Проклятые Благословением. Часть 1 (СИ) - Дичковский Андрей

— Правда? — Ойлегер небрежно пожал плечами. — Мне это всегда казалось очевидным.

— Почему-то я в этом не сомневался, — Наллар улыбнулся тому, что угадал ответ торговца почти что слово в слово. — Твоей догадливости, знаешь ли, позавидовали бы многие королевские министры.

Когда Ойлегер в ответ на эту констатацию фактов лишь вновь пожал плечами, Наллар замедлил шаг и, взглянув ему в глаза, спросил напрямую:

— Кто ты, Ойлегер?

Тот и бровью не повел.

— Торговец пряностями. И контрабандой, если уж на то пошло. Странный вопрос, ты ведь и сам видел.

— Видел, — согласился Наллар. — Но я видел и кое-что другое.

— Да ну? — Ойлегер с интересом прищурился. — И что же, позволь узнать?

Некоторое время Наллар шагал молча. Наконец, заговорил:

— Я видел человека, не похожего на прочих триамнийцев. Человека, не спешащего, в отличие от большинства, судить остальных по накидке. Человека, что без труда вглядывается в суть многих вещей. Человека, повидавшего в этой жизни много всего, и составившего свое представление о ее смысле. Человека, который ни капельки не боится, что иноземный шпион направляется в столицу его государства в столь смутное время. Человека, который, если уж на то пошло, не боится спать рядом с этим самым шпионом, даже зная, что тот только что прирезал ни в чем не виноватого триамнийца. — Наллар остановился и смерил Ойлегера пронзающим взглядом. — Так ответь же мне. Кем ты был до того, как стал торговцем?

Остановившись, Ойлегер повел головой чуть в сторону. Затем, прищурив правый глаз, почесал щетину на шее и хмыкнул.

— Если ты такой догадливый, гальтиец, может, сам мне расскажешь? Будет даже интересно послушать, кто я, по-твоему, такой. — Ойлегер в притворной задумчивости поднял голову к небу. Дождевые капли медленно стекали по его лицу. — Может, я был ректором Университета, пока мне это не наскучило? Или несколько лет с бандой головорезов совершал пиратские набеги на триамнийские торговые суда, прежде чем раскаялся в содеянном и сам стал торговцем? Или, может, я и вовсе такой же шпион, как и ты? Только кирикийский или даньязский. Или…

— Не думаю. Можно твою колоду?

Ойлегер удивился, но не стал задавать лишних вопросов и, достав из кармана колоду аркан, передал ее Наллару.

Вскоре Наллар нашел ту аркану, что искал, и протянул ее Ойлегеру.

— Это твоя аркана, не так ли?

Ойлегер приподнял бровь.

— Утренний иерофант? Да ну? С чего бы это?

Наллар взял аркану и повертел ее в руках. С картонного пятиугольника на него глядел молодой жрец, целеустремленный и полный желания со всей искренностью, на которую только способен, послужить своей религии. Наллар сталкивался с такими, и не только в Гальтии. Даже в Сельвидийском султанате в культе Сына Неба и Земли находились подобные экземпляры.

— Поправь меня, если ошибусь, — наконец произнес Наллар. — Я подозреваю, что на заре своей молодости ты несколько лет — за точное число, увы, не поручусь — прослужил жрецом Богов Рассвета. Наверняка в Исхироне. Вполне возможно, что со своим умом и находчивостью ты даже попал в число членов Претории. — Наллар оторвал взгляд от арканы и взглянул на Ойлегера. Тот стоял, сложив руки на груди, и внимательно его слушал. Лицо торговца не выражало никаких эмоций, кроме любопытства. — А потом… Потом в твоей жизни что-то резко изменилось. Что-то случилось. Думаю, что-то трагическое и глубоко личное. Не могу сказать, что именно, да и бессмысленно гадать. Суть в том, что по определенным причинам ты утратил веру и ушел, сложив с себя сан, не в силах больше лицемерить себе и другим, и только после этого стал заниматься торговлей. У меня все.

Ойлегер повернул голову в сторону озера и долгое время молчал, глядя в одну точку где-то на дальнем краю рябистой глади. Наллар терпеливо ждал, несмотря на нарастающее желание потребовать от Ойлегра сознаться. Наконец, тот вздохнул:

— И давно ты догадался?

Наллар не удержался и растянул губы в легкой победной улыбке. Для него наступала самая приятная часть подобных диалогов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Помнишь, еще в первый вечер нашего знакомства ты упомянул, что многие пилигримы — заядлые арканисты? Тогда я не придал значения этим словам… Но через несколько суток задумался, а многих ли пилигримов мы встретили по пути? Ни одного. Значит, либо нам просто не везло на них, либо они — не такое уж и частое явление в Триамне; и почему-то второй вариант показался мне более правдоподобным. В таком случае возникал закономерный вопрос: откуда ты так много знаешь о пилигримах? Я пришел к выводу, что есть только одна категория людей, которые много общаются с пилигримами. Но идем дальше. Пару раз я замечал, как во время наших партий на арканы иерофантов ты смотрел чуть дольше, чем на остальные, будто бы… как бы точнее выразиться… и с грустью, и с отвращением одновременно. — Наллар загнул два пальца. — Потом был тот комментарий в Квибаре, насчет того, что… каково нам, гальтийцам, когда в жизни все складывается не так, как в сказках. В той твоей фразе я почувствовал боль невосполнимой утраты. Ну и, наконец, — Наллар загнул четвертый палец, — позавчера ночью после того инцидента, когда я сказал, что у меня не было выбора…

— А я ответил, что как же часто мне в своей жизни приходилось слышать такую фразу, — закончил за него Ойлегер.

— Именно. Кто еще, кроме иерофанта, знающего, как никто другой, тысячи историй о людских прегрешениях и пороках, мог столь часто слышать эту фразу?

Задав риторический вопрос, Наллар взглянул в глаза человеку, когда-то носившему жреческий сан. Сейчас в них отражалась лишь безграничная пустота. Пустота человека, который однажды потерял все.

Ойлегер медленно нагнулся, поднял с земли правой рукой небольшой гладкий камушек и, отведя руку в сторону, запустил камушек в воду. Тот пять раз пропрыгал по поверхности, прежде чем погрузиться на глубину. Не разворачиваясь, Ойлегер сказал:

— Что ж. Сегодня ты, шпион, удивил меня даже еще сильнее, чем в тот день, когда забрал свою же аркану. Знаешь, если бы мы с тобой были королями и воевали между собой, эта война, я уверен, вошла бы потом во всех учебные военные хроники. — Ойлегер потянул было руку, чтобы поднять еще один камень, но передумал. — Да, Цэсэй, ты раскусил меня целиком и полностью, снимаю перед тобой шляпу. Несколько лет я служил иерофантом в столице. Потом я, в точности как ты и сказал, утратил веру, ушел из Претории и переквалифицировался в торговца. С твоего позволения, я не буду рассказывать о причинах, побудивших меня в корне изменить свое мировоззрение. К такому разговору… нужно подготовиться.

— Понимаю. — Помолчав, Наллар добавил: — Извини, если тебе неприятно вспоминать обо всем этом…

— Все нормально. От прошлого не сбежать. Оно — как больной зуб: может на время не давать о себе знать, но рано или поздно накроет тебя волной боли. — Ойлегер вздохнул. — Знаешь… Где-то в глубине души я, наверное, даже хотел, чтобы ты разгадал эту мою маленькую тайну.

Они помолчали, разглядывая тихую водяную гладь. Дождь, кажется, прекратился. Солнце вынырнуло из-за туч и слепяще отразилось на воде.

— Цэсэй.

— Да?

— Вот, возьми с собой эту колоду. Пусть она станет чем-то вроде небольшого подарка за приятную компанию в дороге.

Наллар помедлил, но все же принял подарок и спрятал колоду аркан в карман накидки. Увы, ответить взаимностью он не мог. Хотя хотел бы.

— Ты странный.

— Да ну? — хмыкнул Ойлегер.

— Совсем не переживаешь, что я сейчас возьму и прикончу тебя, как того Гелледана, а труп сброшу в озеро. Поблизости ведь никого.

Ойлегер рассмеялся.

— Ты опять за свое. Почему ты так хочешь, чтобы в тебе все видели грозного убийцу, а не человека, по долгу службы вынужденного скитаться по чужим краям?

— Может, потому, — предположил Наллар, — что мне слишком уж часто приходится совмещать обе эти вещи?

— Только когда у тебя не остается другого выбора, разве нет? Ты ведь сам в этом признался недавно. — На лице Ойлегера застыла странная улыбка. — Мы, триамнийцы, ведь тоже засылаем шпионов… прости, соглядатаев… в другие страны. Я больше чем уверен, что несколько таких, как ты, только рожденных в Триамне, сидят сейчас где-нибудь в вашем столичном трактире и ждут, когда же их, наконец, вызовут обратно. Ну, или не ждут. Кто как. — Бывший иерофант неспешно развернулся и зашагал в направлении харчевни. Наллар последовал за ним. — Так уж вышло, что мы следим друг за другом, чтобы по возможности избегать массовых кровопролитий; и, должен заметить, последние десятилетия у южных стран это неплохо получается. Все логично. Так устроен мир. Если бы я сдал тебя — тогда или сейчас — на смену тебе рано или поздно отправили бы другого — и далеко не факт, что он окажется лучше. Так что езжай в Исхирон и делай свою работу, Цэсэй. Я, знаешь ли, даже пожелаю тебе успехов.