Священный цветок - Генри Хаггард

Я вздохнул с облегчением. Мотомбо продолжал новым, можно сказать, деловым тоном:

— Скажи, о Калуби, что привело ко мне, устам бога, этих белых людей? Кажется, они пришли говорить о договоре с королем мазиту? Встань и говори.

Калуби поднялся и с униженным видом коротко и ясно изложил причину посещения нами Страны Понго в качестве послов Бауси и перечислил статьи договора, который должен был быть одобрен Мотомбо и королем мазиту. Мы заметили, что это, по-видимому, совсем не интересовало Мотомбо. Он, казалось, спал в продолжение речи Калуби. Когда последний умолк, он открыл глаза и, указав на Комбу, сказал:

— Встань, будущий Калуби!

Комба поднялся и своим холодным, отчетливым голосом рассказал, как он посетил Бауси и обо всем, относившемся к его миссии. Снова Мотомбо, по-видимому, уснул и открыл глаза только тогда, когда Комба описывал, как он обыскивал нас, чтобы мы не могли тайно захватить с собой огнестрельного оружия. При этом Мотомбо закивал своей большой головой в знак одобрения и облизал себе губы своим тонким красным языком. Когда Комба окончил говорить, он сказал:

— Бог говорит мне, что план мудр, ибо без новой крови народ понго погибает. Но каков будет исход этого дела — знает только он один, ибо читать будущее может только бог.

Он остановился, потом вдруг быстро спросил:

— Не имеешь ли ты еще чего-нибудь сказать, о будущий Калуби? Бог заставляет меня спросить тебя об этом.

— Да, о Мотомбо. Много лет тому назад бог откусил палец у нашего господина Калуби. Калуби, слышавший, что в земле мазиту есть белый человек, который умеет хорошо лечить и живет около большого озера, взял лодку и поплыл к тому месту, где расположился лагерем белый человек по имени Догита — вот этот, с белой бородой, который стоит перед тобой. Я последовал за ним в другой лодке, ибо хотел узнать, что он собирается делать, и посмотреть на белого человека. Я спрятал свою лодку и тех, кто был со мною, в камышах, далеко от лодки Калуби, потом пошел вброд по мелкой воде и спрятался в густом тростнике около полотняного дома белого человека. Я видел, как белый человек отрезал Калуби больной палец, и слышал, как Калуби просил белого человека прийти в нашу страну с железной трубой, изрыгающей дым, и убить бога, которого он боится.

Все были крайне поражены этим сообщением, а Калуби снова пал ниц на землю и лежал неподвижно. Только Мотомбо, казалось, совсем не был удивлен — быть может потому, что он уже знал эту историю.

— Это все? — спросил он.

— Нет, о уста бога! Вчера вечером, после совещания, о котором ты уже слышал, Калуби, закутавшись как мертвое тело, посетил белых людей в их хижине. Я знал, что он сделает это, и потому приготовился. С помощью острого копья я пробуравил дыру в стене хижины, действуя из-за ограды. Потом я просунул сквозь ограду к этой дыре длинную камышинку и, приложив ухо к ее концу, слышал все, что говорилось в хижине.

— Ох, как хитро! — с невольным восхищением пробормотал Ханс. — О Ханс, хоть ты и стар, тебе надо еще многому поучиться!

— Среди многого другого, что я могу передать тебе, о Мотомбо, — спокойно продолжал Комба среди всеобщего молчания, — я слышал, как наш господин Калуби, чье имя «Дитя бога», заключил с белыми людьми договор, по которому они должны убить бога (каким образом — я не знаю, ибо об этом не говорилось), взамен чего они должны получить Мать Священного Цветка, ее дочь, будущую Мать, и весь Священный Цветок, выкопанный с корнем. Кроме того, все они, вместе со Священным Цветком, должны быть переправлены через большую воду. Вот и все, о Мотомбо!

Среди напряженной тишины Мотомбо долго смотрел своими грозно сверкающими глазами на распростершегося перед ним Калуби. Потом вдруг Мотомбо громко заревел. Да, он ревел, словно раненый буйвол! Я никогда не поверил бы, что такой сильный звук может исходить из груди столь хилого человека. В продолжение почти целой минуты его яростный крик эхом раздавался по всей пещере. Между тем воины понго, вскочив на ноги, указывали руками (некоторые из них все еще держали горящие факелы) на несчастного Калуби, на котором, по-видимому, больше, чем на нас, сосредоточился их гнев, и шипели, словно змеи. Поистине эта была адская сцена, в которой Мотомбо играл роль Сатаны. Его грузная дьявольская фигура на тонких, как у жабы, ногах, большие костры, горевшие по обеим сторонам пещеры, бледный вечерний свет, отражавшийся в тихой воде на заднем плане и придававший зловещий вид деревьям на горе, белые фигуры понго, обращенные к несчастному осужденному и шипевшие, словно разъяренные змеи — все это казалось ужасным кошмаром.

Наконец Мотомбо схватил свой причудливый рог и затрубил. На звук его изо всех дверей выбежали женщины, но, видя, что в них нет надобности, остановились в выжидательных позах. Лишь только звуки рога замолкли, тотчас же воцарилась глубокая тишина, нарушавшаяся треском костров.

— Все кончено, старина! — шепнул мне дрожащим голосом Стивен.

— Да, — ответил я, — все кончено. Теперь сомкнемся потеснее и постараемся продать свою жизнь как можно дороже. У нас есть копья…

В это время Мотомбо снова заговорил:

— Итак ты, бывший Калуби, вместе с белыми людьми, которым пообещал отдать Священный Цветок и тех, кто охраняет его, задумал убить бога? Хорошо! Ты и все они должны пойти и поговорить об этом с богом. А я отсюда посмотрю, кто умрет — вы или бог. Возьмите их!

XVI. Боги

С громким криком бросились на нас воины понго. Мавово, кажется, успел поднять копье и убить одного из них, так как я видел, как этот воин упал навзничь и остался неподвижным. Но они очень скоро справились с нами. Через полминуты мы были схвачены, копья были вырваны из наших рук, и мы, все шестеро (вернее, семеро, включая Калуби), были брошены в лодку. Несколько воинов под предводительством Комбы, занявшего место на корме, прыгнули в лодку, которая быстро была выведена из-под платформы, где сидел Мотомбо, и направлена через выход из бухточки в тихие воды канала или залива, отделявшего скалистую громаду, с пещерой внутри, от основания горы.

Когда мы выплывали из пещеры, Мотомбо, беспокойно вертевшийся на своем сидении, закричал Комбе:

— О Калуби! Отвези бывшего Калуби и троих белых людей с их слугами к краю леса, называемого «Домом бога», и оставь их там. Потом возвратись в город Рику. Когда все будет окончено, я призову тебя.

Комба кивнул своей красивой головой. По его знаку двое воинов взялись за весла (большего числа гребцов не требовалось), и лодка медленно поплыла через канал.

Первое, что мне бросилось в глаза, это чрезвычайно черный цвет воды, причиной чего, я полагаю, была ее глубина и тень, отбрасываемая скалой с одной стороны и высокими деревьями — с другой. Кроме того, я заметил, что оба берега этого канала служат убежищем для множества крокодилов, лежавших повсюду словно бревна. Далее я увидел, что в том месте, где канал сужается, из воды торчат зубчатые сучья, как будто туда упали или были сброшены большие деревья. Я вспомнил о Бабембе, бежавшем отсюда в лодке этим путем, и подумал, что это было бы теперь невозможно из-за упомянутых деревьев. Переплыть через них можно было бы только во время большого половодья.