Алиедора - Ник Перумов

Навсинайских механических солдат стало на одного меньше, но остальные мало-помалу теснили северян, сбивая их в кучу. Чёрное знамя с белым, свернувшимся в кольцо драконом по-прежнему реяло высоко и гордо, но ещё немного, и отряд кора Дарбе окажется в тяжёлом положении.

– Бежим! Что ты стоишь? – услыхала Алиедора хрипение трёхглазого чародея. – Их сейчас перебьют, хвала Ому Прокреатору!

Доньята не удостоила его ответом. Горячка отступала, взгляд прояснился.

– Гад! – вырвалось у Алиедоры. Босая нога врезалась в пах чародею, и Метхли отлетел, скорчившись и завывая.

Тело, не раздумывая, сделало то, что надо, – Алиедора изо всех сил пнула колдуна, удачно угодив ногою прямо в лицо. Метхли глухо вскрикнул и опрокинулся, прижимая ладони к носу. Между пальцев быстро побежали тёмно-красные струйки.

– Г-гад, – повторила Алиедора. Её трясло от ярости.

– З-за что-о? – жалко прохлюпал Метхли, в ужасе отползая от бешеной доньяты.

«Потому что я этого хочу», – подумала Алиедора, но вслух, конечно, ничего не сказала.

Отчего-то она совершенно не боялась того, что чародей сможет пустить в ход магию.

– Правильно, – сказал Дракон в небесах высоко над смертным полем. – Капле Моей крови нечего бояться. Бояться должны её саму.

Под меодорскими стенами продолжалась кровавая пластовня. Варвары и не думали отступать. Воля Дракона не подвергается сомнению. Смерть воина не значит ничего, если он исполняет предназначенное. Ему откроется око Дракона, он станет частью его, и что случится дальше – того не ведает никто, даже вернейшие из верных, ибо никому никогда не открывал Дракон всего.

…Никто из северян не боялся смерти и не бежал от неё. Но этого ли желает сейчас их повелитель, великий, величайший?..

– Нет, совсем иного, – сказал Дракон в небесах. – Они храбро сражаются, но для них я начертал иной путь. Скажи им, капля Моей крови, чтобы вышли из боя. Кор Дарбе узнает во сне, что именно предстоит ему сделать.

Голос умолк, но доньята чувствовала, что надо торопиться. Великий Дракон не любит, когда мешкают с исполнением им сказанного.

И она побежала, перепрыгнув через неподвижного, скорчившегося на земле трёхокого чародея, побежала прямо в гущу сражения, не думая, не рассуждая и даже не боясь – потому что капля крови всегда исполняет приказы того, чьей частичкой она является. Для неё это даже не приказы – но само её существование.

Она не умрёт. Внутри – словно раскалённый стальной стержень. Алиедора сама не заметила, как оказалась среди яростно схватившихся людей и машин, под ногами валялись – вперемешку – истерзанные тела северян и массивные стальные туши големов: невероятно, но варвары ухитрились свалить ещё нескольких…

Над самой головой доньяты что-то свистнуло, справа надвигался железной горой навсинайский голем. Он не искал правых и виноватых, он видел лишь «чужих» – живых, двуногих и не из металла, а из мягкой плоти.

Алиедора бросилась ничком на землю, пропуская над собой бешено вращающийся диск зубчатой пилы, которым орудовал монстр Высокого Аркана. Вот он, кор Дарбе, совсем рядом – покрытый пóтом и кровью рычащий зверь, орудие великого Дракона, Дракона, удостоившего одну её взглядом и словом…

– Дракон сказал – отходить! – завопила доньята, уворачиваясь на сей раз от длиннющего трезубца в лапе другого голема. – Отходить, ваш бой не здесь!

Скользнувший по девушке взгляд варвара, казалось, прожигал насквозь. Алиедора не сомневалась, предводитель северян словно сам слышит сейчас слова Дракона, переданные через каплю Его крови.

Во всяком случае, кор Дарбе не задавал вопросов и даже не выкрикивал команд. Просто проделал какое-то быстрое и на первый взгляд неразличимое движение вскинутым клинком, понятное тем не менее всем его соратникам.

Северяне дружно, слаженно выходили из боя. Они бегали быстрее големов, во всяком случае, накоротке. Железные страховидлы припустили следом, громыхая и лязгая, каменные глаза, чередой пламенеющих фурункулов опоясывавшие головы, горели, словно от ненависти. Конечно, на самом деле големы никакой ненависти или иных чувств испытывать не могли, но Алиедора готова была поклясться всем, что у неё ещё осталось, – стальные убийцы Навсиная ненавидят живых ещё злее и неотступнее, чем зомби Некрополиса.

Варвары уходили тем же путём, что и пришли, мимо так и не сдвинувшегося с места Метхли – чародей хлюпал кровью и гнусаво скулил. Кор Дарбе даже не взглянул на него, лишь коротко кивнул двум своим соратникам, и те, молча ухватив трёхглазого волшебника за руки, поволокли за собой по снегу, словно санки.

Големы не остановились. Усталость им была неведома, они могли преследовать беглецов дни и ночи напролёт, до тех пор пока эти живые, со своей жалкой и слабой плотью, не свалятся от изнеможения.

Варвары же, в свою очередь, бегать умели. Ровно, сжато, словно катящиеся под гору клубки; ни раззявленных ртов, судорожно захватывающих воздух, ни выпученных от усилия глаз. Северяне бежали так же, как сражались, – ничего лишнего, совсем-совсем ничего.

Великий Дракон хорошо школил своих слуг.

Алиедора, сама себе удивляясь, неслась наравне с варварами, однако ближе к вечеру всё-таки выбилась из сил. Прозываемый великим, величайшим не торопился в открытую и дальше помогать капле собственной крови, во всяком случае, выносливости у Алиедоры волшебным образом, увы, не прибавилось.

Вожак северян что-то прорычал, оказался рядом, одним движением вскинул доньяту на плечо.

– Держись крепче!

И отпустил руку.

Совет был дан не зря. Не свалиться со здоровенного варвара оказалось той ещё задачкой. Пришлось обхватить его голову руками, прижаться, как только могла.

Големы отставали. Их погонщиков, сидящих за меодорскими стенами, это, скорее всего, ничуть не волновало: стальные чудища будут преследовать дерзких неостановимо, пока не придёт команда прекратить погоню.

Варвары бежали до самой темноты. Казалось, подобное не в человеческих силах; и Алиедора, словно и впрямь капля крови великого Дракона, видела как лёгкий туман странную ауру, окутывавшую северян с ног до головы. Лёгкую, почти незаметную, ускользающую, будто последний свет летнего дня, – она исходила то ли от втёртых в мускулистые тела снадобий, то ли от наложенных каким-то иным образом заклятий, то ли её источала сама кровь в жилах подданных кора Дарбе. Этого доньята не знала, но была уверена: там что-то есть.

Остановились в зимних сумерках, и только теперь Алиедора заметила некие признаки усталости – тяжёлое дыхание, непривычно опустившиеся головы и плечи, уроненные, словно ставшие неподъёмными, руки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});