Копье Теней - Рейнольдс Джош

— Никто никогда не обвинял меня в избытке ума, — сказал арканит, шагнув к ним сквозь дым. Он взмахнул рукой, и полоса огня оттеснила Волькера и других отделив их от Адхемы. Из огня ухмылялись кошмарные рожи — бормоча, шипя проклятия и нашептывая секреты. Колдун рывком освободил свой клинок, встречая ринувшуюся на него Адхему. Парировав удар, он взмахнул рукой, выплюнув заклятие, и вампирша закричала, охваченная аметистовым пламенем. Ее мраморную плоть вдруг прорезали черные трещины, а доспехи, взвизгнув, начали осыпаться хлопьями ржавчины. Адхема отпрянула, схватившись за голову. Волосы ее побелели, лицо начало съеживаться.

— Но, возможно, я не одинок в своей глупости, — продолжил он и вскинул меч, собираясь погрузить его в сердце Адхемы. — Сперва ты, потом остальные.

Дым за его спиной взвихрился и расступился, изрыгнув огромное кошачье тело. Колдун обернулся, и глаза его расширились. А потом он рухнул навзничь, сбитый с ног и придавленный рычащим демигрифом. Рогген, подавшись вперед, взмахнул палицей, выбив меч из руки колдуна и отбросив клинок далеко в сторону.

— Прошу прощения за опоздание, друзья мои. Я целую вечность плутал по этому лабиринту.

Вид у рыцаря был не ахти — доспехи помяты и изрядно порублены, шлем вообще исчез, волосы и руки в запекшейся крови, но сил у Роггена, похоже, не убавилось. Грабелька тоже была покрыта кровью и ранами. Из шкуры ее торчали обломанные древки стрел, на расщепленном клюве образовались щербины. Демигриф попыталась клюнуть колдуна в голову — но в этот миг фигура чародея дрогнула, расплываясь лунным светом, и рассеялась лучистым туманом, сразу затерявшимся в дыму и пламени.

— Трус, — сказал Рогген. — Такие всегда смываются. — Он выскользнул из седла, пошатнулся и выпрямился. Дышал рыцарь тяжело. — Ну да ладно, оно и к лучшему. Можем разобраться с остальным. — Он посмотрел на Адхему. Волосы вампирши вновь потемнели, хотя на щеках все равно выделялись черные вены. — Ты еще существуешь, сударыня?

— Существую, — прохрипела вампирша, игнорируя его протянутую руку. — Ранена только моя гордость.

— Уверена, она быстро исцелится, — вставила Зана. Адхема зашипела.

Вампирша взглянула на Роггена.

— Ты избавил меня от толики боли, смертный. Я этого не забуду. — Она наклонила голову к плечу: — Если только не забуду.

Рогген кивнул лохматой головой, как бы соглашаясь. Но, прежде чем он успел что-либо сказать, арахнарок завизжал снова, напомнив о том, что он, хотя это и казалось невероятным, все еще в игре. Гигантский паук брел обратно к яме, пламя стекало с его массивного тела. Он был мертв, хотя еще не понимал этого. Коричневая фигурка прилипла к его брюху, неистово работая топором. «Лугаш», — ошеломленно сообразил Волькер.

Огнеубийцу, похоже, ничуть не беспокоили облизывающие его языки пламени. Он продолжал рубить. Чудовище, пошатнувшись, врезалось в опорную стойку. Дерево затрещало и задымилось. Лугаша оторвало от паука, и он покатился кувырком по земле, едва разминувшись с молотящей по воздуху ногой арахнарока, пытающегося восстановить равновесие. Монстр опять взвыл — тонко, на пределе слышимости, объятый замешательством и болью.

Случайно или инстинктивно, но паук умудрился набрести на оглушенного рокоборца и навис над старающимся подняться дуардином. Волькер вскинул винтовку, понимая, что это бесполезно. Но, прежде чем он нажал на спуск, помещение затряслось. Потолок треснул — и не от жара разгоревшегося пламени, а от какого-то воздействия сверху.

Секундой позже взрыв разворотил потолок — вниз посыпались огромные горящие щепки. Одна из них, точно метко брошенное копье, пронзила арахнарока, пришпилив гигантского паука к полу. Восходящий поток воздуха подхватил пламя, одновременно затушив большую его часть. Пыль и обломки сыпались градом, смешиваясь с дымом.

Сверху с лязгом спустились тяжелые лестницы из цепей и железных перекладин. Утяжеленные снизу, они ударились оземь, тут же надежно закрепившись. По лестницам быстро спускались фигуры в доспехах с оружием за спинами. Спрыгнув на твердую почву, они сразу образовали оборонительный строй. Еще не бежавшие, гроты тут же были безжалостно расстреляны грундстокскими Громовержцами. Потом строй харадронцев рассыпался: бойцы обеспечивали безопасность помещения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Секундой позже к ним присоединился капитан Брондт.

— Значит, живы еще? Хорошо. — Дуардин шагнул к компании, широко ухмыляясь, несмотря на неизменную сигару в зубах; повязка по-прежнему украшала его голову. — Теперь ты мне должна услугу, Матос. А за три я даже обеспечу вам транспорт, который вывезет вас из этого леса.

— Три? Грязный пройдоха! — Зана вскочила на ноги. — Две, и я ничего не скажу о той ночи в Хаар-Кеше!

Брондт побледнел:

— Ты клялась, что унесешь эту тайну с собой в могилу. — Он ткнул в ее сторону сигарой. — Две с половиной, и я забуду, что ты нарушила зарок.

— Две, или я еще кое-что нарушу. — Зана, рисуясь, демонстративно убрала меч в ножны.

Брондт поморщился.

— Ладно. Две.

Игнорируя торг, Волькер упал на колени возле кокона. Ниока уже трудилась над ним, осторожно отдирая грубые нити от полуобморочного Окена. Старый дуардин со стоном пошевелился.

— О-Овэйн?

— Это я, старик.

— Думал… сон… — Окен сглотнул. — Паук…

— Он мертв. А ты жив.

— Ганг, — выдохнул Окен, затем крепко стиснул руку Волькера и попытался подняться, несмотря на протесты Ниоки. — Они забрали его, мальчик, — прохрипел он, озираясь дикими, расширенными глазами. — Скавены забрали Копье Теней. И да помогут боги тому дураку, который встанет у них на пути.

Глава двадцатая. ВАРП-КОЛЕСО

Чудовищное нагромождение ржавого железа, бронзы и стали неслось по Янтарным степям, оставляя за собой опаленные травы. Больше всего оно напоминало гигантское колесо, вращающееся вокруг центрального шара. Шириной со стену замка, колесо было утыкано железными зубьями, нещадно вонзающимися в беспомощную землю. На ходу оно ревело, как раненый зверь, выпуская из многочисленных клапанов и отверстий зеленоватый дым, отравляющий воздух над сожженными лугами.

Косяк диких лошадей бросился врассыпную от кошмарной машины, их паническое ржание потерялось среди механической какофонии. Некоторых животных, тех, что бежали помедленнее, затянуло под колесо и размазало по земле кровавой кашей. Других испепелили случайные выбросы варп-пламени, вырывающиеся из протекающих сопл, в изобилии торчащих из центральной сферы. Яростные пожары расползались от колеса по степям.

— Ну? — военный инженер Круш, изгнанный из клана Скрайр, ныне сам-себе-клан, зашипел, глядя на помощника. Устройство, уродующее сейчас степи, было одновременно и его главным достижением, и объектом разочарования. Он сидел на своем троне в командирской каморе. Свистящие трубки, искрящие кабели и дрожащие регуляторы заполняли помещение, и каждая из этих деталей являлась неотделимой, бесценной частью величественного целого. Крысоэкипаж без устали сновал взад-вперед, заботясь о нуждах великой машины, о ее курсе и исправности.

Чем, собственно, и должен был заниматься Дрязг. Помощник Круша потер покрытую волдырями морду лапой в рукавице.

— Пауки повсюду, — буркнул он. Помощник был в тяжелых толстых очках, защищающих глаза от свечения двигателей. Он был уродлив, даже для скавена. Уши сожжены до кривых пеньков, да и туловище основательно опалено, так что походил Дрязг на лысого, горбатого, покрытого шрамами карлика. Поперек щуплой груди висел «патронташ» с инструментами, стянутыми в основном у других служителей, и он, раздражая Круша, постоянно теребил их. — Надо их жечь, да-да.

— Нет-нет, — гневно пропищал Круш. — Дурак! Идиот! Никакого огня. Слишком много газов, слишком большое давление — ты убьешь нас всех. — Он в отчаянии всплеснул лапами. — Окружен идиотами-дураками, да-да! Кара Великой Рогатой Крысы! Обречен! Обречен!

— Это всего-навсего пауки, — пробормотал Дрязг.

— Моя машина неуязвима, — прорычал Круш. Брызги его слюны полетели на стекла очков Дрязга. — Это саботаж. Не лгать! — Он ткнул в ассистента обвиняющим когтем. — Я узнаю-почую, если ты соврешь.