Аптекарь 2 (СИ) - Алексей Турков

уме с ним связываться и мерятся силой уже не будет. Так как это просто один из способов самоубийства. Кроме того, все члены клана Саблиных заимели отменное здоровье. И возможность еще более улучшить свое материальное положение и приобрести дополнительное уважение, заставляло всю группу из шести человек действовать слаженно, как единый организм. Ваня шел паровозом, а все семья, включая бабушек и примкнувшую родственницу матери бабу Фросю, следовали за ним в одной упряжке. По мере сил и возможностей.

Дни летели как мелькающие телеграфные столбы мимо проезжающего поезда. Новый год приближался штатным порядком. Перед самыми праздниками Иван успешно сдал экзамены на права. Несмотря на некоторую обледенелость дороги успешно "заехал задом в гараж" и "поднялся на эстакаду". На теории набрал необходимое число проходных баллов. Отличная память помогла вызубрить все билеты близко к идеалу.

Но документы парню на руки не выдали. Слишком уж он молодой да ранний. Обещали оформить все через пару месяцев, в начале марта. Да и то по великому блату. В чем состоит блат, мог бы разобраться только йошкин кот, а Саблин этого решительно не понимал. Здесь есть школы типа "музыкальных" или "английских", только с углубленным изучением автодела, так там, после окончания 10 класса, все мальчики получают права. А среди них имеются в тот момент ученики, кому еще не исполнилось семнадцать. Ладно, все равно зимой ездить Иван не собирался. Тут батя и тот ездит раз в неделю, бережет автомобиль. Нечего жестянщикам лишнюю работу подкидывать. Ваня уверенно смотрел в будущее.

"Мечты, мечты где ваша сладость?"

Глава 20

А в это время за тысячи километров от места жительства Саблина, состоялась довольно занимательная беседа, последствия которой должны были стать весьма заметными в судьбе попаданца.

Итальянская республика, остров Сицилия, пару дней после Рождества. Один из отдельных кабинетов первоклассного ресторана сицилийской кухни "Сиракузы", находившегося в престижном районе Палермо. Этот итальянский город в середине зимы являл собой не самое теплое место на земле. С Средиземного моря постоянно дул ветер и нес с собой столько соли, что все, кто оставался неподалеку от унылого зимой побережья, постоянно ощущали холод и влагу. И, ежась от холода, спешили юркнуть в тепло.

Сверхдорогой и респектабельный ресторан "Сиракузы" являлся относительно молодой сицилийской достопримечательностью.

Входные двери из массива красного дерева были отделаны толстой, тяжелой начищенной бронзой. Эти двери швейцарами открывались только для избранных. Находящиеся внутри ресторана роскошные ковры и драпировка ручной работы стоили баснословных денег. Какой прекрасный декор, какие резные колонны, бархатные шторы и тисненые обои! Кроме того, здесь имелись льняные скатерти и фарфоровая посуда, пальмы в кадках, а так же бильярдная, зал для игры в карты, камерный кинозал и первоклассный бар с принудительной вентиляцией, позволяющей вальяжным мужчинам курить сигары. Местный сортир являл собой вершину канализационного искусства.

Пахло итальянскими блюдами. Каждый столик представлял собой независимую гавань, необычайно оживленную в обеденный час. Телефоны, факсы и копировальные аппараты для проведения всевозможных финансовых махинаций находились в шаговой доступности и постоянно использовались. Вокруг изысканных резных столиков стояли обитые дорогим сукном стулья, на которых сидела элита деловых и политических кругов Палермо. Цены в меню обеспечивали уверенность, что состав клиентуры и впредь не претерпит никаких изменений.

Несмотря на приливы многолюдности, жизнь в ресторане всегда текла в неспешном ритме; важные посетители, не привыкшие к чужому диктату, двигались со своей собственной скоростью. Иногда вся их работа за целый день заключалась в их присутствии за каким-то конкретным столиком, поднятой брови, приглушенном кашле, понимающем взгляде — и при этом приносила огромное вознаграждение им лично или тем, кого они представляли. Деньги и власть струились по залу осязаемыми потоками, сливаясь и разделяясь.

Чернявые официанты в накрахмаленных сорочках и аккуратных галстуках-бабочках появлялись и исчезали через тщательно продуманные промежутки времени. С элитными посетителями нянчились, их обслуживали, выслушивали или оставляли в покое в зависимости от конкретных обстоятельств. А чаевые отражали степень удовлетворения клиента.

В отдельном же кабинете можно было почувствовать себя как на другой планете. Ничто не могло побеспокоить ВИП-клиента. А находящийся на втором этаже кабинет владельца, с персидским ковром и деревянными панелями, огражденный от зала зеркальным стеклом, прозрачным изнутри, но непроницаемым для любопытных взглядов снаружи, был удобной точкой, чтобы оставаясь незамеченным контролировать обстановку.

Владельцем этого модного места был дон Леоне Малатеста. Смуглый, полный и лысоватый, с пидарастическими усиками под носом. И с глазами убийцы. Крестный отец сицилийской мафии, один из двенадцати главарей так называемого "Купола"- теневого преступного правительства Сицилии. Некоронованный король Палермо. Одетый в серый английский костюм из тонкой шерсти от «Брук бразерс», удовлетворяющий самый изысканный вкус, и модельную лондонскую обувь, главарь гангстеров внешне походил на министра и миллионера.

В общем-то, в какой-то мере, он был и первым и вторым. Казалось, все, к чему он прикасается, преумножается до гигантских пропорций, и крошки со стола, которые доставались его сподвижникам, бывали воистину впечатляющими. Дон владел миллионами на улицах, занимался и грошовыми, и миллиардными сделками. До всего ему было дело. Наркотики, проституция, игорный бизнес, производство контрафакта, государственные подряды, собственные банки для отмывания денег, контрабанда, откаты — каждый бизнес нес свою копеечку в кассу организации. У Малатесты имелась целая армия помощников. Дон прикармливал бесконечные волны и поколения бедняков. Сражался с конкурентами, чтобы остаться в своем деле. Платил целым взводам копов и прокуроров, чтобы быть невидимым.

Дон Леоне любил обедать в «Сиракузах». Он быстро пробежал взглядом меню, но потом методично изучил своими проницательными блекло карими глазами просторный зал в поисках потенциального бизнеса или чего-нибудь еще. Эта старая привычка создавала эффект исключительной оперативности и деловитости босса. Затем, изящно переместив на стуле свое дородное тело, Малатеста старательно пригладил оставшиеся редкие седые волосы.

Вся беда заключалась в том, что с течением времени знакомые лица исчезали, украденные смертью или отходом от дел и переездом в благодатные теплые края. Смахнув пылинку с манжеты сорочки с вышитой монограммой, дон вздохнул. Малатеста знал, что он представляет собой последний отзвук уходящей эпохи. Романтиков ножа и топора.

Это заведение, а может быть, и весь город дон Леоне любил за чистоту и верность нравов. Ресторан считался нейтральной территорией, с его посетителями никогда ничего не могло бы случиться. В этом поклялись все двенадцать глав Купола. Звезды экрана, промышленные магнаты, предводители преступных семей, коррумпированные правительственные чиновники и другие богатые люди считали этот ресторан своим вторым домом.

Когда Малатеста пообедал и отдал должное бокалу кьянти с личных виноградников, к нему в кабинет просочился