Верное решение (СИ) - Лучанинов Александр Сергеевич

— Мне что, придется обогащать руду? Я какое-то время работал в одной из марсианских шахт и знаю, что для этого нужно целую фабрику организовывать. Да и мой реактор вряд ли справиться с такими нагрузками.

— Именно поэтому мы и делаем крюк. На Диадеме II нас уже ждет строительная бригада, как раз решающая эти вопросы.

Еще какое-то время Тит продолжал интервьюировать Романчука, расспрашивая на тему предстоящей работы. Из состоявшегося разговора он почерпнул много нового. Оказалось, что марсианские шахты, на которых он некогда размахивал отбойным молотком, в своем технологическом уровне стояли на несколько ступеней ниже современных производств. Что научная мысль в плане добычи полезных ископаемых на малообитаемых или вовсе необитаемых планетах пришла к ряду довольно хитрых и крайне эффективных инженерных решений, обходивших многие камни преткновения.

Еще Романчук многое поведал о самой платине и, в частности, о том, почему Титу удалось найти настолько богатое месторождение так близко к поверхности планеты. Разгадка крылась в газовом гиганте. Лилия, как и подобает любой уважающей себя планете, вращалась вокруг него по неидеальной орбите. Половину своего года она находилась к нему чуть ближе, а другую — дальше. Из-за такого непостоянства гравитация газового гиганта создавала на Лилии приливные силы, то сжимавшие, то растягивавшие ее. Сменявшееся давление в глубоких слоях планеты разогревало их, превращая в постоянно движущуюся кузницу металлов. Приливные силы сохраняли на Лилии вулканическую активность, не давали ей остыть, они смещали тектонические плиты, выдавливая на поверхность богатое нутро.

Незаметно для обоих собеседников интервью растянулось на целых два часа, большая часть которых была благополучно вырезана Стэмпсом ради сохранения привычно быстрого темпа роликов. Разговор прервал звон коммуникатора, оповестившего Романчука о том, что где-то на станции требовалось его присутствие, после чего он поблагодарил Тита за понимание, еще раз предостерег его от попыток снимать на территории завода и вылетел из челнока. Сам же Тит еще какое-то время копался в портативной базе данных. Впечатленный рассказами директора, он искал информацию о том, как именно устроены первичные обогатительные фабрики, чтобы как следует подготовиться. Тит нашел новую тему для видеоролика.

***

По прошествии еще двух прыжков «Хару» припарковалась на орбите Диадемы II. Если бы не странная форма материков, ее с легкостью можно было бы спутать с Землей. Спустя пару часов после парковки с поверхности планеты поднялся массивный корабль, по одному только внешнему виду которого можно было с легкостью определить его назначение. Это было строительное судно «Альбатрос», экипаж которого последние два месяца занимался возведением построек новой гидропонной фермы для колонии на Диадеме II.

Синхронизировав орбиты с «Хару», «Альбатрос» приблизился к станции. Махина выглядела внушительно и одновременно с этим пугающе. Одна только мысль о том, какой мощности должна была быть силовая установка «Хару», чтобы тянуть за собой сквозь пространство-время не только себя, но и еще один недозавод, вызывала у Тита невольный страх. Слишком свежи еще были воспоминания о черных глазницах-иллюминаторах «Флорентины». Ее силовая тоже была не из маленьких… «С другой стороны, — утешал себя Тит, — станция рассчитана на плавку металлов, а для этого нужно немало энергии. Это тебе не ушлая туристическая компания, экономящая на любой мелочи. Здесь дело серьезное. Тем более, таких станций как «Хару» целая линейка. Вряд ли их производитель смог бы выпустить так много, гори они от любой искры.» Конечно, окажись в эту секунду рядом с ним Гершман, он выдал бы целую лекцию на тему того, какими способами зловредные корпорации душат честного работягу и манипулируют статистикой, но Тит предпочел об этом не думать. Когда сидишь в тесном челноке, а вокруг кромешная пустота вакуума, лучше ограничиться утешениями.

Стыковка корабля со станцией прошла быстро. Предпрыжковые проверки не показали никаких отклонений от нормы. Сделав еще пару витков по высокой орбите над Диадемой II, новобразованная структура медленно развернулась к местному солнцу и, растянувшись в струну, покинула звездную систему.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

***

— Скучала, родная? — Тит приложил ладонь к иллюминатору челнока, по ту сторону которого в тени газового гиганта величественно вращалась Лилия. Чертополоховый шарик (Донован настаивал на точном названии оттенка) на фоне своего старшего брата казался совсем крошечным, незначительным. Но для Тита он был олицетворением будущего, маяком, направляющим его вперед, дающим смысл существовать. — Я тоже скучал…

Он невольно потер новый коленный сустав. Сквозь несколько слоев ткани компенсирующего белья он ощущался почти настоящим. Несмотря на то, что планета лишила его ноги, Тит совсем на нее не обижался. Он уже усвоил урок о том, что для достижения результата иногда необходимо чем-то жертвовать, а выдающиеся результаты требуют не менее выдающихся жертв. Тем более, планета, как бы он ее себе не воображал, не имеет своей воли. Она — это просто часть вселенной, всеобщего механизма, отлаженного, работающего как часы. Механизма, в котором человеку отведено скромное место, где его подстерегают одни опасности и нет ничего хорошего в том, чтобы жалеть себя по этому поводу. Вселенной плевать, кто ты и кем хочешь стать. Она просто есть. Есть и готова убить тебя в любой момент миллиардом способов. Так что вместо жалости лучше проявить осторожность и впредь не бросаться сломя голову в неизвестные пещеры.

Сделав несколько оборотов вокруг Лилии, «Хару» заняла стационарную орбиту над Равниной Скуки. На заводе и строительном корабле начались приготовления к работе. На все про все должно было уйти день или два. Узнав об этом, Тит решил не болтаться без дела в космосе, отстыковал челнок и задал курс на посадку в старом месте.

Ветер в верхних слоях атмосферы заметно усилился с прошлого раза. Тит это понял сразу, услышав сквозь шлем скафандра, как поскрипывают переборки челнока. Всему виной опять был газовый гигант, а вернее, его тень, накрывшая Лилию затмением длинной в целых полгода. На планете началась первая для Тита зима. Без согревающего света звезды температура поверхности снизилась до минус семидесяти семи. Тяжелые облака, проплывавшие над Стеной Неприятностей, больше не трещали раскатами грома и не искрились вспышками молний, а аммиак не лился из них мелкими каплями. На ближайшие семь земных месяцев прогноз погоды на Лилии избавился от дождей и гроз. Зато обзавелся самыми настоящими снегопадами.

Вцепившись в ручки пилотского кресла, Тит через лобовое стекло наблюдал за тем, как чернота космоса постепенно мутнела, по мере того, как корабль все глубже погружался в атмосферу. Затем все заволокло бледным туманом облаков, а перед стеклом заметались мелкие белые точки аммиачных снежинок. Подхваченные завихрениями от корпуса и маневровых двигателей, они выделывали круги и овалы, будто танцуя вокруг челнока. Тит впервые в жизни видел снегопад, и он ему нравился.

С тех пор, как Тит покинул Лилию, они оба немного изменились. Он обзавелся новой ногой, а она — новой погодой. Тем не менее зародыш колонии остался нетронутым. Грузовые контейнеры стояли на своих местах. Палатка из металловолокна — тоже. Даже модуль ритмично покачивал антенной на ветру, будто говоря: «Привет, давно не виделись.»

Тит выбрался из челнока в темень планеты. Он вдыхал смесь гелия и кислорода, напоминавшую ему о той боли, что он испытал в пещере, и о той радости, с которой впервые зашел в свой первый собственный дом. Конечно, он был всего лишь палаткой на отшибе освоенного космоса, но все же, это был его дом, из которого он так быстро вырос…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тит включил нашлемный фонарик и направил его в сторону контейнера с тремя большими буквами «ФНТ» на борту. Внутри него таилась его новая «ракушка», модульная, достраиваемая. С потолками, не давящими на макушку и, что самое главное, окнами. Он больше не будет прятаться от непогоды в темной конуре и испуганно вслушиваться в барабанную дробь капель дождя по потолку, в завывания ветра и гудение очистителя воды. Теперь он будет гордо бояться стихии, взирая на нее через прозрачный бронепластик оконных пакетов.