Игры на выживание (СИ) - Блесс Эйвери

— Переоденься.

Рядом со мной на кровать была положена мужская черная рубашка. И все. Ну да, что-то я сомневаюсь, что в данной каюте и в целом на корабле, найдется хотя бы один женский наряд.

— Мокрую одежду сложишь на стуле.

Отдав мне приказ, мужчина замер посреди помещения в ожидании, глядя на меня. Нет, он что, действительно думает, что я буду при нем переодеваться? Даже несмотря на то, что мокрую и холодную одежду мне и самой хотелось как можно быстрее снять?

— Вы меня случайно ни с кем не перепутали?

Задавая вопрос, я саркастически приподняла бровь. Вот только мой собеседник не понял намек и прямолинейно ответил.

— Нет. Я точно знаю кто ты.

Столь фамильярное отношение мне совершенно не понравилось, так же как и тыканье. А еще я отчетливо поняла, что этот мужчина не желает ни на минуту оставлять меня одну или выпускать из поля своего зрения. С чего бы это? Или это все же случайность? Или… У меня тут же возникло еще одно предположение, объясняющее столь откровенно хамское поведение данного индивидуума, с, вроде как, ему совершенно незнакомой девушкой, мало того, еще и с чужой невестой. Надеюсь, он не собирается меня оставлять себе? Ни временно, ни тем более, навсегда. Если что, я против обоих вариантов.

— Неужели? А мне показалось, что вы меня перепутали или со стриптизершей, или со своей любовницей, раз решили, что я стану при вас переодеваться.

Несмотря на бесцеремонное отношение ко мне нуарца, переходить рамки дозволенного я не хотела. Как и сокращать расстояние между нами. Также я не начинала истерить или кричать, набрасываясь на него с обвинениями. И все потому, что чувствовала, ничем хорошим это для меня не закончится. Хотя я в принципе не ждала ничего хорошего от сложившейся ситуации. И чем дальше, тем сильнее убеждалась в том, что это не те, кого я ждала. И похитители на самом деле ими и являются. Все же это не люди, служащие или нанятые Меннад Ятти.

Кто бы только знал, как я хотела понять, что задумал мой похититель. А все потому, что меня очень нервировала двойственность создавшейся ситуации, как и прозвучавшая просьба. Единственное что радовало сейчас, так это то, что во взгляде мужчины, стоящего всего в каких-то трех метрах от меня не было заинтересованности. Вообще. И это немного успокаивало, как и следующие слова нуарца.

— Выходить не буду, но отвернусь.

В подтверждение своих слов капитан сразу же отвернулся, принявшись переодеваться в сухое. Делал он это довольно быстро, совершенно не стесняясь. Раздевался он полностью, так как одежда его была мокрой насквозь. А я вновь задумалась над тем вопросом, почему он не хочет оставлять меня одну. Это могло говорить лишь об одном, он хорошо осведомлен о моих возможностях, поэтому не хочет рисковать. Интересно и от кого он получил такие сведения?

В том, что капитан стоял, повернувшись ко мне спиной, не было для него никакого риска. Во-первых, я совершенно безоружна. Во-вторых, с моей ногой подкрасться к нему незаметно и оглушить, у меня бы не получилось, так как нечем. Да и разная у нас физподготовка. Такого борова попробуй, оглуши и тем более завали. Да ему кирпич на его лысую голову упадет и песком осыплется вниз, а он и не заметит.

Но размышления размышлениями, а переодеться в сухое действительно надо. И боюсь, если я не успею этого сделать одновременно с моим похитителем, то ждать он не будет. Или сам переоденет, или потащит дальше по своим делам как есть, мокрую или голую, тут уж как повезет.

На то, чтобы скинуть всю мокрую одежду много времени не понадобилось. Впрочем, как и на то, чтобы надеть рубаху. Благо, благодаря нашей разнице в росте и комплекции с ее хозяином, она мне доходила до колен, полностью закрывая последние. Так что, с одной стороны, все стратегические места были прикрыты, а со второй, без нижнего белья я чувствовала себя неуютно и беззащитно. Но если его оставлять, то тогда не имело смысла и переодеваться, так как выданная рубаха вмиг стала бы мокрой.

И вот меня вновь принесли в рубку, пристегнув к креслу, и забыли о моем существовании. Не то, чтобы я была против, но все же. Мне совершенно не нравилось, что меня воспринимают не как человека и личность, а как предмет, не интересуясь моим мнением, не ставя меня в известность о том, что здесь происходит, а главное, что меня ждет. Ведь неизвестное часто страшит гораздо больше, чем знание о том, что тебе предстоит пережить в ближайшее время. Из-за этого нервы мои натягивались до предела, а раздражение росло, готовясь вылиться во что-то очень нехорошее. А так как никто из находящихся в рубке не бросал в угол, в котором я сидела, даже мимолетного взгляда, то никто и не догадывался о моем состоянии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Данные с радаров.

— В четверти парсека от нас все чисто.

— Отлично. Приготовиться к прыжку. Квадрат Джи7.

И вот мы уже вновь около Нуара. Капитан, как и поступал до этого, молча отстегнул меня и понес в имеющийся на шаттле ангар. Там стояло несколько капсул. В одну из них он меня и занес, вновь пристегнув к очередному креслу. И все это делалось молча.

Одновременно с нами в несколько аппаратов, соседствующих с нашим, также зашли по двое. И все дружно мы стали готовиться к старту. Наблюдая за приготовлениями в окно иллюминатора, я все же не выдержала и еще раз поинтересовалась.

— Вам не кажется, что неплохо бы мне уже хоть что-то сообщить? Например, куда вы меня везете и зачем похитили? И да, сразу предупреждаю, чтобы для вас это не оказалось неожиданностью. Если вы не будете отвечать на мои вопросы, то я начну кричать.

От происходящего беспредела и бесцеремонного отношения ко мне, я все же не выдержала и стала повышать голос. Но мой пыл быстро остудили.

— Кричать, смысла нет. Тебе здесь никто не станет помогать. А в космосе еще и никто не услышит.

Ну да, в капсуле нас было лишь двое. Но неужели этот робот, а не человек, считает, что данный факт меня остановит?

— Почему же никто? Меня будете слышать вы. И поверьте, уже через минуты три вы пожалеете, что связались со мной.

И ведь я честно предупреждала. Так что, надеюсь, он потом не будет возмущаться. Тем более что мне жутко уже хотелось покричать, чтобы выпустить злость. А то от нее голова начинала закипать.

— Мне все равно. Но если ты будешь мне мешать или продолжишь отвлекать меня разговорами, то я воспользуюсь кляпом.

Предупреждение прозвучало все тем же ровным и безразличным голосом, как если бы мне предложили водички попить. Вот только и без повышения тона верилось, что похитивший меня мужик сделает именно так, как сказал. И это я когда-то считала Тсермира бесчувственным, безэмоциональным и холодным? Я просто до этого не знала Меннат Ятти и вот этого солдафона. А ведь Идигер с самого начала не был таким. Пытался, да, но с нашей первой встречи я замечала в его взгляде бурю всевозможных эмоций, как бы он ни старался их скрыть за маской хорошего вояки-нуарца. Как же он удивился, увидев меня в первый раз с маской на лице. Или когда я появилась на ужине в вечернем платье. А то, какие у него были глаза, когда я, якобы, обрадовалась, что меня похитили. М-да, такое зрелище и вовсе никогда не забуду. Как и то, каким он был испуганным, когда решил, что я утонула, и как обрадовался, откачав.

Чем больше я вспоминала своего недавнего напарника, тем больше подмечала в нем скрытых, но таких живых и настоящих эмоций. И от этих воспоминаний неожиданно защипало в глазах. Я даже лицо приподняла вверх, посмотрев на потолок, чтобы не пролить ни одной слезинки. Не хочу, чтобы похититель видел мои чувства. Но это не меняло того факта, что именно в этот момент мне захотелось увидеть рядом с собой Идигера. А еще почувствовать, как он крепко, но при этом нежно и бережно, обнимает меня, защищая от новой неприятности, как делал это уже не раз. Услышать его голос и обещание, что все будет хорошо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И все же, как я не старалась, одинокая слезинка заскользила по моей щеке. И мне вдруг стало так тоскливо и одиноко, что выть захотелось. А ведь стоит хотя бы себе признаться, я скучаю по Тсермиру. По нашим с ним перепалкам, а еще по тому, как рядом с этим мужчиной хорошо молчать, сидя рядом и глядя на языки пламени. Неужели этого больше никогда не повторится? Неужели мы больше никогда не встретимся?