себе.

– Как думаешь? – спросил Гарри.

Ричард вернулся в реальность.

– Ты о чем?

Гарри понял, что Ричард не слышал ни слова из того, что он говорил.

– Раз такси поймать не удается, может, дойти до автобусной остановки? Вдруг автобусы еще ходят?

– А, да. Давай.

Гарри поморщился.

– Ты какой-то странный.

– Прости.

Они прошли по Уиндмилл-стрит в сторону Пикадилли. Ричард засунул руки в карманы – и растерялся. А потом вытащил смятое воронье перо с красной ниточкой.

– Это еще что? – удивился Гарри.

– Это… это просто перо. Ты прав. Все это чушь.

Он бросил перо в водосток у края тротуара и, не оборачиваясь, пошел дальше.

Гарри явно о чем-то раздумывал. Наконец он заговорил – медленно, тщательно подбирая слова.

– Ты не думал показаться специалисту?

– Специалисту? Гарри, я не псих.

– Ты уверен?

К ним ехало такси с желтым огоньком.

– Нет, – сознался Ричард. – А вот и такси. Поезжай. Я другое поймаю.

– Спасибо.

Гарри тормознул такси и забрался в машину, прежде чем сообщить водителю, что ему нужно в Баттерси. Он открыл окно. Такси тронулось.

– Ричард, это реальность. Смирись. Ничего другого не существует. Давай, до понедельника.

Ричард помахал ему. Он стоял, пока такси не скрылось из виду, а потом повернулся и медленно пошел назад к Бруер-стрит, прочь от огней Пикадилли. Перо исчезло. Ричард остановился перед старухой, которая спала у дверей магазина. Она укрылась старым изорванным одеялом, а ее скудные пожитки – две картонные коробки и грязный белый зонт – были связаны веревочкой, конец которой старуха обмотала вокруг запястья, – простейшая защита от воров. На голове у бабки была шерстяная шапочка с помпоном непонятного цвета.

Ричард достал бумажник и вытащил оттуда десять фунтов. Нагнулся и вложил бумажку в руку старухи. Она резко проснулась и открыла глаза. Несколько секунд она изумленно разглядывала купюру подслеповатыми глазами.