Мистер Фермер. В объятиях тьмы! - Focsker

ещё никогда в жизни не кончал. Экстаз, помутнение в моей голове, связанное с ним, длились так долго, что дроу едва не потеряла сознание. Когда я вытащил из её рта своего друга, девушка, тяжело дыша, склонила голову, кашляя и злобно смеясь, опёрлась на мои колени.

— Впервые… — Волосы её длинные, слегка растрепавшись, наползли на лоб. Мне показалось, что я чего-то не услышал.

— Что впервые? — Переспросил я.

— Впервые со мной обращаются и используют словно грязную, дешёвую шлюху… — Ой бля, я совсем забыл о её статусе, мне вообще не стоило её хватать… сука, и что дальше, извиниться, или играть в гордеца?

— Я… мне, чёрт… мне оче…

— Как же это возбуждает! — Под чёлкой её хищно заблестели фиолетовые, мокрые глаза. — Никто ещё и никогда не был со мной так честен в своих эмоциях, желаниях. — Дроу поднимается, повернувшись ко мне спиной, нагибается, подставляя свой идеально симметричный, подтянутый зад. — Ваша похоть, она сродни той что испытываю я. Трахните меня, мой герой, трахни, как грязное животное, отымейте, как рабыню или пленную королеву, позволь ощутить это вновь!

Из королевской киски струйкой тонкой по изящным ножкам бежали любовные соки. Стоя ко мне задницей, дроу пальчиками своими раздвигает складочки, умоляюще прося меня не сдерживаться. Навязанные ей правила, с элементами садо-мазо, заводят и меня. Поднявшись, я стягиваю с себя ремень, а после, чуть приложив силы, бью им по оттопыренному заду.

— Ах! — Это оказалось для дроу столь неожиданно, что та, издав болезненный стон, обернулась. Лишь мгновение на лице ей был гнев, спустя секунду сменился он приоткрывшимся ротиком и глядящими на меня обожествляющими глазами.

— На колени, грязное животное… — Говорил я это неуверенно и со страхом. Дроу, вздрогнув, всё так же косясь в мою сторону, чего то ожидая, захлопала глазками, и я ударил её ремнём по заднице повторно. — На колени, я сказал.

— Да, хозяин! — Тут же пала на колени дроу, ещё сильнее раздвинув ножки.

— Ты была очень плохой девочкой, — клишированно произнёс я, беря Аорру за волосы, — пришло время тебя наказать.

— Накажите, пожалуйста, я заслужила… — Прошептала неуверенно дроу, и член мой тут же с тугостью и нотками грубости бесцеремонно ворвался в женскую киску. Стон, сладостный, наполненный счастьем и хлюпаньем её киски, заполонил просторный шатёр. Я, не сдерживаясь, хлестал её по заднице, оттягивая за волосы как за поводок, заставлял женщину выгибаться, кричать от боли и наслаждения. Чёртова мазохистка, ненасытная, любящая, когда с ней грубы, когда доминируют и полностью забирают над ней власть. Кто бы мог подумать, что моё личное развращение столь благородной девы может пройти так легко.

Глава 27

Прошла неделя с дня, как меня признали национальным героем народов пустыни и королём нового, объединяющего всех и вся, королевства. Каждый новый для Аорры день начинался после полудня, в тёплой кровати, с кружечки чая, чёрного, зелёного, иногда даже красного Каркаде… Вчерашняя королева ушла в отпуск. С момента нашей первой совместной ночи, каждый раз во время секса она выжимала из меня все соки. Старательно трахала, чуть ли не до потери пульса, заставляя учиться контролировать мою собственную силу. Говоря о моём запасе маны, как о чём-то огромном, дроу просила меня быть как можно осторожней. «Источник, это и вправду показатель мощи мага, но далеко не гарант его победы над врагом» — говорила она, приводя в пример бой против Зуриэль и Эсфеи.

Тренировки наши с Аоррой проходили в специфическом положении, зачастую раком или в миссионерской позе. Ранее, во время крафта, всегда, когда я что-то создавал на пределе возможностей, я терял жидкости в своём организме. С жидкостью уходили жиры, мышцы. Всё происходило почти мгновенно, после чего я терял сознание и впадал в какого-то рода кому, вызванную энергетическим голоданием. Проблема заключалась в том, что я не мог контролировать число отдаваемой маны, я всё делал разом. Целые дома, затем, пытаясь ограничить количество маны, секции в виде отдельных стен, крыш, комнат. Разделение и строительство жилья по частям стало для меня некого рода фичей, выходом из опасной ситуации. Не имея возможности контролировать разовый выплеск маны, секционное строительство ввело меня в заблуждение. Я подумал, что подобного контроля может быть достаточно, но… потом появились Зуриэль, Эсфея и их зачарованные предметы, что я частенько превращал в пыль… Разовый всплеск, частичное высвобождение маны, пока я не освоил их, мне не создать фаербола или прочей магической херни. Попробуй я создать огненный шар сейчас, вырвавшаяся мана поглотит всё вокруг, включая мою собственную, ничем не защищенную, тушку. Ведь, чтобы управлять огнём, нужно его покорить, иметь к нему устойчивость или хотя бы защититься от его пламени. Подобным я похвастаться не мог…

Я плох в контроле, в высвобождении сил, потому-то Аорра, утоляя свой сексуальный голод, вытягивала из меня ману через самый чувствительный мужской половой орган. Дроу умела воровать ману, высасывать её из живых и даже заставлять менять направление её потоков в телах противников. Когда я рассказал ей о напитке камней души маной, дроу рассмеялась, указав на грубые нервные окончания моих пальцев. Грубая кожа, мазоли на руках, всё это убивало чувствительность к восприятию. «Со временем нервные окончания умирают, потому магии начинают учить с самого детства». Дроу не считала мои потуги бесполезными, но и особо успешным подобный подход, по её мнению, быть не мог. Потому она и стала заставлять меня иметь её во все возможные дыры. Она тянула ману через мой член, высасывала из меня не только всё, что было в яйцах, но и чуть ли не саму душу. Частенько, ночью, мне очень хотелось сказать, что Матвей младший больше не встанет, не сможет вернуться к «тренировкам» ещё раз. Тогда в дело вступала целительская магия дроу. Аорра имела в своём подчинении двух дочерей, овладевших магией исцеления и укрепления тела. Эти двое… блять… поднимая мой член в двадцать четвертый или двадцать седьмой раз за ночь, убирая натёртости как у меня, так и королевы… мне хотелось задушить этих двух, восторгавшихся нами с девиц. Королева чувствовала мою нарастающую к ним неприязнь, в очередной раз вставляя моего дружка в свою киску, смеялась, говоря, что победить их я смогу разве что только в постели. В общем, трахались мы с ночи до утра, и постепенно я и вправду начинал чувствовать момент некоего неестественного