«Гран-при» для убийцы - Чингиз Абдуллаев

— Что с тобой происходит? — спросила она. — Может, я могу тебе чем-то помочь?

— Это не то, о чем ты думаешь. Просто, когда в меня стреляли и я чудом остался жив, я понял, что в другом коридоре и в другое время какой-нибудь другой боевик или террорист уже не станет стрелять в меня газом, а по-серьезному пристрелит на месте.

— Ты боишься?

— Нет. Просто думаю, как глупо сложилась моя жизнь. В этот город много лет назад я впервые приехал для выполнения самостоятельного задания. Знаешь, какое оно было?

Женщина слушала молча, глядя ему в глаза.

— Меня решили проверить, так сказать, устроить своего рода розыгрыш.

Меня попросили в течение двух часов достать в незнакомом городе огромную сумму денег. И это при том, что я не говорю по-французски. Правда, мне дали провожатого, но от этого суть дела не менялась.

— Над тобой тогда посмеялись?

— Нет. Я нашел деньги за два часа. Огромную сумму. Ты бы видела лица тех, кто отправлял меня на задание.

— Каким образом ты достал деньги? — улыбнулась она. — Ты ограбил банк?

— Нет. Я выбрал ювелирный магазин, узнал фамилию комиссара полиции этого района и, позвонив хозяину магазина, сообщил о том, что магазин скоро будет ограблен, но комиссар Барианни просит не волноваться и не вызывать полицию. Магазин все равно окружен, и когда преступники выйдут, они будут схвачены с поличным. Видела бы ты, с каким удовольствием хозяин магазина отдавал мне ценности и деньги, предвкушая, как меня арестуют на улице.

Она прыснула от смеха. Подвинулась к нему ближе.

— Тогда я был совсем другой, — закончил Дронго, — тогда все было иначе.

Тогда мне еще нравились эти игры.

— А сейчас не нравятся?

— Не нравятся. Раньше я занимался джентльменами, сейчас занимаюсь подонками. Раньше я верил, что представляю великую страну. Сейчас от нее остались осколки. Раньше мне было интересно, сейчас противно.

— Твой отец выглядит моложе тебя, — вдруг сказала она, — ты знаешь, мне кажется, что в следующий раз я пойду к нему в номер.

— Я не страдаю эдиповыми комплексами, — засмеялся Дронго, — а он действительно сумел каким-то образом сохранить молодость в душе. До сих пор с удовольствием ухаживает за молодыми девушками. И я боюсь, что твоя неудачная шутка насчет его номера не совсем шутка. Просто он не отбивает женщину у сына, а то я давно сидел бы один в номере.

Она обняла его за шею. Прижала к себе.

— Тебе нужно заканчивать с этим делом, — прошептала она, — давай прекращай свои расследования. Мир обойдется без Дронго. Ты просто сильно устал.

— Только не сейчас, — возразил он, — сначала я найду Мула.

— А потом свалишься. Я ведь вижу, как ты все время держишься за сердце.

Может, тебе лучше уехать?

— Не сейчас, — возразил он.

В дверь постучали.

Она сразу вскочила, потянулась за своей сумочкой, где у нее лежало оружие. Он встал, поправил рубашку, подошел к двери.

— Кто? — спросил он.

— Это я, — услышал он голос отца и сразу открыл дверь.

Отец вошел, даже не удивился, обнаружив в комнате Алису, словно ожидал увидеть ее именно здесь.

— Почему ты сидишь в номере? — спросил он сына. — Только половина девятого вечера. Мы могли бы пройтись по городу.

— Я столько раз бывал в этом городе, — устало ответил сын, усаживаясь в кресло и пододвигая другое кресло для отца. Алиса села на стоявший у стола стул. Отец опустился в кресло.

— Ты становишься меланхоликом, — покачал он головой, — а по-моему, все не так плохо. Ты сумел распутать такой клубок, смог просчитать все действия террористов. По-моему, уже это неплохо.

— Плохо, — сказал Дронго, — мы до сих пор не знаем, где они нанесут свой удар.

— А я знаю, — спокойно сказал отец. Они говорили по-русски, и Алиса не понимала, о чем идет речь, но видела, как подскочил сын, уставившись на отца.

— Ты знаешь? — запинаясь, спросил он.

— Южное побережье Франции, — улыбнулся отец, — если бы ты не лежал отшельником, а прошелся по городу или иногда включал телевизор на французские каналы, то узнал бы, о чем сегодня говорит вся Франция и пишут все французские газеты.

— Ты ведь не знаешь французского, — напомнил сын.

— А для этого не обязательно знать язык, — отец встал, подошел к телевизору, включил его, тут же переключил на один из французских каналов. По телевизору показывали известных актеров Голливуда.

— Не понимаю, о чем ты.

— Через несколько дней начинается грандиозный пятидесятый юбилейный фестиваль в Каннах, — объяснил отец, — а ведь это, кажется, на южном побережье Франции.

— Откуда… — Дронго вскочил, ошеломленно глядя на отца.

— Я всю жизнь занимался преступниками и знаю их психологию, — объяснил отец, — в любом террористе всегда есть что-то от истерической женщины. Если бандит просто хочет получить свои деньги и сбежать с места преступления, то террорист хочет рекламы. Ему важно, чтобы его акт был не просто устрашающим, но еще и показательным. В террористы обычно идут истеричные фанатики. А судя по твоим рассказам, Ахмед Мурсал именно такой тип. Ему важно устроить грандиозный террористический акт, о котором будут помнить и говорить. А что может быть лучше, чем хорошо спланированный и осуществленный террористический акт, проведенный во время такого грандиозного события, как юбилейный кинофестиваль в Каннах? Об этом будет говорить весь мир. Поэтому я думаю, что он готовит свою акцию именно там.

Дронго бросился к телефону. Потом вспомнил про Алису и, посмотрев на нее, быстро сказал по-английски:

— Отец считает, что Мул готовит террористический акт в Каннах, во время кинофестиваля, который должен начаться через несколько дней.

— Какого кинофестиваля? — не поняла женщина.

— Мы слишком заняты своими проблемами, — ответил Дронго, — и слишком часто не обращаем внимания на то, что творится вокруг нас. А он сегодня вышел в город и обратил внимание на многочисленные афиши и праздничную атмосферу на всех телеканалах Франции. Звони быстрее. Нужно всех предупредить. Даже если он ошибается, то и тогда это самая лучшая версия, какую только можно было придумать. Одно дело травить обычных туристов на пляже или в отеле, другое — отличиться во время этого фестиваля. Ты представляешь, какой будет скандал?

Представляешь, как об этом будут писать газеты?

Он вдруг вспомнил слова Светлицкого о контракте, разговор с Али Гадыром Тебризли в Иране о подписании контракта между российскими, французскими и иранскими компаниями.

— И я точно знаю, — добавил в заключение Дронго, — что он сознательно идет на этот скандал.

Париж. 4 мая 1997 года

Он приехал на Монпарнас в это кафе задолго до назначенной встречи. И полчаса старательно делал вид, что не замечает сидевшую за соседним столиком Алису. Двое незнакомцев, расположившихся поближе ко входу, проявили некоторый интерес к Дронго, но Алиса спокойно сидела за своим кофе, и он решил не дергаться.

Нужный ему человек пришел в половине четвертого, когда на улице начал накрапывать дождь. Он отряхнул капли дождя со своей куртки и весело поздоровался с барменом, который сразу подал ему горячий кофе. Дронго узнал нужного ему человека и, поднявшись, подошел к стойке, сел рядом с ним.

— Еще один кофе, — попросил он по-английски. И подождав, пока бармен поставит перед ним чашечку кофе, тихо спросил:

— Как ваши дела, Эррера?

Мужчина дернулся и оглянулся.

— Спокойнее, — посоветовал Дронго, — не нужно резких движений.

— Кто вы такой? — нервно спросил Эррера.

— Друг. Пока еще друг. И не нужно смотреть по сторонам. Никто не собирается стрелять вам в спину.

— Я вас не знаю, — сквозь зубы выдавил Эррера.

Его тонкие изогнутые накрашенные губы дрожали. Подведенные глаза затравленно смотрели на Дронго.

— Зато я вас знаю, Арман Эррера, — усмехнулся Дронго, — и хочу с вами поговорить. Возьмите свою чашечку и пойдемте за мой столик. Только без глупостей, иначе потом сами пожалеете.

Он взял свою чашку кофе и пошел к столу. Эррера подчинился. Сев за столик, он еще раз оглянулся и спросил:

— Что вам от меня нужно?

— У меня к вам деловое предложение, — сказал Дронго.

— Я не бизнесмен.

— Неизвестно. Думаю, на мое предложение вы можете согласиться. Я предлагаю вам двадцать пять тысяч долларов за пару ваших фраз.

— Сколько?

— Двадцать пять тысяч долларов. Или примерно сто пятьдесят тысяч франков.

— Хорошие деньги, — нагло заявил Эррера. Он уже пришел в себя и понял, что ему нечего опасаться.

— И вы получите их немедленно.

— Что я должен делать?

— Сказать, где находится Мул.

— Что?

— Мне нужна информация, за которую я готов заплатить. Скажите, где Мул, и сразу получите сто пятьдесят тысяч франков.