Корни блицкрига - Джеймс Корум

Но в ближайшей перспективе самую опасную угрозу для Германии представляла Польша. Возрожденная Польша во время Версальской мирной конференции предъявила претензии на германские территории. В качестве отправной точки Польша потребовала восстановления границ 1772 года. Эти границы включали Силезию, таким образом изначально Польша потребовала Силезию, плюс Данциг, Большую часть Восточной Пруссии и часть Померании. На конференции Ллойд Джордж отмечал, что «никто не доставил больше неприятностей, чем поляки».{860} Многие из требований Польши были удовлетворены союзниками. Данциг был превращен в «свободный город», а Познань, большая часть западной и часть Восточной Пруссии, а также Верхняя Силезия — все эти земли были переданы Польше. Территориальные уступки Германии стоили ей 13 процентов ее довоенной территории и 12 процентов ее довоенного населения — и большая часть из них отошла к Польше.{861}

В 1919 году на немецко-польской границе вспыхнула необъявленная война между фрейкором и польскими вооруженными силами.{862} В 1921 году, в ходе плебисцита в Верхней Силезии, боевые действия вспыхнули вновь. На выборах, за которыми наблюдали союзники, 61 процент населения высказался за то, чтобы остаться в составе Германии, но тем не менее непропорционально большая доля ее территории была отдана союзниками Польше.{863}

На западе французы заняли Рейнскую область, которая оставалась немецкой, несмотря на попытки французов поддерживать сепаратистские движения. К территориальным потерям Германии на Западе относилась уступка Эльзаса и Лотарингии Франции. В действительности немцы никогда не считали эти территории полностью принадлежащими германской империи, тем более что в 1913 году Эльзасу и Лотарингии было предоставлено ограниченное самоуправление; таким образом в Германии не испытывали горечи по поводу этой потери. Однако ситуация с восточными областями была иной. Немцы отказались смириться с потерей территорий, которые были немецкими в течение нескольких веков, как, например, Данциг. Фон Зект постоянно говорил о том, что Польша должна быть уничтожена — мнение, которое было распространенно во всем Рейхсвере и выражалось самыми высокими правительственными чиновниками.{864} В меморандуме для правительства 1922 года фон Зект утверждал, что «существование Польши невыносимо, несовместимо с выживанием Германии. Она должна исчезнуть, и исчезнет по причине своей собственной внутренней слабости и в результате действий России — с нашей помощью…С Польшей падет одна из самых сильных опор Версальского соглашения, превосходство Франции.»{865}

За исключением ситуации, связанной с Рурским кризисом 1923 года, когда французская армия оккупировала Рур и некоторые другие районы западной Германии, главной целью Рейхсвера и государственного военного планирования была война против Польши. В 20-е годы Польша имела армию мирного времени в 300 000 человек и 1 200 000 человек в запасе.{866} После 1923 года вероятность нападения Франции на Германии снизилась, в то время как польская угроза наоборот усилилась. Переворот маршала Иосифа Пилсудского в Польше усилил напряженность в отношения, приведя к серьезной опасности начала войны в 1927 году.{867} Германия не имела никаких вариантов стратегии наступательной войны, во многом именно польская угроза заставила Рейхсвер разрабатывать оборонительную стратегию.

При изучении практически безнадежного стратегического положения Германии в 20-е годы, видно что Рейхсвер и в особенности фон Зект проявили большие способности к действиям в данной ситуации. Политика сотрудничества с СССР, начатая Рейхсвером и продолженная гражданским руководством Германии, была блестящим стратегическим ходом для побежденной и изолированной Германии. Данное военное сотрудничество должно было играть основную роль в восстановлении германской военной силы и гарантировало наличие полезного сотрудника в случае нападения Польши. Германо-советское сотрудничество было жестко привязано к польскому вопросу: русские, как и немцы стремились увидеть уничтоженную Польшу.{868} Своей политикой и торговлей с гражданским правительством СССР руководство Рейхсвера продемонстрировало большие воображение и политическую изощренность, чем Генеральный штаб довоенной и военной эпохи.

Планирование военных действий

Кризисы начала 1920-ых годов, беспорядки внутри Германии, и хаотическое состояние раннего Рейхсвера делали невозможной любые формы серьезного планирования войны. Между 1919 и 1923 годам любые военные планы как правило импровизировались локально. Например, в ходе чешской военной паники 1919–20 годов местным штабом разрабатывались планы по обороне Восточной Саксонии в случае вражеского вторжения. Однако малое число доступных частей — единственная усиленная бригада и небольшое количество артиллерии и автомобильных подразделений — в реальности возможно лишь немного задержало бы чешское наступление{869}

В ходе Рурского кризиса 1923 года штаб Рейхсвера в Берлине занимался планированием сопротивления французским войскам на случай продвижения последних из Рура к Берлину. Даже планы самого Рейхсвера могут лучше всего быть охарактеризованы как импровизации. Были составлены мобилизационные расписания, созданы и обучены резервные части, запасы оружия, а также разработаны планы по подготовке оборонительной линии по Везеру. Национальная гордость требовала сопротивления, если бы французы продолжили продвижение, но как писал фон Зект канцлеру Куно в мае, а также позже в том же году новому канцлеру, Густаву Штреземану — не было никакой надежды не только на нанесение поражения французом, но и на организацию нормальной обороны.{870} Готовясь к вооруженному сопротивлению, фон Зект в то же время поощрял дипломатическое урегулирование кризиса.

Хотя в первую очередь стратегия Рейхсвера 20-х годов строилась на избежании войны — поскольку, в конце концов, победить было невозможно — обстоятельства вынуждали планировать дальнейшую деятельность в направлении создания кадровой армии, которая смогла бы обеспечить базу для возможности создания в дальнейшем массовой армии. В 1922 году фон Зект сообщал правительству, что следование союзническим требованиям означало конец Рейхсвера и его вырождение в не что иное, как пограничную полицию, следствием чего была бы беззащитность Германии.{871} национальное правительство было согласно с этой точкой зрения. В соответствии с этим с 1922 года правительство последовательно поддерживало политику тайного перевооружения Рейхсвера; кризис 1923 года и успешность германо-советского сотрудничества только усиливали данные устремления правительства.{872}

Долгосрочная стратегия Рейхсвера базировалась на четырех программах: (1) создание эффективной кадровой армии; (2) подготовка резервов; (30 производство запасов оружия для большой армии, а также подготовка промышленной мобилизации; и (4) помощь в обучении и оснащении советских вооруженных сил. Все четыре программы были в определенной степени успешны. Немцы наиболее преуспели в создании эффективной кадровой армии, наименее — в в создании резервов. Последовательно и одновременно осуществляя эти меры с 1922 года до конца Веймарской республики, Рейхсвер серьезно увеличил свою военную мощь, постепенно увеличивая роль Германии в европейской политике. Рейхсвер не мог считаться дружественным Веймарской республике; фактически армия была государством в государстве. Однако лучшие из немецких политических деятелей (особенно Штреземан) понимая, что международный престиж и влияние в значительной степени зависят от военной мощи, поддерживали программы Рейхсвера, направленные на его рост и увеличение его эффективности. Когда в конце 1926 года фон Зект сошел со сцены, а генерал Вильгельм Хейе снова возглавил Рейхсвер, а в 1928 году в свою очередь министром Рейхсвера был назначен Вильгельм Гренер, сотрудничество между военной и гражданской властью стало более тесным, чем прежде.{873}

Долгосрочное стратегическое планирование требует стабильного планирования и дисциплинированной, надежной военной силы. Германия не могла достичь политической и экономической стабильности вплоть до окончания в 1924 года Рурского кризиса. В это время Рейхсвер уже действительно был высоко дисциплинированной, хорошо организованной и хорошо обученной армией. В этот первый спокойный посткризисный год Веймарской республики немецкое военное планирование наконец отошло от своих предыдущих, скорее импровизационных, методов, и стало более полным и реалистичным. В середине 1920-х годов Рейхсвер как вооруженная сила вступил в зрелую фазу своего развития.

Хотя военные планы Рейхсвера были, в общем-то, оборонительными по своей природе, его планы против Польши приняли форму активной обороны, с акцентом на контратаки, поскольку Рейхсвер верил в превосходство наступления, а создание укрепленных оборонительных линий находилось под влиянием ограничений, наложенных союзниками. В соответствии с разработанными при Зекте после 1923 года планами войны против Польши германские силы должны были быть сконцентрированы на флангах и попытаться охватить двойным охватом любую польскую армию, вторгшуюся в Германию.{874} Сражение при Танненберге, когда германские войска, сильно уступавшие противнику, смогли успешно окружить и разгромить русскую Вторую Армию в ходе ее наступления в 1914 году, было одной из любимых тем для исследований в Рейхсвере, в основном из-за того, что его уроки могли быть применены в случае польского вторжения на том же самом направлении. Союзники также вынудили склониться немцев к активной обороне, отрицая право Германии на укрепление ее восточных границ и позволяя лишь поддерживать несколько устаревших укреплений близ Кенигсберга в Восточной Пруссии.{875} Если бы немцам разрешили после 1919 года строить пограничные укрепления, то основные военные усилия и большие средства были бы направлены на строительство фортификаций против ненавидевших Германию поляков. Возможно Германия также стала бы развивать подходы «линии Мажино» в своей стратегии и тактике. В конечном счете немцы в действительности построили несколько отдельных бункеров и укрепленных позиций в Восточной Пруссии. Однако эти укрепления скорее были предназначены для того, чтобы на них можно было бы опираться при ведении активной обороны, и они никогда не напоминали оборонительные линии во французском стиле.{876}