Чертово колесо - Михаил Гиголашвили

— Чемодан! — кинулся к нему Пилия.

— Какой чемодан, чегой? — заквохтал швейцар, подслеповато щурясь.

Пилия схватил его мертвой хваткой за горло.

— Где чемодан? — прошептал он, зажав старческий кадык и ощущая запах пота от затхлого кителя.

Швейцар замахал руками. Пилия отпустил его. Старик зашелся в кашле.

— Чтоб тебе провалится, ироду! — выдохнул он. — Я и не разглядел... Тут твой чемодан, будь он проклят! Уборщица сигнал дала, что дирехтур обход делает, я и решил стащить в каптерку.

— Я тебе покажу каптерку! Где вещи?

— Вон, у тумбочки.

Подхватив чемодан и сумку, Пилия бегом спустился в зал ожидания и плюхнулся возле светловолосой женщины. Сидел несколько минут, остывая после шока, но ничего не получалось. Он попытался взять себя в руки. Неимоверно хотелось курить, но Пилия боялся покинуть чемодан или привлечь внимание.

Зал задыхался от жары. Где-то под потолком противно шлепали лопасти вентилятора. Напротив дико, как лошадь, всхрапывала слоноподобная старуха. Язык ее багровым обрубком свисал изо рта. Старуха мощно, надрывно дышала во сне, и мухи обильно ползали по ее лицу, пропадая в глубоких морщинах.

Пилия обреченно покачал головой — нелегкий путь ожидал его в это отпускное время... Женщина словно в ответ мило улыбнулась. Он тоже выдавил гримасную улыбку и решил немного поговорить с ней, памятуя о том, что сам во время рейдов меньше всего обращал внимание на флиртующие парочки. Выяснилось, что женщину зовут Ланда, она из Риги, а это ее дочь, Нарита. Они завели разговор, который постепенно стал даже немного занимать его, хотя Пилия ни на секунду не забывал о чемодане. Вдруг женщина сказала:

— Смотрите, что это там? — и показала взглядом в глубину зала.

— Где? — вскинул глаза Пилия и увидел, как наискосок от него, метрах в тридцати, двое милиционеров проверяют документы.

Один — лейтенант цыплячьего вида, другой — помоложе и покрепче, сержант. Было видно даже издалека, что им доставляет большое удовольствие бесцеремонно ходить среди уставших людей, требовать документы и нагонять страх. Вот они грубо потрясли за плечо спящего мужичка, жестами потребовали паспорт, а потом молодой сержант властно указал куда-то на пол. Мужичок полез вниз, и по его движениям стало ясно, что он открывает сумку или чемодан. Милиционеры глянули косо и пошли дальше.

— Что это они? — в замешательстве спросил Пилия у Ланды.

— Проверяют, — ответила она. — Убийств много, грабежей. Может, ищут кого...

— Патруль, — добавила дочь. — Ненавижу русских. Хуже немцев!

«Этого еще не хватало!» — подумал Пилия, воочию представив себе, что может случиться, если они откроют чемодан. И опять мысленно обратился к Богу: в секунду мелькнуло что-то неуловимое, какой-то клубящийся свет — ударил, ожег, осветил, отпустил...

Он всем корпусом повернулся к женщинам — в них он сейчас почуял единственное свое спасение.

Вот милиционеры ближе... Еще у кого-то попросили документы, указали на багаж: «Открыть!»

— Псы проклятые! — в сердцах произнес Пилия и стал что-то говорить Ланде, отчего та засмеялась.

Что он говорил — он не знал: говорилось само собой. Пилия только был уверен, что надо заставить ее улыбаться. Тогда со стороны будет видно, что женщина с ним в милом контакте и никакие проверки их не беспокоят. Ловят тех, кто нервничает и мечется. Она охотно смеялась. Пилия не смотрел в сторону милиционеров, но краем глаза фиксировал, что они тщательно прочесывают зал.

Вот они подошли вплотную... Лейтенант мигнул младшему на небритого моряка, а по Пилии прошелся малоприветливым взглядом.

«Какой он огромный!» — со страхом подумал Пилия про чемодан, который, казалось, сам вылез прямо к сапогам лейтенанта. Он хотел ногой задвинуть чемодан глубже под скамью, но удержался от этой глупости.

Сержант затряс моряка.

— Пьяный, что ли? — предположил лейтенант. Сержант принюхался:

— Не. Дрыхнет. Гражданин, здесь спать нельзя!

— Почему нельзя? — вдруг удивилась Ланда. — Здесь ведь зал ожидания! И отчего не поспать, если поезда на сутки опаздывают?

Пилия испугался, как бы ее вопрос не рассердил лейтенанта.

— А что, правильно — храпят, мешают! — льстиво поддакнул он, указывая на старуху. — Разве красиво? Антисанитария!

Старуха дышала во сне, как загнанная лошадь. Мухи беспрепятственно заползали в пещеру открытого щербатого рта.

— Да уж... — покачал головой лейтенант. — Видок...

Сержант в это время проверил документы у заспанного моряка и теперь не знал, что делать. Лейтенант, что-то вспомнив, вытащил из кармана какую-то фотографию и засверлил взглядом Пилию, потом подозрительно спросил:

— Вы... вместе, что ли? — и неопределенно повел головой в сторону женщин.

Пилия молча полукивнул.

— Далеко едем? — ни к кому не обращаясь, спросил лейтенант, переводя глаза с Пилии на женщину.

— В Ригу, — ответила та.

Пилия опять качнул головой. Лейтенант спрятал фотокарточку и мизинцем показал на чемодан:

-Ваш?

Пилия в третий раз качнул головой, но неопределенно, как в школе, когда спрашивают с места: «Знаешь урок?» — и неизвестно, что отвечать: знаешь — иди к доске, не знаешь — вот тебе двойка!..

— А в чем, собственно, дело? Мы что-нибудь нарушили? — спросила с неприязнью Нарита.

В этот момент в буфете что-то грохнулось на пол, рассыпалось. Несколько голосов одновременно вскрикнули и всплеснулись в брани. Лейтенант повернул голову.

— Что там такое? — спросил он, видимо, привыкший тотчас выкладывать все свои немногочисленные мысли.

Пилия, как кукла, тоже повернул голову и повторил за лейтенантом:

— Что там такое? Драка? — Добавил с испугом.

— Да нет, упало что-то, — успокоил всех лейтенант, но сам, высоко переступая через вещи, двинулся на шум. Сержант поспешил за ним, придерживая фуражку и на ходу будя спящих пассажиров за плечи:

— Эй, не спать! Тут спать нельзя! Проснитесь!

— Ненавижу русских! — снова прошептала девушка, с презрением глядя на цыплячью фигуру лейтенанта. — Ну какое им дело, кто, куда и с кем едет, где и когда спит? Все им надо знать, все запрещать! Только бы прицепиться!

А Пилия, глядя в спины милиционеров и будто сдуваясь, подумал о том, как, оказывается, сильно его ненавидели и боялись те, кого он ловил...

— Хмурый, серый, вечно голодный, угодливый, жалкий и пьяный народ без будущего! — прошипела Ланда.

— Особенно кавказских не любят, — машинально отозвался Пилия, а она добавила:

— Завидуют. Всем завидуют, не только кавказским... «Не то плохо, что у меня корова сдохла, а то, что у соседа жива...» Такое правило жизни, ничего не поделаешь, от монголо-татар осталось...

— Посмотрите за вещами, я отойду покурить... — попросил Пилия, чувствуя, что его мутит, а в голове меркнет от волнения.

— Конечно, конечно, — кивнули обе. — Мы никуда не денемся. Наш поезд еще через пять часов.

28

С путевками решилось просто и быстро — Лялечка принесла две книжки, паспорта с туристическими визами и сообщила, что сама поехать не сможет, на работе не отпускают. Приятели отправились, по совету Лялечки, за сувенирной дребеденью, потом — на Кузнечный рынок за отравой «на дорожку», хотя Лялечка предупредила, что все, что им нужно, в Голландии продается свободно и повсюду, но они, конечно, не поверили. Сатана отмахнулся от такой нелепости и решил «для ясности» наведаться в привычное место, к татарам.

Его вид всегда производил на рыночных барыг сильное впечатление — кто прятался, кто, наоборот, льстил и льнул, обещая принести все самое лучшее. «Так, десять чеков ханки, двадцать пачек от кашля, пять листов нок-сирона», — деловито, как в ресторане, заказывал Сатана, и татары, засовывая деньги в ушанки и по-собачьи угодливо улыбаясь, бросались исполнять приказания. Сатана шел за ними по длинным питерским проходным и пытался выследить, где у них что запрятано. Но татары были хитры и опытны, использовали сквозные ходы, прятались, исчезали... Сатана ни с чем возвращался к чайной, куда вскоре приносилась в рукавах, папахах или носках отрава.

— Как все это через таможню тащить? — возник ночью разговор.

Действительно, всего набиралось много — наган, финка, деньги, валюта, наркотики — словом, все пункты декларации по списку.

— Сделаем так, — Нугзар показал на оружие. — Это оставим Тите... Для чего нам там дура и финка? Тесаки в любом хозяйственном купим, если понадобится... Это, — он указал на кольца и цепочки, — спрячем среди дешевых сувениров. Таблетки переложим в другие упаковки — «анальгин», «валидол». Чеки с ханкой сунем в подметки. А валюту надо нести на себе, в кармане.

— А ну обыщут? — спросил Сатана. — Может, тоже в чемодан? Или сюда, как обычно? — И Сатана сунул доллары в трусы.

— Ты же не чифирь в зону несешь! — поморщился Нугзар. — До яиц они тоже добраться могут. Кайф в чемодан кинуть надо. А чемодан сдать в багаж. Рискнем.