Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник) - Александр Михайловский

Глаза у жандарма стали совсем шалыми. Но через какое-то время он взял себя в руки.

– А нельзя ли обойтись другими, менее радикальными методами? – спросил он.

Я вздохнул.

– К сожалению, Михаил Игнатьевич, нельзя. Если не справиться с крестьянской нищетой и неграмотностью, то нам останется только ждать случайной искры. И чем позже случится взрыв, тем он будет сильнее… И, кроме того, это только первая мера. Как только в карманах у крестьян заведутся деньги, так они сразу начнут покупать мануфактуру и промышленные изделия. А для того, чтобы было что покупать, необходимо провести индустриализацию. А пока мы страна, которая торгует сырьем, а покупает промышленные товары за границей. Достаточно заглянуть в статистические справочники, чтобы понять, что мы страна… Помните, как писал поэт Некрасов:

Ты и убогая,Ты и обильная,Ты и могучая,Ты и бессильная,Матушка-Русь!

Преобразования, которые предстоит осуществить, по масштабам ничуть не уступают петровским.

– Спасибо, Александр Васильевич, очень интересно было с вами поговорить, – ротмистр встал, – пойду, подумаю над вашими словами.

Ага, пойдет он думать, как же. Небось, пойдет и пристанет с этим вопросом еще к кому-нибудь. К майору Османову… или к полковнику Антоновой…

Да и пусть. Мы, пока от Чемульпо до Порт-Артура шли, наговорились на эту тему до чертиков и пришли вроде к общему знаменателю. То же самое будут ему говорить и журналисты, и старший лейтенант Бесоев, и даже доктор Сидякина… Пусть думает, анализирует. Как говорили древние римляне: Sapienti sat. – «Умный поймет»…

17 (4) февраля 1904 года, утро. Санкт-Петербург. Здание МИД Российской империи у Певческого моста

Кабинет министра иностранных дел Петра Николаевича Дурново

Да, час от часу не легче. Только вчера мне пришлось иметь довольно жесткий разговор с британским послом Чарльзом Скоттом. А сегодня с утра моей аудиенции очень настоятельно добивался уже посол Германской империи Фридрих-Иоганн Альвенслебен. Почтенный пожилой дипломат – ему уже исполнилось шестьдесят восемь лет, соратник покойного канцлера Бисмарка, он всегда относился с симпатией к России. Интересно, что подвигло господина посла на такой поступок? Неужели снова действия наших крейсеров у побережья Японии? Посол кайзера Вильгельма II был вежлив и доброжелателен. Он поздоровался со мной на хорошем русском языке и первым делом от имени своего монарха поздравил нашу армию и наш флот с блестящими победами над врагом на Тихом океане. Сказать честно, мне было очень приятно услышать это от представителя иностранного государства.

Ну а далее господин посол перешел к тому, из-за чего собственно он и появился в моем кабинете. Нет, Альвенслебен не собирался вручать мне никаких нот или каких-либо иных официальных документов. Но вот то, что он заявил мне устно, было ценнее многих деклараций и посланий. Если говорить прямо, то кайзер устами своего официального представителя предлагал нам дружбу и союз. Весьма заманчивое предложение! Тем более что оно совпадало с пожеланиями, высказанными государем.

– Господин министр, – взволнованно говорил мне посол Германской империи, и, как ни странно, сказанное им во многом было созвучно моим собственным мыслям. – Жизненные интересы наших двух империй нигде не сталкиваются и дают полное основание для их мирного сожительства. Ваш союз с республиканской Францией – нонсенс. Тем более что ваша союзница в свете недавних событий на Дальнем Востоке показала, чего стоят ее клятвы в вечной дружбе и помощи…

Я кивком головы дал понять умудренному жизнью дипломату, что полностью с ним согласен в оценке Франции как союзницы. А германский посол продолжил:

– К тому же не следует забывать, что Россия и Германия являются представительницами консервативного начала в цивилизованном мире. Этим они противостоят либерально-демократическим традициям, воплощаемым Англией и – в меньшей степени – Францией. Как это ни странно, Англия, до мозга костей монархическая и консервативная у себя дома, всегда во внешних своих сношениях выступает в качестве покровительницы самых демагогических стремлений, неизменно потворствуя всем движениям, направленным к ослаблению монархического начала. С этой точки зрения борьба между Германией и Россией, к которой их подстрекают многие могущественные силы, независимо от ее исхода, глубоко нежелательна для обеих сторон, как, несомненно, сводящаяся к ослаблению мирового консервативного начала, единственным надежным оплотом которого являются наши державы.

– Господин посол, – ответил я, – моя страна в данный момент находится в состоянии войны с Японией. И хотя боевые действия складываются для нас благоприятно, мы с признательностью примем любую помощь, кто бы нам ее ни предложил. С другой стороны, обещания о помощи и поддержке, которые так и остались обещаниями, заставят нас пересмотреть ранее подписанные договоренности. России нужны союзники не на бумаге, а те, кто будет честно и искренне помогать нам в трудную минуту.

– Господин министр, – звенящим от волнения голосом произнес Альвенслебен, – прошу вас прочитать вот этот документ, – сказав это, он достал из своей папки бумагу и протянул ее мне.

Я пробежал глазами переданный мне текст. Это была копия телеграммы кайзера, направленной губернатору германского колониального владения Циндао капитану цур зее Оскару фон Труппелю. В нем император Вильгельм II требовал, чтобы кораблям российской Тихоокеанской эскадры, при посещении ими порта Циндао, была оказана вся возможная помощь, а в случае необходимости проведен ремонт машин и механизмов, для чего губернатор должен предоставить им все мощности германских мастерских и доков. Если же у командиров кораблей Тихоокеанской эскадры не будет в наличии нужной суммы денег, чтобы оплатить оказанные им услуги, то снабжение и ремонт русских кораблей следует произвести в кредит.

Да, это был многообещающий аванс. Германия явно рассчитывает на то, чтобы и Россия сделала несколько шагов навстречу. А ведь, действительно, почему бы и нет? Как говорят в народе: свято место не будет пусто.

Франция начала политический флирт с Британией. Британия же находится в союзе с Японией, которая сейчас воюет с нами. Все вышесказанное – вполне законный повод для «развода». Но, расставшись с Францией как с союзницей, мы тут же найдем себе новых друзей в Европе. Которым, как уже сказал германский посол, просто нечего с нами делить. Русский и германский дворы поддерживают традиционно дружественные, основанные на родственных связях отношения. Именно благодаря этому в прошлом веке в течение целого ряда лет мир между великими державами не нарушался, несмотря на обилие горючего материала в Европе.

Правда, не стоит забывать и о том, что у Германии тоже существует союзник – Австро-Венгерская империя, которая традиционно недоброжелательна по отношению к России.

Словно прочитав мои мысли, герр Альвенслебен сказал:

– Мы, естественно, не можем не учитывать наличие нашей венской союзницы. Но союзные отношения с Австро-Венгерской империей не должны беспокоить Россию. Если ваша страна тоже станет союзна Германии, то мы не допустим, чтобы недоразумения между Санкт-Петербургом и Веной привели к началу боевых действий. А если император Франц-Иосиф захочет поискать себе друзей на стороне, то мы умываем руки… – германский посол хитро улыбнулся, – ведь неверность строго карается не только в супружестве…

Я тяжело вздохнул и, руководствуясь данными мне инструкциями, сказал моему собеседнику, что отношения между Россией и Австро-Венгрией насмерть отравлены балканским вопросом и той черной неблагодарностью по отношению к моей стране, которой лоскутная империя отблагодарила полвека назад императора Николая I.

Хотя, если Берлин не будет против, мы сможем, к примеру, принять участие в строительстве железной дороги Берлин – Багдад. И даже больше того, эта железная дорога не обязательно кончится в Багдаде. Ее можно было бы продлить до Басры, куда мы, в свою очередь, дотянем ветку из Баку и Тифлиса. Таким образом, можно будет замкнуть кольцо железных дорог вокруг Евразии.

Разумеется, что это можно будет сделать только в случае, если наши отношения станут совершенно доверительными и из них исчезнет третий лишний, который и является одной из сил, разжигающих русско-германскую враждебность. Намекнул я и на связи венских Ротшильдов с парижскими и лондонскими, и на то, что только в Берлине и Петербурге не жалуют эту мерзкую семейку. Германский посол явно заглотил наживку, заявив, что он телеграфирует кайзеру. А вообще этот вопрос должны решать их величества при личной встрече.

«Хорошо, – подумал я, – тогда ведь, действительно, вполне возможна совсем иная расстановка сил в Европе, которая будет для нас более благоприятной, чем ныне существующая. Вот только эти проклятые французские займы… Хоть государь и погорячился, заявив о приостановке на время ведения следствия выплат процентов по ним, но платить все же придется. – А где взять для этого деньги?»