Дзюсан. Академия-фантом - Мария Дубинина

То ли тяжелые тревожные мысли, то ли раскаты грома и блеск зарниц за окном и скрежет веток ненавистной магнолии по стеклу так и не дали Генри заснуть. На него это было не похоже, еда и сон – две вещи, жертвовать которыми он не привык, однако факт оставался фактом. Часы мерно отсчитывали минуты, безжалостно сокращая время до подъема. Дождь пошел недавно, в начале четвертого, и не смолкал уже час. Мужчина ворочался с боку на бок, но не мог найти удобное положение. Смяв простыни, взмокшие от пота, он скинул одеяло и со вздохом поднялся. Он любил шум дождя, под него было особенно приятно засыпать, но почему-то не сегодня. Досадно. Генри достал из шкафа полотенце и отправился в сторону душевых – освежиться и заодно привести в порядок мысли.

Коридоры были пусты и безжизненны, Генри почувствовал легкое беспокойство, прислушиваясь к эху собственных шагов в тишине. Теплая вода немного успокоила измотанное недосыпом тело, мужчина слегка промокнул влагу полотенцем и натянул одежду. С сырой челки капала вода, волосы противно липли ко лбу, но, кажется, усталость отступила. Можно было еще раз попытаться заснуть. Генри вышел из душевой, прошел с десяток метров и, не доходя по комнаты № 3, услышал доносящиеся оттуда звуки. В первую секунду щеки коменданта покрылись румянцем, и он решил, будто доктор Сакураи все-таки добралась до Кимуры и вовсе не для того, чтобы отчитать за ребячество, однако очень быстро Генри понял свою ошибку. С Кимурой что-то происходило, что-то нехорошее. Макалистер не стал размышлять, предпочитая сразу перейти к действиям, чтобы не дать себе времени передумать. Он постучал в дверь, но та от первого же удара легко распахнулась.

– Сората? – позвал Генри тихо, входя внутрь. Здесь шум дождя и ветра был слышен особенно сильно, из-за открытого окна. Преступная забывчивость – оставить все нараспашку. Макалистер закрыл створку, стало гораздо тише и теплее. Кимура лежал в постели, раскинув руки, и громко, болезненно стонал. Приоткрытые губы пересохли и растрескались, влажные волосы разметались по подушке черными змеями. Парень изредка вздрагивал, стискивая кулаки и снова разжимая, а зрачки под прикрытыми веками бешено вращались, будто стремились уследить за чьими-то молниеносными движениями.

Генри наклонился к нему, протягивая руку:

– Сората, – позвал он еще раз. – Проснись.

Кимура внезапно распахнул глаза и с резким вскриком вцепился в его руку. Генри от неожиданности отшатнулся и едва не упал. Сората бездумным взглядом, еще находясь во власти сна, обвел комнату и остановился на мужчине, точно пытаясь припомнить, кто он. А, узнав, с облегчением выдохнул:

– Это ты. Всего лишь ты…

– А ты кого, интересно, ожидал увидеть? Привидение? – Генри не нашел ничего лучшего, как попытаться отшутиться. Реакция Сораты напугала его, как и все, происходящее этой ненастной ночью. Кимура медленно, точно через силу, разжал пальцы, и Генри поспешно отдернул руку.

– Я бы предпочел сейчас никого не видеть. – Парень потер глаза, хлопнул себя по щекам, прогоняя сонливость, и сел. – Как неловко… Что ты тут делаешь и… и как давно?

Этого вопроса, вполне, к слову, закономерного, Генри боялся больше всего, потому что не знал, как на него ответить. По-любому выходила какая-то ерунда.

– Мимо проходил, – наконец, выдавил он, отворачиваясь и зажигая торшер на прикроватной тумбе. – Услышал, как ты стонешь. Приснился кошмар?

Кимура поморщился, закрываясь от яркого света:

– Просто не очень приятный сон. Ничего особенного. – Он смущенно отвернулся, теребя пальцами край одеяла. – Спасибо за беспокойство.

Конечно, это было неправдой. Генри достаточно наблюдал за японцем, чтобы заметить, когда тот нервничает – начинает бездумно теребить волосы или вот так, как сейчас, искать, чем бы занять руки. Макалистер хмыкнул:

– Неудивительно, в таком-то холоде. – Он прошел к окну и закрыл ставни. – Ладно, тогда я, пожалуй, пойду. Если тебе ничего не нужно. Кричи, если что.

Не получив ответа, мужчина потянулся к двери, и вдруг с тихим щелчком погас свет. Стало так темно, что он перестал видеть собственные пальцы, сжимающие дверную ручку.

– Что… – Голос Сораты дрогнул. Он так и замер, свесив босые ноги с кровати. – Что произошло?

– Проблемы с электричеством, полагаю. – Генри вернулся к постели. – В старых домах такое не редкость, особенно в грозу. Но после тех жутких историй как-то не по себе, да?

Вспышка молнии осветила бледное лицо Кимуры с обведенными черными кругами испуганными глазами. Ошибки быть не могло, в них плескался самый настоящий страх.

– Не напоминай. Пожалуйста!

Кимура вскочил, но в темноте и спросонья не удержал равновесия и едва не рухнул. Генри пришлось удержать его за плечи и усадить обратно.

– Что такое? Боишься призраков?

Сората упрямо вскинул голову и отрезал уязвленно:

– Боюсь. Хочешь посмеяться надо мной? Пожалуйста, я привык.

И он действительно приготовился к насмешкам. Генри это глубоко задело, ведь он помнил, как часто на самом деле по его вине Кимуре пришлось проглатывать обиды.

– По мне заметно, что я смеюсь? – Макалистер помрачнел, и это не могло не укрыться от японца. – Ты видел мой страх, так что я последний, кто может тебя обвинять.

Не выдержав сурового взгляда, Сората потупился и ответил, будто бы оправдываясь:

– Извини, защитная реакция, – вскинул вверх руки, будто сдаваясь. – Обычно люди над этим смеются.

Сверкнула молния, а следом громыхнул оглушительный раскат грома. Кимура чуть дернулся, но скорее от неожиданности, потому что на сей раз лицо его не исказил страх. Генри передумал уходить. Спать ему все равно не хотелось, Кимуре, кажется, тоже. Макалистер хмыкнул, признавая, что скоро подобные ночные посиделки прочно войдут в привычку. Когда он закончит свои дела в Академии, придется привыкать жить без них.

– Ерунда. Ты, в конце концов, тоже человек, – серьезно сказал он, садясь рядом и тут же сползая вниз, устраиваясь поудобнее. – Я раньше тоже привидений боялся.

– А потом? – Сората чуть сдвинулся, давая коменданту больше места. – Подружился с ними?

Генри покосился на окно, почти без перерыва подсвечиваемое белыми вспышками.

– В некотором роде, да.

Он вздохнул, припоминая тот, самый первый контакт в его жизни, в сыром подвале родительского дома. Над ним тоже смеялись. Дети из других семей, взрослые, даже мать с отцом смотрели странно, будто он был чем-то болен. Ему несложно было понять Сорату, а вот Сорате понять его – едва ли.

– В некотором? – Тот подобрал ноги, усаживаясь по-турецки и случайно соприкасаясь с Генри коленями. – Не хочешь… поделиться?

Наверное, впервые он интересовался Генри так легко, не вынуждаемый обстоятельствами. Макалистер прикрыл глаза, чтобы не выдать неуместной радости. Вместо этого лениво протянул:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});