Ветер перемен - Василий Владиславович Скородумов

оружие упало на землю.

А вот теперь ситуация приняла весьма удручающий оборот. И мне это ох как не нравилось. Казалось, я в безвыходном положении. Ноги и руки меня больше не слушаются, автомат лежит на земле, дотянуться до него уже нет возможности, и я иду, причем не по своей воле, навстречу какому-то отнюдь недружелюбному, склизкому кокону, который хочет мною полакомиться. Не знаю, что может быть хуже.

Когда до него мне оставался лишь один метр, я остановился. Но, как стало понятно в следующую секунду, радоваться было рано. Очень рано.

Кокон с противным звуком треснул примерно посередине, и верхняя его часть стала медленно подниматься. От увиденного мною в следующий момент, меня едва не вырвало. Зрелище было настолько ужасающим, что я бы даже согласился, чтобы мне выкололи глаза, лишь бы не видеть ЭТО.

Внутри кокона находился человек… Хотя нет, не человек даже, а существо, как будто бы слепленное из разных людей. У него было два носа, четыре пары ушей, пять глаз, три рта, десять или одиннадцать коротеньких рук, а туловище представляло собой несколько тел, приклеенных друг к другу. Такого я раньше никогда не видел, наверное, никому не посчастливилось узреть такое, а если такой «везунчик» все же нашелся, то эта штука наверняка была последним, что он запомнил в своей жизни. Неужели и я сейчас погибну?

Всего несколько сантиметров отделяло меня от страшного мутанта. Каждый из его трех ртов тянулся ко мне, желая первым оторвать от меня кусок плоти. Я заорал что было мочи. А что еще оставалось делать? Я не мог по своей воле даже пальцем пошевелить, разве что голосовые связки работали нормально. Да только что мне с этого толку? Не взорву же я его своим криком!

Один из ртов мутанта высунул ко мне навстречу зеленый, в противных гнойниках язык и облизнул шлем. Хорошо хоть только шлем, прикосновения к моей коже я бы точно не выдержал, на месте бы скончался. Все пять глаз урода, подернутых серой пеленой, пристально смотрели на меня и из каждого на меня смотрела смерть. Существо радостно урчало, а я продолжал орать во всю глотку.

Что ж, ну вот и все. В любом случае, если эта дрянь прокусит мне костюм, я так и так умру – не от его зубов, так от радиации. Ждать осталось недолго, я уже почти смирился с тем, что сейчас мне придется испытывать чудовищную боль, представил, как клыки монстра вонзаются в меня, отрывают кожу, разгрызают кости…

Но тут я почувствовал, что могу свободно двигать левой рукой. Правую все еще не чувствовал, она как будто онемела. Даже не пытаясь понять, откуда свалился такой подарок судьбы, я выхватил из бокового кармана рюкзака нож, предусмотрительно положенный туда дядей Вовой, и сделал резкий взмах по дуге. Все это произошло настолько быстро, что с трудом верилось.

Лезвие ножа полоснуло по горлу созданию, и теперь из глубокой раны толчками хлестала кровь.

– МЫ ХОТИМ ЕСТЬ!!! – прохрипел монстр и его ужасающий голос ощутимо ударил меня по барабанным перепонкам. Мутант потянулся ко мне своими хилыми ручонками, но дотянуться до меня не смог, так как я своевременно сделал шаг назад. Очевидно, после ранения существо утратило контроль надо мной, и теперь мое тело вновь принадлежало только мне.

– Иди к нам! Сюда… иди сюда! Быстрее!

И тут – я сначала подумал, что мне показалось – рана на шее мутанта начала затягиваться прямо на глазах. Не может быть! Как? Как, черт возьми? Я разрезал ему чуть ли не полгорла, от этого любой человек умрет, а тут… Просто невероятно!

Но я забыл, что имею дело с мутантом. Здесь, в этом мире, все невозможное становится возможным.

Тогда, не дожидаясь, пока существо полностью регенерируется и сможет снова взять меня под свой контроль, я отбежал назад, поднял с земли автомат и дал по нему очередь. Зажимал спусковой крючок до сухого щелчка, ознаменовавшего, что в магазине кончились патроны. Правда и после этого мой палец продолжал давить на него, это меня успокаивало. Чувствовалось, что будто держусь за спасительный плот, а если отпущу, то погибну.

Я посмотрел на истерзанное пулями тело (или как это можно было назвать?) мутанта и остался доволен результатом. Похоже, теперь он отбросил копыта, и никакая регенерация ему не поможет. Но лучше зря не рисковать и уходить отсюда подобру-поздорову. Не дай Бог мне снова пережить такое.

С этого момента я стал более внимателен: старался подмечать все подозрительное, не позволял себе отвлекаться ни на долю секунды, хоть это было и сложно.

Когда перекресток между проспектом Большевиков и улицей Подвойского остался позади, мое внимание привлек серый «Форд». Точнее не сама машина, а тот, кто в ней находился. Обугленный скелет крепко сжимал руль и как будто бы с ужасом смотрел вперед себя. Все бы и ничего, все–таки уже не первый скелет, который я вижу в своей жизни, но мне вдруг на мгновение почудилось, что он шевелится. И хотя расстояние между мной и «Фордом» было предостаточное, все же нет, не показалось. Он действительно шевелился.

Но как такое могло быть? Я еще мог поверить в птеродонтов, игуанодонов и недавно мной убитого беглеца из Кунсткамеры, но чтобы скелет двигался… это выше моего понимания. Ведь кости – не живая материя. Или все–таки живая?..

Пока я снова забивал свою голову ненужными, по сути, мыслями, скелет шевельнулся еще раз. На сей раз он разжал пальцы и убрал с руля левую руку.

Решив, что оставаться здесь и наблюдать за дальнейшим развитием событий может в очередной раз выйти мне боком, я поспешил пройти дальше. Да, так и недолго сойти с ума. Теперь мне стало ясно, почему далеко не все годятся для того, чтобы стать ресичерами. И я, на собственной шкуре почувствовав весь ужас поверхности, поверил рассказам Лени о том, что многие, побывав здесь, становились шизиками. Если возвращались, конечно.

Я несколько раз оборачивался, чтобы посмотреть и убедиться, что этот скелет не вышел из машины и сейчас не идет за мной по пятам. К счастью, обгорелый «кощей» по–прежнему сидел на месте и, похоже, больше не двигался. А может действительно показалось? Почему бы и нет? Запросто.

А вот я прохожу мимо дома номер тринадцать. Его построили буквально перед самой Катастрофой, еще даже заселить не успели. Или все–таки успели? Этого я