Лунная пыль. Академия Эдарон - Эмилия Крук

Глава 17.2

Арон Карла встретил недружелюбно, а на наши объятия отреагировал вообще из ряда вон – просто вырвал меня из рук брата, будто бы имел на это право, и всю дорогу до ярмарочной площади смотрел волком.

Карл ко мне даже подходить опасался. Оно и правильно, такой кулаком приложит, не поднимешься, а уж если магию применить вздумает, запросто можно и к праотцам отправиться. Но тем не менее, телохранитель из Щетинистого получился прекрасный, надо только его научить на своих не гавкать.

Сначала зашли в салон, где два платья, порекомендованных хозяйкой, обошлись нам в целое состояние. Скрепя сердце, достала из кошелька монеты, ведь приличная одежда в моем гардеробе все-таки должна быть. Очень огорчало, что придется урезать расходы на ярмарку, я же всю ночь мечтала о старинных книгах в потрепанных переплетах… Хотя с такой библиотекой, как в Академии, по сторонам и смотреть грешно.

Когда свернули на площадь, я замерла потрясенно. Тут творилось волшебство, и контраст с провинциальными ярмарками был настолько разительным, что рот закрывать мне помогал любимый братик. В воздухе летали акробаты, по центру раскинулся кукольный театр, вокруг которого уже толпились зрители всех возрастов, а по периметру были расставлены деревянные ряды со всевозможной мелочью. Разгул красок, предметов, лиц.

Голову кружило от невероятной атмосферы общего праздника. Всюду хотелось побывать, потрогать каждую безделушку, так что, схватив за руки своих провожатых, я кинулась в самую гущу.

От очередной лавки, где продавали совершенно бесполезные для меня гребешки с цветными камушками, оттаскивал Карл. Арон устал, и теперь наблюдал за нами со стороны. Он понял кем мне приходится Карл, и ожидаемо успокоился. Ни о чем не спрашивал, но, часто мелькавшие в разговоре "брат" и "сестренка", этого и не требовали.

Когда занесло на очередном повороте, подхватить успел почему-то Арон, хотя вроде бы и стоял далеко. Я рассмеялась. Как-то заливисто и открыто, привлекая ненужное внимание.

Пришлось срочно брать себя в руки, мы ведь инкогнито, и Тоскан отпустил на свой страх и риск, не докладывая Стешскому, но в толпе разношёрстных людей глаза выцепили мужскую фигуру. Высоченный, как и все маги, широкий в плечах, да еще и брюнет. Сердце, растревоженное мимолетным сходством, тут же пропустило удар.

Он же совсем другой, этот парень. И двигается так, будто танцует. Не чета Лиру, который норовил оттоптать мне ноги, пытаясь разучить новое па. Но единожды зацепившись, взгляд отлипать не желал. Словно завороженная я смотрела на то, как он обнимает девушку. Красивую, похожую на утренний свет. Очень тепло и нежно. И от этой нежности, чужой и ненужной, мое сознание начинало больно сжиматься. Нужно было убираться отсюда как можно скорее.

Арон на мое напряжение отреагировал мгновенно, и объятия из легких стали стальными. А потом тот, на кого я старалась не смотреть, обернулся, с невероятной точностью выделяя в толпе мою фигуру. Цепкий взгляд прошелся по сжимающим меня мужским рукам, телу, обтянутому черной формой, по алой подкладке плаща.

Мы смотрели друг на друга, впитывая произошедшие за много месяцев изменения. Жадно, настойчиво, с каким-то надрывом. И когда Лир метнулся в нашу сторону, я все-таки успела просипеть Арону: "Бежим". Бывшему другу в моей жизни теперь места не было.

Мы неслись с неимоверной скоростью, петляя, словно зайцы на охоте. И мой новый партнёр определенно знал, что делает.

Пестрые ряды, закоулки, улицы. Я не успевала дышать, концентрируясь только на скорости, и лишь за воротами академии поняла, какую ошибку совершила. Вместо воздуха, в легкие потекла раскаленная лава. Горело внутри, перед глазами плыло, а из горла вырывались только судорожные всхлипы.

Арон дожидаться моей смерти не стал, горячо целуя. Он прижимал к себе сильно, страстно, даря мне свое дыхание, вливая необходимый сейчас кислород. Раз за разом отдавал частицу себя, и жадно вылизывал, исследуя языком. Мне нужно было его остановить, оттолкнуть, когда уже могла дышать сама, но совершенно этого не хотелось.

Его руки были повсюду, теплые, живые, настоящие, а поцелуй все длился, постепенно сбиваясь на стоны. Мои и его. Желание утонуть в этой близости теснило недавнюю боль. Горячие губы жгли веки и щеки, оставляли огненные дорожки на шее. И живительный поцелуй перестал таковым быть, теперь нагло воруя кислород у нас обоих.

Арон не хотел отпускать и после, прижав к стене у моей комнаты. Продолжал свои пытки, раздувая ответный огонь. А я не отталкивала, поглощая чужие эмоции, выжигая черноту, что уже начала расползаться в душе. Арон это чувствовал и использовал, как важнейший аргумент, положивший конец нашему противостоянию.

А вот когда зашла в комнату, все же наступил откат. Волной накатило отчаянье, жгло внутренности каленым железом. Меня ломало до крика, выкручивало до потери ориентации. И я не знала, как это унять. Не понимала, что нужно делать.

Грохот открываемой двери восприняла отстраненно, да и на Карла едва подняла взгляд. Брат стоял в проеме, загораживая обзор коменданту, но все-таки был вынужден отступить, показывая, что "сестре и правда плохо". Коваль ушел, грозя рассказать обо всем Тоскану, но мне на все это было просто плевать.

Сжигающую боль Карл разделил со мной. Гладил по полосам, протирал плавящуюся кожу влажным полотенцем. Нашептывал ободряющие слова, одновременно удерживая мечущееся в горячке тело.

Поэтому к утру я не умерла. А на рассвете шла рука об руку с братом на первую индивидуальную тренировку, предварительно наложив на себя все имеющиеся в арсенале плетения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍