В городе Сочи темные ночи (сборник) - Мария Хмелик

Вторая женщина слушала, слушала, а потом вдруг перебила:

— Красивая ты баба, умная…

Та напряглась, к чему она ведет:

— Только, что с этой красотой-то делать? Кому она нужна? Только в зеркало на себе любоваться…

Степаныч ждал не торопясь, когда эти усталые женщины из поликлиники осмыслят свои болезни и проблемы, а потом переключатся на его игру. И сами подойдут, воровато оглядываясь, переспросят про талоны, выяснят, как надо найти в ГУМе нужную секцию.

Сияющие счастьем глаза Степаныча вызывали к нему доверие. Не может человек с такими глазами быть обманщиком. У обманщика взгляд бегает, а Степаныч смотрел прямо, казалось, что он хотел сделать всех такими же радостными, как и он сам.

Только вот странный сон приснился сегодня ночью. Степаныч редко видел сны, а тут такой яркий.

Будто шел он по залитому солнцем летнему лесу, а за ним брел лось. И долго они вот так ходили вместе, щурясь от яркого света, а потом лось вдруг исчез. Степаныч наклонился землянику сорвать, и лося не стало. Степаныч принялся звать его. Появился лесник. Он привел Степаныча к огороженному забором месту, открыл деревянные ворота.

Степаныч увидел большую гору из мертвых лосей, причудливо переплетенные ноги, шеи, рога. Это было очень красиво. Коричневое, серое и светло-коричневое…

"Что это?" — спросил Степаныч.

"Это — лоси, — ответил лесник. — Они умерли от тоски".

10

На улице был очень сильный дотер. От него дрожали стекла. Соня стояла у окна и смотрела на улицу.

Ветер поднимал и закручивал снег с сугробов. Прохожие горбились и прятали лица. Небо было затянуло дымкой, сквозь нее бледнело солнце.

— Мама, — хриплым голосом сказана ее старшая дочь Лариса, — кажется, я простудилась.

— Горло покажи. Надень носки и померь температуру, Олег!.. Только сумасшедший может куда-то ехать в такую погоду… Лариса заболела, мы никуда не поедем…

Олег уныло взглянул в окно, подошел к телефону, набрал номер.

— Не отвечает…

— Доброе утро! — раздался звонкий голос. Это прогнулась младшая — Наташа. Она протянула к родителям свои пухлые ручки.

Лариса хотела поцеловать сестру.

— Не трогай ребенка! — прикрикнула Соня. — Заразишь!

В большой комнате, где вчера был банкет, сестра Олега Варя разбирала столовые приборы.

— Посмотри, я все отложила? — позвала она Соню.

— Вот эти вилки — соседские, — сказала Соня.

На кухне в пижаме сидел Стрельников и пил чай из большой чашки.

— Доброе утро! — сказал ему Олег.

— Андрей Васильевич ночью умер. Вот так… Каждое утро у почтового ящика встречались. Газеты брали…

— Да он старый был, — ответил Олег.

Из глубины квартиры слышались истошный, непрерывный визг малыша и песенка бабушки: "Ой, люли! Ой, люли!.."

Олег еще раз набрал номер.

Соня пожарила яичницу. Сели завтракать. Федор Федорович угрюмо пил чай. Лариса кашляла.

— Нехорошо получается, — сказал Олег. — Я на всякий случай в гостиницу съезжу… И Юля в Чумилах ждать будет…

Соня взяла телефон, сама набрала номер и тоже не дозвонилась. Она положила трубку и внимательно посмотрела на мужа. Он торопливо дожевал яичницу, выпил чай, поблагодарил и пошел в комнату одеваться.

— Еще чаю, Федор Федорович? — спросила Соня.

— Давай…

Соня налила ему чая, достала из шкафчика таблетки для Ларисы.

— Натуся, не набивай так рот, — сказала она.

— Я пошел, — вернулся в кухню Олег.

— Кальсоны надел? — спросила Соня.

— Да, мамуля… — Олег задрал штанину, показал жене теплые кальсоны и чмокнул ее в щеку.

Соня изобразила на лице улыбку, но напрасно. Олег ее не увидел. Он быстро прошел в прихожую.

Хлопнула входная дверь.

Соня вытащила из чулана пылесос и принялась пылесосить в комнате ковер, сердито вытирая катящиеся из глаз слезы.

11

Олег стоял в тусклом гостиничном коридоре и безуспешно стучал в комнату Лены. Отчаявшись, уже собираясь уходить, он раздраженно дернул дверную ручку, и дверь отворилась.

Лена спала, укрывшись с головой. Олег посмотрел на нее и улыбнулся. Подумал и снял пальто, свитер тоже снял. Подошел к кровати.

— Леночка! — позвал он.

Она не отзывалась.

Олег осторожно раскрыл ее, погладил.

— Лена, ты спишь еще? А нам давно ехать пора…

Лена повернулась к нему, недовольно открыла глаза.

— Куда ехать? — она ничего не понимала.

— Забыла!.. Мы же в Чумилы едем. На экскурсию.

— Ой!.. А где же дети твои, Соня?

— Дома остались. У старшей температура.

— Подожди, я сейчас соберусь.

Олег отошел к окну.

Ему нравилось в ней все. Даже то, как она моргает, заспанная.

Когда Соня при нем спала или просыпалась, зевая, он не выносил.

"Какие глаза грустные", — подумал Олег. На глаза Лены он обратил внимание в первую же минуту знакомства. И вообще, когда увидел ее, вдруг почувствовал — родной человек. Очень хотелось быть с нею рядом, смотреть на нее, гладить. Хотелось расспросить, что мучает, и попытаться помочь.

— Стекло не вставили до сих пор! — сказал Олег.

— Закаляюсь!

Олег позвонил дежурному администратору гостиницы.

Она огрызалась и намекала, что Олегу в этой комнате делать нечего, чтоб шел домой, там все стекла целы, а в выходные рабочих все равно не найти. Но в конце разговора администратор сообразила, что Олег ей когда-нибудь может понадобиться: вдруг заболеет кто или лекарство достать — всякое бывает, отношений портить не надо — и пообещала помочь…

— А может, не поедем никуда? — предложил Олег.

— А как же деревянное зодчество, гордость Севера? — спросила Лена, хотя ей, честно говоря, совершенно не хотелось вылезать из-под теплого одеяла в холодную комнату.

— Ну его… Там сиверко завывает.

— Сиверко, — повторила Лена. — Какое гнусное слово. Это собаку так зовут?

— Нет, — засмеялся Олег. — Это ветер такой.

"Какие у него глаза грустные, — подумала Лена. — Симпатичный, но какой-то…"

Вспомнился Зарамушкин. От отвращения к нему и к самой себе захотелось выть. Как она могла так напиться?.. Она помнила: отделение милиции, коньяк на морозе, как пустая бутылка улетела в сугроб. Но что было потом? Как они оказались в гостинице? Загадка!..

Очень было жалко себя. Напилась она с горя" с тоски, которая мучила в последнее время. Хотелось прижаться к кому-то, поплакать, чтоб приласкали, пожалели…

Олег присел на край кровати Лены. Смотрел на нее и улыбался.

— В такую погоду надо сидеть дома. Или ехать к морю.

— К морю! — Лена усмехнулась невесело. — Зачем?

— На солнце греться. Слушать шум волн… Это успокаивает…

— А что, кого-то нужно успокоить? — спросила Лена.

— Да. Меня.

— У тебя стресс?

— Почти…

— Занимайся физкультурой. Витамины принимай. Не потребляй спиртных напитков.

Олег засмеялся. "Может, бросить все, — подумал он. — Все сначала начать в другом месте, с другой женщиной…"

Он слышал, что бывает любовь с первого взгляда. А может, это она и есть? Может быть, все так и происходит? То, что он чувствовал к Лене, нельзя было назвать страстью. Это — нежность. Желание защитить, спрятать…

С Соней все было не так. Она умная, сильная. Когда в двадцать три года забеременела от него, двадцатилетнего, пришла к его родителям и заявила: вот отец ее будущего ребенка и теперь жить она будет с ним.

Родители согласились, а мнение Олега никто не спрашивал. Он, правда, и не сопротивлялся…

А сейчас он чувствовал, пришло его время. Время решать и совершать поступки, достойные мужчины. Ведь он прожил больше половины жизни. Должен же он быть когда-нибудь счастлив.

Олег наклонился к Лене, коснулся губами ее губ…

Раздался бодрый стук в дверь.

В ту же секунду она распахнулась. На пороге стоял старший лейтенант милиции Кондаков в парадной форме, со свертком в руке.

— Приветствую вас, Конкина Елена! Разрешите войти? — разнесся по комнате его бодрый голос.

Олег резко встал с кровати.

Кондаков вошел.

Когда он увидел Олега, оптимизм его несколько поубавился, но не в правилах лейтенанта было сворачивать с выбранного пути. Улыбка сияла на его лице.

— Олег Федорович уже здесь! — радостно сказал он, будто ничего другого и не ожидал увидеть в комнате Лены. — Здравия желаю!

— Привет! — кисло откликнулся Олег и надел свитер.

Лен а села в кровати и с интересом рассматривала Кондакова.

— Елена Игоревна! — Он подошел к кровати и встал на одно колено. — Милиция делает вам ценный подарок!

— Что?! — оторопел Олег.

— Часы именные? — спросила Лена.

— Нет! — Кондаков раскрыл сверток и широким жестом протянул Лене фарфоровую балерину в пачке, на одной ноге.