Восход Ганимеда - Андрей Ливадный

Нет… Это был не труп!

Глаза Кински расширились, когда он увидел, что параллельно курсу разведчика через молочный клубящийся туман, сопротивляясь порывам ветра, бредут двое людей в белоснежных скафандрах.

Зарево над ледником вдруг вспыхнуло, резко увеличив свою яркость, и оттуда сквозь прорехи в молочно-малиновом мареве начали прорезаться абсолютно чуждые человеческому восприятию силуэты…

Они шли прямо на фигуры в скафандрах, протягивая к людям то, что с трудом можно было обозначить словом «руки».

Наумов вздрогнул и вцепился побелевшими пальцами в край приборной панели пульта.

Его зрачки медленно расширялись, наливаясь той же безысходной чернотой, что и у американского офицера.

Похоже, что ракетный удар по процессорной станции действительно был неизбежен, и все это время заблуждался именно он, а не Джон Кински…

Глава 13

25 августа 2029 года. Ганимед. Район процессорной станции по переработке атмосферы…

Граница тумана обозначилась первыми рваными клочьями невесомого, эфемерного кружева, которое нес резкий, порывистый ветер. Дорога сразу же стала непредсказуемой, и Семен машинально сбросил скорость, — прошла всего минута или две с того момента, как вокруг заскользили первые облачка, а он уже едва видел обочину.

Теперь мощный внедорожник еле полз по шоссе, освещая молочно-желтую мглу светом шести фар. Туман, несмотря на значительную скорость ветра, не только не редел, а, наоборот, сгущался, принимая причудливые, осязаемые формы.

Капельки конденсата, из которых состояли новорожденные облака, оседали на лобовом стекле машины, покрывая его тонкой полупрозрачной пленкой, с которой едва справлялись включенные на полную мощность стеклоочистители.

— Похоже, что скоро встанем… — мрачно предрек Семен, у которого вдруг начала кружиться голова. Он внезапно понял, что временами начинает терять ориентацию. Не видя окрестностей дальше вытянутой руки в любую сторону от машины, он уже не мог с точностью поручиться, едет ли он по прямой или ведет машину к какой-то из обочин.

— Спокойно… — Лада протянула руку, помогая ему удерживать руль в верном, по ее представлениям, направлении.

Машина резко вильнула в сторону, — вестибулярный аппарат Семена не согласился с ее мнением, — ему казалось, что ехать следует не туда, и в результате короткой борьбы за руль внедорожник снова резко вильнул, сошел с трассы, несколько раз подпрыгнул на кочках и покатил, уже не разбирая дороги, по бесплодной, каменистой пустоши…

— О черт!.. — Семен резко ударил по тормозам, когда из молочной пелены тумана в свет фар внезапно выскочил обугленный борт какой-то перевернутой набок конструкции…

Осев на подвеску, машина остановилась, не достав передним бампером каких-то сантиметров до обугленного остова десантного посадочного модуля.

Несколько секунд Семен сидел, вцепившись в руль, а потом медленно разжал пальцы.

— Могло бы быть хуже… — произнес он, не то пытаясь успокоить Ладу, не то оправдываясь перед самим собой.

Лада попробовала ободряюще улыбнуться, но за забралом ее гермошлема едва угадывались черты лица, так что Семен не смог заметить ее мимики…

Несколько секунд они оба напряженно молчали, пытаясь свыкнуться с плотной пеленой нездорового, желтого цвета, что окружила машину со всех сторон, облепила ее и, казалось, теперь желала просочиться внутрь, наплывая на стекла стремительными, деформирующимися прямо на глазах пластами и сгустками…

— Дальше пешком? — наконец спросил Семен, не без содрогания глядя на скупо освещенное фарами внедорожника, покореженное днище огромного спускаемого аппарата.

Лада кивнула, открывая дверь. Плывущий вокруг туман и на нее подействовал угнетающе, — она поняла, что БОИТСЯ его, но отчаянно боролась с собой, пытаясь не выдать охватившую ее робость. Потому и молчала.

Обогнув машину, Семен нашел ее руку.

— Пристегни, — попросил он, вложив в ее ладонь почти невесомый карабин своего страховочного фала.

С тихим щелчком крепление встало на место. Теперь они оказались связаны страховкой.

— Как будем двигаться? — Семен пытался оглядеться, но текущий мимо со скоростью ветра туман не давал никаких возможностей для ориентации.

— Обойдем модуль и будем идти по прямой, пока не выйдем к какому-нибудь строению станции, — предложила Лада, взяв его за руку. Семен не возражал, — наоборот, он был рад, что страховка не кажется ей надежным средством защиты от неожиданностей в этой вязкой, текучей мгле.

Ему казалось, что даже сквозь плотные оболочки скафандровых перчаток он чувствует дрожь ее пальцев.

Огибая потерпевший крушение модуль, они молчали.

Слова казались глупыми и неуместными в клубящемся мраке. Соединение рук и неровное дыхание обоих, слышимое через включенные коммуникаторы шлемов, выражало намного больше, чем могла передать речь…

Семен внезапно споткнулся обо что-то мягкое… Спину мгновенно прошиб холодный пот.

— Стой!.. — хрипло произнес он и, отпустив ладонь Лады, склонился над занесенным пылью бесформенным бугром.

Через секунду он понял, что ЭТО БЫЛО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ТЕЛО!..

Семен судорожно сглотнул, невольно озираясь по сторонам.

Они ехали сюда, внутренне готовясь увидеть нечто подобное, но все равно — первая встреча со страшной реальностью, подробности которой до сих пор милосердно укрывал туман, в буквальном смысле потрясла его…

— Мертвый… — Он провел дрожащими пальцами по забралу чужого гермошлема, открывая взору искаженные агонией черты.

Семен никогда не видел насильственную смерть так близко. Он ощутил дрожь, дурноту, страх — весь сонм острых и неприятных чувств, казалось, ринулся на него, вырвавшись из окружающего небольшой пятачок света густого тумана, который мгновенно превратился в его сознании в страшную, враждебную субстанцию, откуда пришло нечто, совершившее данное зверство…

— Отчего он умер?.. — дрогнувшим голосом спросила Лада, опускаясь на корточки. Ее правая рука до судороги в пальцах сжимала цевье снайперской винтовки.

— Не знаю… Сейчас посмотрю…

Превозмогая естественный страх и некоторую брезгливость, Семен стал осматривать труп, стряхивая с того пыль, песок и мелкие частички липкой черной грязи, которые абсорбировали пыль, превращая ее в вязкую, трудно удаляемую массу.

Он не находил ровным счетом никаких признаков насильственной смерти, пока его рука не коснулась груди скафандра.

— Посмотри сюда!.. — не веря собственным глазам, вскрикнул он, указав на два расположенных рядом пулевых отверстия. Выстрелы пробили грудную пластину скафандра точно посередине, словно тут поработал снайпер, но Семен понимал: их расположение — это скорее всего случайность.

— Огнестрельное оружие…

Лада не нашлась, как прокомментировать это страшное и неприятное открытие. Откровенно говоря, исходя из скупых сведений о трагедии на леднике, она ожидала встретить тут что угодно, например, следы когтей на обезображенных телах, но только не аккуратные дырочки входных пулевых отверстий, обагренные по краям запекшейся кровью…

Следующий труп попался на их пути через сто-сто пятьдесят метров от первого.

— Дьявольщина какая-то!.. — не зная, как выразить свои эмоции, выругался Семен, глядя на пулевое отверстие в забрале гермошлема, окруженное мелкой сеточкой трещин.

Третий найденный ими труп имел тот же самый вид, за исключением разве что количества огнестрельных ран — человека прошило очередью из автоматического оружия, а за несколько шагов от него виднелась свежая воронка от попадания ракеты. Дно воронки все еще слегка дымилось, а по краям оказались разбросаны фрагменты обугленной экипировки и несколько покореженных металлических листов от разорванного взрывом защитного кожуха какого-то устройства.

Будь они на Земле, Семен без колебаний бы сделал вывод, что тут шел ожесточенный бой между двумя группами хорошо вооруженных людей…

Но беда заключалась в том, что они все еще пребывали на Ганимеде, где не могло оказаться никаких вооруженных отрядов, кроме того взвода, что был десантирован в район процессорной станции с борта «Гарри Трумэна»…

Все это сильно смахивало на сумасшествие, помешательство, и Семен вдруг подумал о том, что еще не готов делать какие-то далеко идущие выводы. Встретившись взглядом с Ладой, он понял — она думает о том же, о чем и он…

Куда ни глянь, везде угадывались следы, нанесенные ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ оружием, и никаких признаков тех самых чужеродных организмов, на которых настаивал Джон Кински.

Ничего — ни самих нечеловеческих тел, ни их фрагментов, даже намека в виде следов, отпечатков, царапин от когтей, все попавшиеся им на пути трупы выглядели совершенно одинаково — они были ЗАСТРЕЛЕНЫ…